– Что именно? Что я могу сделать?

Адриенна посмотрела на молочного брата с искренней симпатией. Вот так и должен реагировать настоящий мужчина.

Что случилось? Что я могу сделать, чтобы это исправить? Чем тебе помочь, сестренка?

Только вот чем он сможет тут помочь?

– Все очень плохо, Марко. Очень. И сделать ты ничего не сможешь, только погибнешь без цели и без смысла.

– Что именно случилось? Риен!

– Я расспросила про нападение. Оборотень пришел на нашу землю. На землю СибЛеврана, Марко.

Мия

– Миечка, радость моя…

Девушка подозрительно поглядела на дядю.

– Сколько процентов будет выделено радости?

Джакомо сначала расплылся в умиленной улыбке Пигмалиона, а потом скорчил рожу.

– Корыстное молодое поколение! Мы такими не были!

– Вы забирали себе все? – вежливо уточнила Мия, которая знала дядюшкин характер.

– Ты же не поступишь так со своим любимым дядюшкой?

Мия фыркнула.

– Я играю честно, пока честны со мной. Так что случилось, дядя?

– Есть заказ, Мия.

– Где работаем, кого убиваем?

– В храме. Священника – и зрелищно.

Мия подняла брови. Ладно еще в храме, но…

– Божьего человека?

– Поверь, ему давно пора на отчет к хозяину.

– Не поверю, пока вы мне не расскажете суть дела.

Не то чтобы Мия была особенно верующей. Но… падре Ваккаро. И монахи, которые ему помогают, и сестры милосердия, которые лечат бедных, и… да долго можно перечислять.

Мия понимала, что среди священников тоже есть и хорошие, и плохие, и не хотела уменьшать число первых. И так по закону подлости хорошие люди умирают, а всякую сволочь об стену не расшибешь. Даже если очень постараться! Мия вот сколько ни старается, а их число не уменьшается.

– Мия, ты знаешь, что даны могут ходить только в храм, к мессе, – строго начал дядя.

Мия вздохнула.

Да-да, в теории это именно так.

Дана обязана сидеть дома, выходить куда-то только в сопровождении служанки, отца или брата, духовника… а то и всех разом, ее можно выдавать замуж только в семнадцать, чтобы сделать это раньше, требуется получить разрешение…

В теории.

На практике же все выглядит немного иначе. И кто хочет, тот себе щелку найдет.

– Какое отношение это имеет к священнику?

– Самое прямое. Он, пользуясь своим положением, совратил юную дану. И развратил… – подумав, добавил дядя.

– Насколько?

– Что именно?

– Насколько развратил?

– Настолько, что юная дана не только с ним, но и… с некоторыми другими людьми, прямо в храме…

Мия хмыкнула.

Недоговорки дяди означали, что семья там богатая и знатная. То есть – хорошую оплату.

– А как открылось?

– Видишь ли, круги одни… дану решили выдать замуж… За одного из тех, кто ею уже попользовался. А девушку-то он помнил…

– Упс, – посочувствовала такому эпическому провалу Мия. – Она была без маски?

– Миечка, это ты у нас уникум, меняешь и лицо, и тело, – расщедрился на комплимент дядя. – Чудо и сокровище. А у обычных девушек на теле есть родинки, иногда и достаточно характерные.

Мия кивнула.

Она знала, что так бывает. Вот у нее на всем теле не было ни единой родинки. А у мамы была – на запястье, достаточно большая, и Мия в детстве очень ей удивлялась.

– Понятно.

– Клиентов подбирали с большим разбором, негодяй был осторожен… когда все открылось, дану допросили, и выяснилось, что связь длится уже более трех лет.

– Ага… – Угрызения совести Мию оставили окончательно. – И сколько?

– Неужели тебя не тянет сделать бесплатно богоугодное дело?

– Ну… если бы его вам Господь заказывал, я бы, конечно… но я полагаю, тут не Он подсуетился?

– Нет, не Он, – фыркнул Джакомо. – Отец девушки и ее жених.

– Он остался женихом? – искренне удивилась Мия.

