Он так выделил слово «посмотри», что я сразу понял, на что он намекает. Забрал телефон, отвернулся и — по привычке — взглянул на экранчик левым, змеиным глазом.

И словно погрузился внутрь фотки. Какой интересный эффект! Очень мешало только низкое качество изображения, из-за которого и дом, и сад я видел как сквозь густой белый туман. Картинка стала глубокой, трехмерной: парники, собачья будка, из которой торчит мохнатый серый бок, весело зеленеющие грядки, цветущие садовые деревья…

Смотрел я долго, минут пять, пока глаз не заслезился. Потом вернул телефон и крепко зажмурился, обдумывая то, что сумел разглядеть. В картинке обнаружилась пара деталей, которые категорически в нее не вписывались. Но, может, я просто плохо смотрел?

— Что тебя смущает? — услышал я голос Грега.

— Два момента.

Я ткнул ногтем в расплывчатое черное пятно на подоконнике.

— Вот черная кошка. С ней все нормально. А вот там, — я указал на узкое окно башенки, — вторая кошка. Серая, мохнатая. Ее даже змеиным глазом почти не видно, туман мешает. Но в первый миг, когда я ее только заметил, мне померещилось, что у нее… нет лап.

Валенок хмыкнул.

— И как она туда забралась? Заползла, что ли?

Грег несколько секунд вглядывался в фотографию.

— Показалось, скорее всего, — решил он. — Хотя любопытно. А вторая вещь, которая тебя смущает?

— Я думаю, ты и сам ее заметил. Вот это деревце.

В отличие от кошек, деревце можно было разглядеть даже невооруженным глазом. Оно торчало прямо перед фасадом по центру фотки. Невысокое, трепетное, покрытое бело-розовыми цветами. При виде этих цветов я невольно втянул ноздрями воздух. Я помнил, как они пахнут…

— Чем оно тебе не нравится? — вкрадчиво спросил Грег.

— Оно мне очень нравится. Это миндаль. Я его в Крыму видел. Он там цветет ранней весной…

Валенок глянул через мое плечо на экранчик.

— Какое тут время года?

— Вот, — сказал Грег. — С этого-то и надо было начинать. Алекс точно сказал — ранняя весна.

— Ну и что? — не понял Валенок.

— А вот тут в «сведениях» стоит дата снимка. Он был сделан вчера.

Валенок махнул рукой.

— Вот теперь я точно ничего не понял!

— И это не окрестности Питера, — продолжал Грег. — Миндаль в ваших краях не растет. Так что с финской дачей, Алекс, ты напутал.

— Нет, — заупрямился я. — У одной моей знакомой был точно такой же дом. С таким же вьюнком по всему фасаду.

— Плющом, — автоматически поправил меня Валенок. — Вьюнок — это сорняк…

— Плющ, вьюнок — какая разница!

Грег вдруг снова уставился на экран мобильника.

— Хм… В самом деле — вьюнок!

Я тут же вспомнил погибшего лейтенанта. Видно, не я один, потому что мы с Валенком дружно склонились к экрану, едва не стукнувшись лбами.

Дом, сверху донизу увитый зловещим вьюнком, не ко времени и не к месту цветущий миндаль (кто-то нарочно постарался, чтобы он попал в кадр), да еще эта кошка без лап, если она, конечно, мне не померещилась…

Что все это значит?!

Я задал этот вопрос вслух. И добавил, старательно пряча интерес:

— Может, попробуем поискать домик?

— Похоже, этого-то от нас и хотят, — проворчал Валенок. — А вот мне другое занятно: кто это прислал?

— Алекс, — строго сказал Грег. — Запомни раз и навсегда — не поддавайся на примитивные провокации!

— Провокации? — повторил я. — А может, это подсказка? Или предупреждение?

— Знаешь что? Я уже жалею, что мы с Валенком летали в морг. Это фото — прямое следствие нашего любопытства. Мы влезли не в свое дело, и кого-то это более чем устроило.

— Но ты ведь что-то собираешься предпринять? — полуутвердительно сказал я.

— Собираюсь, — кивнул Грег. — Заняться тобой. Создать тебе защиту, пока не поздно.

— В смысле — «не поздно»? При чем тут я?

— Чтобы с тобой не стало того же, что с тем молодым белым змеем. Чувствую — идет именно к этому.

Наступило двадцать третье июня, оно же — день летнего солнцестояния, оно же — Иван Купала. О чем я даже не знал, и уж тем более не мог предполагать, что этот языческий праздник имеет для меня какое-то практическое значение. Оказалось — имеет.

— Нам повезло. Прогноз погоды на завтра отличный, — сообщил Грег, позвонив мне вечером накануне.

— И что? — удивился я.

— Завтра солнцеворот. Полетим всем кланом за город.

