- Вы ведь пробрались через болота, чтоб попасть из Азарии в наши земли?

- Да, ваша милость.

- Мне и моим людям необходимо в Азарию. И самым коротким путем. Это как раз через топь. Нам нужен проводник.

Крестьянин немного подумал, затем сказал:

- Я, Муссен, могу быть вашим проводником. Своих людей я сам вел через топи. Не скрою: мы многих потеряли. Виной тому и страшные хищники, которые живут среди болот, и ядовитый пар из гниющей трясины - из-за него у людей бывает кровавый кашель и видения, сводящие с ума. Но, если бы мы остались в Азарии, то погибли бы все - от мечей князя Хемуса. Так хоть часть нашей общины спаслась.

- Отлично, - кивнул Фредерик. - Завтра утром будьте готовы ехать с нами… А вам, юная леди, - он оборотился к Бланке, - позвольте пожелать осмотрительности. У розы кроме красоты и аромата есть шипы. То же можно сказать и о любви.

- Вы тоже против моей… дружбы с Ратми? - нахмурилась баронесса.

- Дружите на здоровье. Только замуж не торопитесь, - улыбнулся Фредерик, видя, что девушка плохо поняла его первые слова. - Завтра меня здесь не будет, и вы будете полноправной хозяйкой себе и своим владениям. Не наделайте глупостей - это мой вам королевский приказ…

Лошадь безнадежно увязла задними ногами и испуганно ржала. Ее круп медленно, но верно, погружался в зеленую трясину, как ни тянули за поводья Димус и Линар. Они лишь рвали бедному животному губы.

- Бросьте, - приказал Фредерик, спуская повязку с лица. - Бесполезно. Поберегите силы, - и он вернулся к Мышке.

Димус послушался, бросил поводья гибнущей лошади. Линар - нет. Тонул его конь, крепкий, выносливый, верно служивший шесть лет. Болота уже отняли у доктора мула вместе со всей драгоценной поклажей - бомбами и запасом лечебных средств. Даже корзина с последним почтовым голубем утонула - так быстро, так жадно поглотила трясина оступившегося мула. Это случилось на второй день их похода через Хворову топь. Теперь вот оступился конь. Линар не хотел сдаваться.

- Оставьте его, - король повторил приказ, глядя, как мастер уже в одиночку тянет за поводья. - Он и так мучается. Аглай, пристрели.

Рыцарь, ни минуты не медля, натянул лук и пустил меткую стрелу в глаз лошади. Та дернулась, уронила голову в булькающую трясину и быстро-быстро ушла в нее. Линар, грязный с ног до головы, еще пару мгновений постоял рядом, наблюдая за пузырящейся грязью, потом вымыл лицо водой из объемной фляги и вернулся к остальным.

- Скоро стемнеет, - сказал Фредерик проводнику. - Надо искать место для ночевки.

- Впереди - озеро. Его можно пройти вброд. За ним - довольно большой остров. Мы увидим его издали - там даже деревья растут. Там и заночуем, - ответил Муссен.

Они шли по болотам уже шесть дней. И этот переход был тяжелым. Путникам досаждало все и сразу: мошки-кровососы, тучами снующие вокруг, сырость и холод по ночам, дневная жара, зловонный туман, почти неподвижно висевший над бурыми, гниющими просторами топи. Чтоб уберечься от испарений, люди заматывали свои лица и морды лошадей льняными тряпками, смоченными в воде; чтоб спастись от кровососов, пользовались небольшими вениками из пахучих прутьев. Их в большом количестве захватил с собой Муссен. Веники полагалось поджигать, так, чтоб они тлели, окутывая путников душистым облаком зеленоватого дыма. Он-то и отгонял мошек и комаров…

Озеро, что раскинулось перед рыцарями, было темно-бурым - темная стоячая вода - и походило на полированную крышку дубового стола. Хоть оно и выглядело мрачно и негостеприимно, однако в воздухе здесь оказалось меньше того зловония, что царило над топью. И комаров убыло.

Фредерик с удовольствием убрал с лица тряпку и вздохнул полной грудью:

- Удивительно. Здесь пахнет прелой древесиной. Это приятней болотного смрада.

- Осторожней, ваша милость, - к молодому человеку подошел проводник. - Эти воды спокойны, но они темны. А хороший воздух не только нам приятен, но и разным тварям.

