Теперь они приготовились перекусить. Марта принесла двух копченых кур, большую глиняную миску салата из капусты и моркови, оплетенную бутыль вина, пару жареных колбас, зеленого лука, помидор, выложила на стол свежую буханку душистого хлеба. У Элиаса теперь засосало под ложечкой. Эти яства напомнили ему родной дом.

Пока они ели, Марта пристроилась на табурете за юношей, стянула с него куртку и принялась смазывать каждую его царапину каким-то тягучим составом из маленькой глиняной баночки.

Когда голод был побежден, Элиас выказал желание задать пару вопросов. Фредерик знаком отослал Марту и приготовился отвечать.

— Вы знали этого бандита, сэр? — начал юноша.

— Ну да, — кивнул Фредерик, бросая в рот пару орехов. — Каюсь, что знаком со многими людьми, которых вы, да и другие, иначе как преступники не называете. Все они в свое время получают по заслугам от меня или моих людей. Есть непреложная истина — безнаказанность умножает зло. И мы, Судьи, должны не допускать такого умножения.

— Вы всегда убиваете злодеев так же, как Глена и его разбойников?

— Если считаю их опасными, безнадежными и бесполезными. Вот, к примеру, Глен: год назад я поймал его и показал, чем может закончиться развеселая жизнь разбойника. Я держал меч у его горла, и он дал слово, упав на колени, что бросит грабежи, вернется к жене и детям в деревню, будет снова заниматься своим садом. Божился и бил лбом в землю. — Тут Фредерик хмыкнул, то ли надменно, то ли презрительно. — Знаете, Элиас, у него ведь прекрасный сад. Дело, возможно, не такое прибыльное, как грабеж на больших дорогах, но ведь убивать никого не надо... Разве что жуков каких травить... Ну сейчас садом занимается жена Глена, точнее — уже его вдова. Сыновья ей помогают. Они, правда, совсем малыши. — Судья чуть улыбнулся. — Ребята хорошие. Я иногда заявляюсь в гости к тем, кто мне интересен. Был и у них в доме пару недель назад. Мальцы просили вернуть их папу.

Элиас остолбенел.

— Так вы сделали их сиротами?!

— Юноша, — строго сказал Фредерик. — Они стали сиротами уже тогда, когда отец бросил их. Он ведь пошел разбойничать не потому, что понадобились деньги для содержания семьи. Его жена и дети ничего не имели с добычи Глена, они вообще последние года три его не видели. Он просто захотел легкого хлеба, поменьше забот и побольше веселья, вот и все...

— Но, может быть, он рано или поздно вернулся бы в семью. Зачем вы подставились, чтоб он напал на вас?

— Дитя мое, у Глена уже был шанс. Если он глуп или упрям, не могу же я постоянно делать на это скидку. — Судья пожал плечами. — Вот мне и пришлось его спровоцировать, чтобы убить и не волноваться о том, справедливо ли это. Ведь все равно вышло по справедливости. А что, может, вы хотели бы сейчас лежать на речном дне?

Элиас смолк. Как-никак Фредерик спас ему жизнь. Судья зевнул, продемонстрировав безупречные зубы.

— Надеюсь, ваши вопросы закончились, потому что очень хочу спать, — признался он. — Да и вам советую.

Вновь появилась Марта. Она проводила молодых людей в соседнее крохотное помещение — спальню, где, кроме низкой и достаточно широкой кровати, а также пары сундуков, ничего не было. Элиасу досталось место на этих самых сундуках, куда постелили одну из медвежьих шкур, покрывавших постель. Фредерик позволил девушке раздеть себя и просто рухнул на кровать, заснув почти мгновенно. Марта заботливо накрыла его теплым шерстяным пледом, оборотилась к Элиасу, который устраивался под своим покрывалом, намереваясь раздеться.

— Ничего более не желаете? — ровным голосом спросила она, проведя пальцем по линии шикарного декольте.

Элиас жутко законфузился и отрицательно замотал головой. Марта вздохнула, похоже, облегченно, бросила еще один быстрый взгляд, полный сожаления, на мирно посапывающего Фредерика, и вышла из спальни.

