— Как это?

— Еще увидишь. Он никого не жалеет — ни себя, ни других. И еще — он ничего не боится…

Я хотел сказать, что вовсе не собираюсь с ним знакомиться. И что мне уже надоело обсуждать этого типа.

Но тут Ники добавила такое, что я совсем обалдел.

— Впрочем, даже если бы он в самом деле был мертв — мне без разницы. Я не боюсь мертвецов. И для меня нет ничего необычного в том, чтобы любить мертвеца. Мой папа был мертвым почти десять лет.

— Что? — пробормотал я.

Ответить Ники не успела.

Что-то застило мне свет. Когда я поднял голову, то обнаружил, что над нашим столом нависает байкер.

Это был настоящий монстр. Огромный, под потолок, с короткой пегой бородой. Руки в татуировках, плечи как у рестлера, пивное пузо, длинные волосы собраны в хвост. На поясе — что-то вроде тесака в ножнах, на ногах казаки, подбитые железом. Он занимал так много места, что паб показался к маленьким, тесным и жалким.

Увидев незваного гостя, Ники радостно воскликнула:

— Ой, Валенок! Какие люди! Садись, выпей с нами!

Радость Ники показалась мне несколько наигранной. То есть как будто в принципе против этого бегемота она ничего не имела, но сейчас предпочла бы, чтобы Валенок оказался в каком-нибудь другом месте.

Байкер на ее приглашение не отреагировал. Не взглянув на меня, он медленно произнес:

— Эй, Ники, Грег не одобрит, что ты пьешь пиво с этим парнем!

— Никто не смеет указывать мне, что делать и с кем встречаться! — вскинулась Ники. — Если Грег против, он сам мне об этом скажет!

— Грегу по фигу, с кем ты встречаешься, — безжалостно сказал байкер. — Но ему не понравится, что ты выбалтываешь случайному собутыльнику вещи, которые его не касаются.

— Это кто тут случайный собутыльник? — возмутился я.

Байкер меня опять проигнорировал.

— Пошли-ка отсюда!

Я думал, Ники сейчас вспыхнет, но, к моему удивлению, она сказала примиряющим тоном:

— Да забей, Валенок. Ничего такого я не разболтала. Выпей с нами, Леша угощает.

— Ага, щас, — расхохотался я, в душе вскипая от негодования. — Отвали, как там тебя, Ботинок! Тебя сюда никто не приглашал!

— Леша, замолчи! — крикнула Ники.

Но было поздно.

Байкер повернулся и вдумчиво осмотрел меня с ног до головы. Меня пробрала дрожь от его взглядам. Глаза у него были жуткие — маленькие, неподвижные и холодные. Да еще и с сумасшедшинкой. Глаза крокодила. Или психа.

Чокнутая рептилия в центнер весом спросила меня:

— Что ты сказал, красавчик? «Отвали»?

— Вот именно. Она пришла сюда со мной и со мной уйдет! — твердо заявил я. — Понял, толстяк?

Байкер неожиданно заухмылялся, как будто предвкушая нечто очень веселое.

— Я не толстый, — щерясь, сказал он. — Я — полный.

— Полный, ну-ну. Вон брюхо качается!

— Это не брюхо. Это мое тайное оружие — Молот Асов!

Продолжая мерзко улыбаться, он двинул меня — пузом. Я сам не понял, как вылетел из-за стола и растянулся во весь рост на зеленом ковролине.

Тем временем Валенок втиснулся на мое место и демонстративно отхлебнул из моей кружки.

За соседними столиками сдержанно захихикали. А потом предвкушающе замолчали.

Я встал. Тщательно отряхнулся и направился к столу.

Есть у меня одна дурацкая привычка. Бороться за правду и получать по тыкве. Причем в ситуациях, когда явно ничем нельзя помочь. Например, один против пяти. Заканчивается дело обычно тем, что я ничего не добиваюсь, а жертва все равно получает все, что ей причитается, и я вместе с ней за компанию. Потом, естественно, я же оказываюсь во всем виноват.

Я сам не нарываюсь, нет. Но если меня провоцируют… Оскорбляют на глазах у девушки, которой я хочу нравиться…

Бугай Валенок меня не провоцировал. Он просто со мной не считался. Ему казалось, что если он на меня плюнет, то я утону.

И меня уже не волновало, что он выше меня на голову, в два раза шире в плечах, а руки у него как у меня ноги. Я просто схватил свою кружку, выплеснул ему в морду «Гиннесс» и приготовился умереть.