— Через костер прыгать и хороводы водить?

— Вроде того. Проведем кое-какой ритуал и немного поколдуем. Нельзя упускать время. Такие ночи четыре раза в год бывают, мы и так весеннее равноденствие в этом году пропустили…

— Ух ты!

Я так и загорелся от любопытства. О драконьей магии Грег раньше даже не заговаривал, а между тем она меня очень интересовала — честно говоря, гораздо сильнее, чем приемы боя и управление пламенем. Не понравилось мне только слово «полетим», но я подумал, что эта проблема вполне решаема.

Вылететь договорились завтра, сразу после заката. На следующий день, в обеденный перерыв я позвонил Грегу.

— Слышь, Грег, мне очень неловко вас подводить, но у меня сегодня работы много, я могу задержаться… В общем, все очень неопределенно… Короче, вы это, скажите, куда едем, я своим ходом доберусь…

— Лететь боишься? — проницательно спросил Грег.

Я вздохнул.

— Типа того.

— Алекс, так не годится. Я на тебя не давлю, но долго это тянуться не может. Ты уже научился превращаться самостоятельно — осталось только взлететь. Дракон должен летать! Дракон, который не летает, — инвалид.

Я вздохнул еще раз, еще печальнее.

— Как насчет твоего детского падения с дерева? Не вспомнил?

— Что я должен вспоминать? — спросил я с раздражением. — У меня же сотрясение мозга было. Много бы ты помнил, если бы воткнулся головой в землю?

— Ты можешь сказать, что после него изменилось? — мягко поинтересовался Грег.

— Да ничего! Просто пропало всякое желание лазать… куда-то выше подоконника. Поумнел, наверно. Понял, что больше не хочу…

— Не «не хочу», а «не могу», — уточнил Грег.

— Ничего подобного!

— А еще точнее — «боюсь». Ты боишься, Алекс… Боишься даже сейчас, я чувствую. Потому и запрещаешь себе вспоминать.

Я так удивился, что даже раздражение прошло.

— Вот еще! Ничего я не боюсь! Почему я должен бояться того, что со мной случилось в детстве?

— Ты боишься, что узнаешь нечто, до сих пор значимое. Что и теперь может тебя ранить.

— Я не…

— На самом деле, — перебил меня Грег, — ты все помнишь. И подсознательно держишь воспоминания под замком. Но это не решение проблемы. Пока память там останется, она всю жизнь будет тебе мешать. Так что старайся.

— Может, поможешь? — ехидно предложил я.

— Ты должен сам пробить барьер. Понять, что пользы от этого будет больше, чем вреда.

— А если все-таки не получится?

Грег мгновение помолчал.

— Тогда у нас в запасе есть еще один способ. Верный. Но он тебе не понравится.

У меня по спине пробежали мурашки. Если уж Грег сказал «не понравится», значит, это в самом деле жесть…

— Ладно, — смилостивился он, — не буду тебя нервировать перед обрядом. В десять встречаемся на…

Он назвал какую-то станцию километрах в пятидесяти от города по Выборгскому направлению.

— Что с собой брать?

— Мы все принесем. Да, на всякий случай — не пей ничего алкогольного. И постарайся не курить после шести.

— То есть водки и шашлыков не будет?

— Словишь кайф и без водки.

— Хм? Обряд, говорите? Интере-есно…

Я собрался сострить на эту тему, но Грег уже бросил трубку. Я отправился в столовку, улыбаясь во весь рот и, как в детстве, мечтая, чтобы время ускорилось и побыстрее настал вечер.

Кстати сказать, в институте у меня дела шли гораздо лучше, чем раньше. Причем я не прилагал к этому никаких усилий. Сначала прежнее безграничное отвращение к работе сменилось таким же полным безразличием. Кажется, у меня незаметно сменились жизненные приоритеты — ни деньги, ни карьера в их число больше не входили. Я только обрадовался и с облегчением выкинул ложные ценности из списка. А вскоре с удивлением ощутил, что во мне просыпается интерес к специальности. Теперь вместо того чтобы шариться в Сети в поисках музыкальных порталов, бесплатных библиотек, компьютерных игрушек и прочих убивалок времени, я по доброй воле искал там материалы по теме моей дипломной работы и читал, что нового случилось в науке с тех пор, как я утратил к ней вкус. Свои мысли по этому поводу я оформил в виде статьи и ради прикола выложил в одном тематическом сообществе. В ответ получил кучу восхищенных комментариев, превозносивших мой «нестандартный подход» и «свежий взгляд», и одно серьезное предложение от некоего образовательного фонда, через который, как я прекрасно знал, шла основная утечка мозгов из России. Случись такое полгода назад, я бы прыгал от восторга. Да и теперь было приятно. Но, честно сказать, в данный момент у меня были другие приоритеты.