Утром Элиас проснулся свежим и отдохнувшим. Ночь его прошла почти без сновидений — сказались усталость и переживания. Зато теперь от вчерашнего происшествия с разбойниками почти не осталось никаких волнений, даже болезненные царапины спешили затянуться, и юноша в мыслях поблагодарил чудесное снадобье Марты. Осмотревшись, он обнаружил, что Судья уже встал и, похоже, давно — его постель была холодна. Натянув свою одежду, Элиас выглянул в соседнюю комнату, где они вечером ужинали: Фредерик сидел за столом, потягивая чай из чашки. Марта примостилась на табурете рядом и подкладывала Судье на тарелку пышные маленькие булочки, как говорится, на один укус. Увидав Элиаса, Фредерик энергично ему закивал, приглашая сесть за стол, потому как рот его был забит сдобой.

Марта приготовила еще чашку чая и поставила очередную тарелку с булочками.

— Доброе утро, — сказал Элиас.

Фредерик снова кивнул и виновато показал на свои раздутые щеки. Марта, улыбнувшись, легко провела по его коротко остриженным волосам рукой. Судья тоже улыбнулся, насколько позволял набитый рот, и, прожевав, сказал:

— Она со мной, как мать.

«Ну уж и так», — мысленно фыркнул Элиас. При дневном свете юноша принялся рассматривать своего ночного спасителя. Фредерик теперь казался еще младше, а на его загорелой коже на щеках проступал почти детский румянец. Странно, но этот Судья теперь меньше всего походил на Судью.

— Простите, сэр Фредерик, я забыл поблагодарить вас за свое спасение, — начал юноша.

— Мальчик мой, — перебил его Судья. — Давай перейдем на «ты» и без всяких сэров. Я тебя спас, и ты мне теперь как сын родной, ну или брат. Сколько тебе лет?

— Двадцать, месяц назад исполнилось.

— Мне двадцать семь. Так что в младшие братья ты мне годишься. — Фредерик улыбнулся и кивнул на булочки. — Ешь давай — скоро поедем.

«Двадцать семь, — подумал Элиас, — а выглядит моим ровесником». Было странно предполагать, что беспокойная жизнь Судьи может замедлять старение.

— Но я намерен продолжить путь в столицу, — заметил юноша, наслаждаясь душистым травяным чаем. — Разве вы... мм... ты поедешь со мной?

— Да, есть дела при дворе.

— Ах да, ты ведь из Королевского дома.

Фредерик кивнул и уточнил:

— Я кузен Короля, по материнской линии. Мой отец был Судьей. Самым лучшим. Он погиб в схватке с одним из преступных кланов, когда мне было три года. Я занял его место. — Рассказывая, молодой человек продолжал непринужденно пить чай и с завидным аппетитом поглощать булочки.

— А твоя матушка?

— Тоже умерла, от тяжелой болезни — мне было десять.

— Это печально, — пробормотал Элиас, думая о том, как ему хорошо: и отец, и мать живы и заботятся о нем.

Фредерик пожал плечами:

— Вообще-то я уже привык и по-иному себя не ощущаю... Все это было так давно.

Хоть он так сказал, но на его гладкий высокий лоб набежало-таки едва заметное облачко печали. Впрочем, так же быстро и сбежало.

Чай был допит, все нежные булочки съедены, и Фредерик заторопил Элиаса со сборами. А через пару минут они спустились из дупла вниз, где ждали свежие накормленные лошади и мул. Судья сразу вспрыгнул на своего гнедого красавца. Марта приторочила ему к седлу сумку, из которой вкусно пахло свежим хлебом и яблоками, как бы невзначай задержала руку на его щиколотке и отошла в сторону.

Фредерик на прощание лишь кивнул своему Смотрителю, Элиас же вежливо поклонился и поблагодарил за гостеприимство, а уж потом сел в седло. Марта махнула им рукой и скрылась в листве дуба, ловко взбираясь по веткам.

Какое-то время ехали молча. Потом Судья, видимо, довольно общительный по натуре, не выдержал.

— Как тебе Марта?

— Она очень красива, — признался Элиас, чуть покраснев при воспоминании о том возбуждении, которое он испытал, впервые увидав девушку.

— Она была ласкова с тобой ночью?

— О, Фред, ничего не было! — Элиас покраснел еще больше и подумал, что Судья слишком бесцеремонен.

Тот нахмурился:

— Я же просил ее исполнить все твои пожелания. К тому же после всех этих неприятностей с разбойниками тебе нужно было как следует расслабиться... Вернусь — накажу.