Ренье, казалось, догадывался об этом – и не осуждал ее. Он чуть приподнялся на локте и, пока брат королевы плескал ледяной водой из ключа прямо на глубокий порез, громко сказал:

– Ваше величество! Поищите за пазухой у мерзавцев. Должны быть улики – письма, деньги, расписка… Какое-то указание на того, кто их нанял.

Гайфье изумленно уставился на приятеля. Поручать королеве обыскивать трупы каких-то наемных бандитов? Не слишком ли многое на себя берет этот человек?

Но Эскива невозмутимо проговорила:

– Разумеется. Мне и самой в голову приходило, что надо бы поискать. Спасибо за напоминание. Я как-то огорчена, знаете ли… И тот парень умер. Мой охранник. Очень жаль.

– Да, – откликнулся Ренье эхом, – действительно жаль…

Пиндар ожидал известий у проселка, в полете стрелы от большого тракта, ведущего в столицу. Здесь был поворот к любимой роще Эскивы. Сюда должны были прийти трое крепких мужчин, похожих на любого незнакомца, случайно встреченного в пути. Здесь они получат от Пиндара оставшуюся часть денег и после этого уедут. Исчезнут, растворятся на дорогах Королевства.

Пиндар насторожился. Ему показалось, что он слышит топот копыт. Точно, приближались всадники. Ехали медленно, не спеша. Пиндар улыбнулся. В самом деле, куда им теперь спешить? Дело сделано. Хорошо, что королева взяла с собой сегодня только одного солдата. И вдвойне хорошо – что не взяла фрейлину, как обычно. Убивать двух девчонок сразу – занятие хлопотное, грязное. Уговорить наемников пустить кровь Эльсион Лакар куда проще – по крайней мере, они лишают жизни не человека.

Привязанная к дереву лошадь Пиндара подняла голову и приветственно заржала. Ей отозвались сразу несколько. Пиндар сделал шаг вперед… и замер.

Ему навстречу вышел Ренье. Очень бледный, с серыми губами и черными кругами вокруг глаз. За ним следом ехала всадница – в первый миг Пиндар даже не понял, кто она такая, настолько не рассчитывал увидеть ее перед собой.

Но это была она – королева. Темные, с медным отливом волосы распущены, смуглое лицо бесстрастно, зеленые глаза горят злым огнем.

Пиндар непроизвольно отшатнулся. Ренье сказал ему:

– Защищайся.

Пиндар потянул из ножен шпагу. Он знал, что вряд ли сравнится с Ренье в искусстве фехтования. И за минувшие годы Ренье наверняка усовершенствовался в мастерстве убивать, в то время как Пиндар посвятил свою жизнь совершенно другому.

Оправдываться, лгать было бессмысленно. Судя по всему, они убили всех троих и теперь пришли за Пиндаром. Наверное, нашли письмо. Проклятые дураки, эти наемники забыли уничтожить письмо! А может быть, сохранили нарочно, чтобы потребовать больше денег. Сейчас это уже не имело значения.

Королева жива и знает, кто покушался на ее жизнь.

У Пиндара осталась только одна надежда: он видел, что Ренье ранен и едва держится на ногах. Может быть, удастся убить его. Убить и бежать. Пиндар быстро оглянулся на своего коня. Отошел так, чтобы очутиться поближе к скакуну – и к спасению.

– Ты готов? – спросил Ренье, поднимая шпагу.

Пиндар вместо ответа оскалился и встал в позицию.

– Ты умрешь, – сказал Пиндар и снова оглянулся на своего коня.

Ренье не стал больше тратить времени на разговоры. Он осторожно рассек шпагой воздух, проверяя, хорошо ли действует рука.

Пиндар закричал:

– Великий герцог добьется своего! Его права на трон выше, чем право Эскивы! Он знает о проклятии сумерек!

Бывший поэт так и не понял, что произошло. Ренье убил его с первого удара.

Талиессин никогда не слышал от матери историю своего рождения. Эту повесть она хранила про себя, как драгоценное воспоминание, которым не желала делиться ни с кем, даже с собственным сыном. Талиессин предполагал, что неравный брак его родителей вызвал – по крайней мере, среди аристократии – некоторое недовольство.