– Ты знаешь, что самое удивительное – остался, – опять фыркнул дан Джакомо. Лично он такого не понимал, и не женился бы на блудливой девке, но мало ли кому и что нужно? Запрет вон в доме, и будет дана рожать по ребенку в год. – Но только при условии, что падре Данте Морелли не будет в живых.

Мия задумчиво кивнула.

– Это можно. Так сколько?

– Десять тысяч. Лоринов.

– Это на всех – или на каждого?

Дан Джакомо чуть мимо кресла не сел от такой наглости.

– Ну и дети пошли!!!

Спустя полчаса ожесточенного торга (которым равно наслаждались и дядя, и племянница), они сошлись на шестнадцати тысячах лоринов на всех Феретти. И Мия решила сходить помолиться. А то грехи, понимаете ли, давят, давят…

Надо срочно их на кого-то переложить.

Какая, говорите, церковь? Непорочного Зачатия?

Гхм… интересное название для борделя [60].* * *

Церковь Непорочного Зачатия Мию порадовала.

Какой священник!

Нет, ну Какой Священник! Именно так, с больших букв, с восхищенным придыханием и желанием поинтересоваться: вы сами-то видели, кого к дочке подпускаете?

Не будь Мия Мией, она бы тоже… как минимум увлеклась. А Джулию и Серену сюда вообще подпускать нельзя – малявки мигом влюбятся!

Падре Данте Морелли был великолепен! Просто восхитителен!

Эти черные кудри, эти громадные карие глаза с поволокой, эта сутана, явно пошитая у хорошего портного и облекающая тело так, что куда там наготе! Та более откровенна, а тут…

Сразу видно, что мужчина… уммм!

Мия не находила ничего интересного в плотской любви, но признавала, что выглядел падре потрясающе. Убийственно для юных девушек.

Да что там! Даже будь ей семьдесят лет – она бы и тогда восхищалась. Вон, вся церковь в бабах… и он явно веревки из них вить может. И косички плести…

Мия наблюдала со стороны.

А потом заметила нечто интересное. Обычного церковного служку. Такой… подай-принеси, на которых обычно и внимания-то не обращают. А зря.

Все они знают про окружающих. И еще немного сверху – тоже.

Почтенная эданна вышла из храма, чтобы в укромном уголке сменить одежду и снова вернуться к храму.

Ей надо было получить информацию изнутри.

Если бы просто убить…

Подумаешь там – ножом ткнуть? Или иголкой оцарапать? Даже и не поймет, что помирает. Был падре – и нет.

Но заказ звучал иначе.

Негодяй должен умереть публично, мучительно, так, чтобы другие узнали о его смерти – и если не зареклись повторять опыт, то хоть языки прикусили.

Так что надо разузнать о привычках падре Морелли. А когда он умрет, Мия уже определилась. Или заутреня, или обедня… это должно быть во время службы в храме. И точка.

Грех?

А вот это Мию не волновало ни в малейшей мере. Подумаешь, грех! Она потом честно покается… наверное. Девушка даже на исповеди ничего о себе не рассказывала. Потому как тайна тайной, но ведь к ней это не относится!

Тайна исповеди – между человеком и Богом. Ну, Его посредником.

А она – человек?

Она метаморф, и если уж исповедоваться, так рассказывать обо всем… от и до. И любой священник тут же ее выдаст. Радостно и с потрохами. Нет-нет, ее такой вариант совершенно не устраивает. Лучше она помолчит. И покается. Для этого исповедоваться не обязательно. Вот.

Фабио Перроне вышел из храма и зашагал вниз по улице.

Веселый свист сорвался с губ мальчишки. А чего ж не посвистеть? Все хорошо складывается, и ему сегодня несколько рий удалось заработать и пару подарков стащить – храм не обеднеет…

Чего им? На золоте жрут, на шелках спят… навидался он! Вот уж у кого ни малейших иллюзий не было, так это у Фабио. Быстро они исчезают, когда видишь, как священники прихожанок сношают, а то и друг друга… да и к нему подкатывали пару раз, едва отбился. Когда вино прямо в алтаре [61] распивают, когда деньги из церковной копилки по карманам распихивают…

Понятно ж все!