- Что за твари? - нахмурился король.

- Плавающие змеи. Огромные и такие же черные, как здешняя вода. Они питаются зелеными свиньями, которые живут на болотах и приходят к озеру на водопой. Змеи нападают ночью. Обвиваются вокруг жертвы и душат. Потом - глотают целиком.

- Ну и дрянь, - отозвался, покашливая, Элиас. - Давайте, что ль, быстрей проедем это озеро. Пока не стемнело. Лошади пройдут?

- Пройдут. Дно здесь крепкое, - кивнул Муссен. - Но могут быть ямы. Поэтому я пойду впереди и буду прощупывать дорогу.

На остров они выбрались уже тогда, когда совсем стемнело. Было приятно наконец почувствовать под ногами что-то более надежное и твердое, чем зыбкая трясина. Меж тонких берез наспех разбили лагерь: Элиас и Платон взялись ставить палатки для ночлега, Аглай и Люк зажгли факелы и отправились собирать растопку для костра, Генрик и Фран занялись лошадьми, а Димус с Муссеном разворошили мешки с провизией, собирая "на стол". Фредерик, как обычно, решил бездельничать: он застелил плащом ровное и мягкое моховое местечко и растянулся на нем в полный рост, чтоб считать звезды на небе. Линар не мог себе позволить бить баклуши: он приступил к обозрению своих уцелевших лекарских запасов. На это ушло немного времени - все, что осталось, помещалось в небольшой заплечной сумке.

- Вся круговинка пропала, - сетовал доктор, перебирая мешочки и коробочки. - Все, что возле Ладного замка собрал - все утопло. И водяной гриб, и голубичные корни… Чертово болото!

- Бомбы пропали, голубь - вот что печально. Лошадей жаль, - отозвался Фредерик. - А травы вы еще нарвёте.

- Круговинка была бы очень кстати теперь, когда к нам подкрадывается болотный кашель. Элиас первый сдался, хоть и здоровяк, - говорил Линар. - Слышали, как кашляет? Да и остальные уже не могут похвалиться легким дыханием.

Фредерик кивнул, помрачнев. У него самого уже второй день першило в горле, но пока только першило. По его расчетам из Хворовой топи они должны были выбраться через дня два. "Продержимся или нет? - постоянно спрашивал сам себя король. - Если на пути будут попадаться такие озера, где можно подышать более-менее чистым воздухов, то вполне продержимся".

- Как ваша рука? - спросил Линар. - У меня есть еще немного мази. Если болит…

- Не болит, - ответил Фредерик.

Он солгал: рука ныла, еще с утра. И уже не только в локте, а в самом плече, и неприятно отдавала в позвоночник. Но молодой человек знал, что мази, успокаивающей боль, у доктора осталось мало, поэтому решил беречь ее для самого крайнего случая, когда терпеть уже будет невозможно. Поэтому на привалах король предпочитал лежать и поменьше двигаться - при таком поведении рука вела себя спокойно.

Аглай, взявшийся за обязанности кострового, разжег огонь, и на сыром острове стало веселей: трещали, стрелялись березовые поленья, взметывались искры, воздух потеплел и наполнился запахами крестьянской избы - дымом и хлебом - потому что Люк разместил над костром нанизанные на прутья ломтики ржаных лепешек.

Когда с нехитрым ужином было покончено, уставшие путники расползлись по палаткам, чтоб сдаться снам. Часовыми оставили Платона и Люка.

Фредерику не спалось. Все тело было каким-то расслабленным, голова и мысли в ней - тоже. Казалось бы - самое то состояние, чтоб уснуть, но глаза не закрывались. Что-то дрожало в нем. Казалось, от головы до пяток, по костям, пробегали волны странного тепла, щекочущего, колкого. Пересохло во рту.

Он взял фляжку и выпил воды. На последнем глотке заложило уши. Фредерик зевнул, чтоб вернуть слуху ясность. Вместе со звуками ночного болота - писком комаров, шелестом древесных крон и шумом камышей - в уши прорвалось нечто, похожее на детский смех.

"Дети? Здесь? Бред".

Король заставил себя закрыть глаза - необходимо было поспать, чтоб не сникнуть завтра днем в седле.

Опять смех. Так смеются дети, когда задумывают озорство, которое явно не одобрят взрослые.