Однако на самом деле решение правящей королевы взять в мужья Гайфье, простого гвардейца, породило толки весьма романтического свойства. Рассказывали о том, как отважный юноша спас королеву от гибели. О том, как судьба забросила их в необитаемые и неприступные пещеры, где их подстерегало множество опасностей и где они боролись за свою жизнь несколько дней, прежде чем их нашли и доставили в столицу. Кое-что в этих рассказах было правдой, а приятная внешность Гайфье и его скромные манеры довершили остальное.

Консорта полюбили в стране. Он не вмешивался в государственные дела, зато участвовал во всех развлечениях и праздниках. Королева выглядела счастливой, и земля Королевства плодоносила, как никогда прежде, принося по три больших урожая в год.

Более десяти лет брака прошло, прежде чем королева решилась забеременеть. Гайфье никогда не разговаривал с ней об этом. В глубине души он боялся, что она не желает заводить от него детей, поскольку человеческая кровь, еще больше разбавив эльфийскую, приведет к окончательному оскудению династии.

Она сама завела разговор об этом.

Они ехали по берегу моря в Изиохоне, любуясь прибоем. Рядом не было никого, только вдали видно было, как рыбаки жгут большой костер, намереваясь коптить рыбу.

И королева сказала:

– Наверное, мне пора родить ребенка.

Гайфье вздрогнул всем телом и уставился на жену.

– Что? – Она немного смутилась. – Я сказала что-то неправильное?

– Нет…

– В таком случае почему вы покраснели?

Он опустил голову.

– Я думал, – пробормотал он, – что вы не хотите детей от меня.

– Почему бы я не хотела от вас детей? – удивилась королева.

– Потому что не хотели… – Он помедлил, прежде чем добавить: – Я считал, вы просто любите меня.

– Так и есть, – почти сердито отозвалась королева. – Кажется, я не давала повода усомниться в моих чувствах.

– Просто любите, – продолжал Гайфье, как бы не расслышав последней реплики. – Меня, какой я есть. Человека. Что вы хотите дать мне счастье, сколько сможете, а потом… – Он вздохнул. – Потом вы подождете, пока я умру, чтобы не причинять мне боли, и найдете себе мужа с эльфийской кровью в жилах. Чтобы наследник Королевства нес в себе наследие Эльсион Лакар, как и подобает.

Королева молча погнала коня вперед и несколько минут оставалась в полном одиночестве, пока муж не настиг ее. Тогда она замедлила шаг и повернула к нему голову, и он заметил, что она плакала.

– Глупости, – ровным голосом произнесла она. – Как вы смеете подозревать Эльсион Лакар в подобной низости! Я люблю вас и хочу, чтобы наследник был вашим ребенком. Если он не сможет приносить ежегодную жертву, тогда… – Она улыбнулась. – Я буду жить достаточно долго, чтобы человеческая природа нашего сына не принесла ущерба Королевству. Я уже все продумала.

Он покачал головой. Она обо всем подумала! Ход мыслей жены всегда оставался для Гайфье загадкой, и он подозревал: будь его супруга самой обыкновенной женщиной, не королевой и не эльфийкой, все происходило бы в точности так же. Женщина была для Гайфье величайшей тайной на свете, и он даже не пытался разгадать ее.

Он так и сказал:

– Вы – тайна, и я не дерзаю вас понять.

И снова она вспыхнула от негодования:

– Тайны для того и существуют, чтобы их понимать!

Он молча смотрел на нее и улыбался.

Не замечая этой улыбки, она продолжала:

– Это загадки нужно разгадывать, взламывать, как замок на бабкином сундуке, чтобы добраться до запыленных сладостей! А тайна – раскрывается. Сама. Тайна щедра и милосердна.

– Я люблю вас, – пробормотал Гайфье.

Она вздернула плечи.

– Это не имеет отношения к делу…

Потянувшись к нему с седла, она поцеловала его и уже тише добавила:

– Если вы сомневаетесь, я объясню, почему так медлила с ребенком.

Он только вздохнул.

Королева сказала:

– Просто все эти годы я хотела родить девочку, а это было бы нехорошо для престолонаследия. И только сейчас я почувствовала в себе достаточно сил и самоотречения для мальчика. Понятно вам?