Погибель пришла в виде ослепительной вспышки света. В голове что-то хрустнуло. Когда сияние погасло, и мне удалось приоткрыть правый глаз, я обнаружил, что опять лежу на ковролине. Вся левая половина лица не чувствовалась. Левый глаз ничего не видел.

— Эй, немочь, ты жив? — раздался сверху голос. — Скорую вызвать?

Валенок стоял наклонившись надо мной. Такой случай я не мог упустить.

— Я просто дал тебе фору!

Распрямив ноги, как пружины, я шарахнул его двумя сразу в челюсть.

Голова Валенка мотнулась, он покачнулся, но не упал. Зато он наконец обозлился. Что-то случилось у него с глазами, от чего они стали еще хуже, чем раньше. Они отчетливо пожелтели, а зрачки стали вертикальными, как у кота. Меня вдруг охватил какой-то животный страх, руки и ноги ослабели. Словно я купался в озере, и передо мной вынырнул крокодил.

Издалека, словно через слой ваты, донесся вопль Ники — такой странный, что я решил, что он мне чудится:

— Не убивай его! Вспомни о гвоздях!

Валенок не подал вида, что услышал крик Ники. Он сгреб меня с пола, без всяких видимых усилий поднял над головой, как таран, раскачал и отправил в полет.

Внизу промелькнули столики и бледные лица посетителей. Позади послышался звон стекла — кажется, в полете я задел еще что-то. Потом раздался грохот, треск и нестройный аккорд. Казалось, в меня воткнулось несколько сотен ножей. Я взвыл, заглушая восторженный вопль Ники:

— Йес! Всегда мечтала посмотреть, как оно устроено!

Если Валенок рассчитывал, что я живописно воткнусь головой в пианино, то немного перестарался — оно развалилось целиком.

Несколько минут я барахтался среди струн, оклеенных войлоком молоточков и острых лакированных щепок. Валенок нависал надо мной, скрестив руки на груди, и ждал, что я буду делать дальше.

Я стиснул зубы и встал, превозмогая боль. Вокруг царил полный бардак. Все было разбито и переломано, на полу хрустело стекло. Музыка затихла. Немногочисленные посетители, не успевшие удрать, жались по стенкам и выглядывали из-под столов. Бармен куда-то слился.

Неужели это все устроил я?!

— Извините, — выдавил я, покачиваясь. — Сейчас я…

И умолк. Ну что тут скажешь?

«Приберусь?»

«Компенсирую?»

Последняя мысль привела меня в ужас.

В бар заглянул охранник, увидел Валенка и сразу спрятался. Я увидел в отражении дверного стекла, что он быстро жмет на кнопки телефона. «В ментовку звонит!» — понял я. Вдалеке замаячил зловещий призрак РУВД.

Валенок, видимо, тоже заметил охранника, потому что вытащил меня из обломков пианино и поволок наружу.

— Наконец-то ты начал сражаться всерьез! — прохрипел я, безуспешно пытаясь вырваться из его удушающего захвата. — Теперь я покончу с тобой моим новым суперприемом!

Валенок хмыкнул.

— Меня восхищает твоя воля к победе!

И он легонько стукнул меня по куполу. Я отрубился. На этот раз надолго.

Очнулся я от холода, открыл глаза и обнаружил, что лежу в луже. Я с проклятием приподнялся. Мир перед глазами подозрительно покачивался. Вокруг было темно и сыро, дул ветер, моросил дождь. Откуда-то издалека доносилась музыка и звуки милицейской сирены.

— …ну и зачем ты его склеила? — услышал я рядом бас Валенка. — Не понимаю! Задохлик какой-то…

Ники что-то резко ответила.

Я сел, застонав от пронзившей голову боли. Холодная вода затекла мне за воротник, вся спина промокла.

— Смотри, живой! — удовлетворенно сообщил Валенок. — А ты боялась!

Ники с Валенком стояли в паре шагов от меня и с интересом смотрели, как я пытаюсь встать. Не удивлюсь, если Валенок нарочно положил меня в лужу, чтобы я побыстрее пришел в себя.

Валенок курил, и огонек на конце его сигареты был единственным пятном света в ближайших окрестностях. Я далеко не сразу понял, куда они меня притащили. Потом дошло — на железнодорожную платформу «Старая Деревня». Не представляю, как они пронесли меня через турникет. Впрочем, скорее всего они влезли сюда со стороны рельсов. Но выбор был правильным. В такое время суток и в такую погоду на платформе не было ни единого человека. И что особенно радовало — никаких ментов поблизости. Видимо, от погони удалось оторваться.