— Голова в последнее время не болит?

— Ты уже спрашивал. Болит.

Киря взглянул на градусник, встряхнул его и убрал в сумку.

— Температура субфебрильная. Давно держится?

— Давно, наверно. Не знаю, я ее не измерял…

Ощупав мои лимфоузлы, Кирилл нахмурился и снова было начал что-то спрашивать. Потом что-то увидел, и у него расширились глаза.

— Откуда синяки? Часто падал в последнее время?

Я опустил глаза и удивился. И впрямь — множество мелких синяков под кожей, будто меня кто-то щипал.

— Вроде не падал. Как-то сами собой появились.

Киря совсем помрачнел.

— Надо сделать анализ крови! — заявил он.

Я рухнул в постель и закрыл глаза.

— На фиг. С места не сдвинусь!

— Спокойно. Сам сделаю. Я тут взял на всякий случай…

Я приоткрыл один глаз и с удивлением увидел, как Киря извлекает из сумки одноразовый шприц, перчатки и несколько стеклянных трубочек с затычками.

— Ну ты подготовился!

— Протяни руку.

Я хотел было его послать, но меня одолела такая апатия, что я позволил делать с собой все, что угодно. Даже взять кровь из вены и разлить ее по пробирочкам.

После чего Киря наконец убрался восвояси. Правда, к сожалению, пообещал прийти завтра с результатами.

На следующий день меня спозаранку разбудил звонок. В трубке раздался голос Кирилла. Я его вначале даже не узнал.

— Даже не знаю, с чего начать, — запинаясь, сказал он. — Ты, главное, не пугайся… У тебя в семье нет никаких наследственных болезней крови?

— Вроде не было. А что?

— Нет? — обрадовался Киря. — Это хорошо. Знаешь, я, пожалуй, заскочу к тебе вечерком и еще раз возьму кровь…

— Что ты там нашел? — со слабым любопытством спросил я.

— На самом деле, такого просто не бывает. Понимаешь, лейкоциты…

Он зашуршал бумажкой и начал сыпать цифрами и медицинскими терминами.

— Гемоглобин… Выраженная тромбопения… А эритроциты вообще…

— С такими не живут? — пошутил я.

— Да, не живут, — серьезно ответил он. — Их фактически нет.

— Странно. А месяц назад был вполне здоров…

— Так я и думал, — мрачно подтвердил Киря. — Картина, Леха, складывается нехорошая. Внезапное падение числа эритроцитов и тромбоцитов, в сочетании с подобными симптомами, может означать только одно…

— Что?

— Лейкемию, — сообщил Киря загробным голосом. — Рак крови.

— Понятно, — озадаченно сказал я, не зная, как полагается реагировать на подобные новости. Воспринял я их совершенно спокойно, будто Киря говорил не про меня. Все чувства как-то отупели.

— И сколько месяцев мне осталось жить… поэтому твоему анализу?

— Нисколько.

— Совсем? — тупо уточнил я.

— Тут даже не на недели счет, а на дни. Ты должен уже вообще лежать и не вставать.

— Так я лежу и не встаю.

— Слушай, погоди! Это какой-то бред. Так стремительно даже лейкозы не развиваются. Я приеду и переделаю… Наверняка это ошибка…

— Нет ошибки, — пробормотал я.

— Что?

— Неважно. Ладно, я устал, пока…

Закончив разговор, я вернулся в кровать, натянул одеяло до подбородка и подумал, что надо бы впасть в отчаяние. Но вместо этого начал неудержимо хихикать.

В глубине души я с самого начала подозревал, что чем-то таким дело и кончится. Я задавил в себе змея, в которого превратился уже процентов на девяносто. На оставшиеся человеческие десять большой надежды не было. Но у меня почему-то было ощущение, что я все-таки переиграл эту тварь.

«Ну что ж, — сказал я себе, — игра шла по высшим ставкам. Не Васькина жизнь — так моя. Зато удалось остановить превращение. И умру я человеком, а не хищником-людоедом. И Васька будет жить».

А потом я безмятежно уснул, впервые за много дней.

Сквозь сон я услышал звуки какой-то возни. Шорох… Стук…

Сел, как подброшенный пружиной, распахнул глаза. Огляделся.

Под авокадо маячило что-то темное и прямоугольное. Рейки бортов… Высокая спинка… Детская кроватка?

Так! Опять начинается! Только глюков мне не хватало!

Но раздавшийся в темноте хнычущий звук отшиб все попытки мыслить рационально. Я вылез из кровати, крадучись подошел к дереву и осторожно заглянул в кроватку.

Снизу на меня смотрели два светящихся желтых глазика.

Я застыл, вцепившись руками в бортик. Змееныш оскалил очень приличные клыки, заворчал, припал на брюхо и метнулся вверх, целясь мне в лицо. Я перехватил ее уже в броске и несколько секунд держал на весу, не давая царапать меня когтями и хлестать хвостом.

Надо убить его сейчас, пока он маленький. Это было ясно как день.

И голод тут абсолютно ни при чем.

Просто иначе, когда она вырастет, то убьет меня!

Я стиснул пальцы…

За спиной мобильник разразился мелодией будильника.

Как же меня достали эти сны!

Проснувшись, я несколько минут ругался, отводя душу. Потом встал, пошел на кухню, поставил чайник. Как ни странно, я чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне.

Казалось, доподлинно узнав о скорой гибели, организм встряхнулся и собрался с силами в ожидании… Чего?

Я чувствовал — нечто назревает.

Я не знал, что именно, но шкурой ощущал приближение неприятностей. Все равно что догадываться о приближении грозы, видя сизые тучи в зарницах на горизонте.

Еды в доме не было. Жалко, что Киря вместо шприца и стетоскопа не догадался принести пачку пельменей. Порывшись в холодильнике, я нашел заплесневелый кусок сыра, срезал с него плесень, положил на черствую хлебную корку, запил этот дивный бутерброд позавчерашним чаем. Интересно, от чего я загнусь быстрее — от лейкоза или от отравления?

Провел рукой по лицу — так, надо бы побриться. А зеркала-то и нет.

Я выудил из мусорного ведра самый крупный осколок. Посмотрелся в него. М-да… Киря был прав. Жалкое и жутковатое зрелище. Я выглядел как тяжелобольной человек, каким, собственно, и являлся. Казалось, за неделю постарел лет на пятнадцать. Под глазами темные круги, русые волосы повисли сосульками и стали какими-то серыми. Скулы заострились, в углах рта пролегли глубокие складки. Вдобавок весь в мелких синяках, как в трупных пятнах.

Красавчик Алекс? Ха! Натуральный зомби!

Быстро лечь в постель и лежать там тихо, готовясь ползти на кладбище!

Но в постель не хотелось. Скоро належусь, куда спешить? Говорят, у чахоточных больных перед смертью наступает всплеск активности. Я мрачно заглянул в осколок. Точно — и глаза блестят, как у чахоточного. Погребальным огнем.

Я знал, что это за огонь. Он так и горел во мне, тот нефтяной факел. Змей внутри меня отнюдь не собирался сдаваться и умирать вместе с телом. Он питался мной, пытаясь дотянуться до настоящей пищи и, наконец, переродиться.

Похоже, моя борьба с темной стороной входила в финальную фазу.

Когда я заканчивал глодать бутерброд, зазвонил телефон. Плохие предчувствия сразу усилились многократно. Я взял телефон — и точно. Звонила Ленка.

Те мелкие чудеса, которые всегда сопутствовали моей жизни, никуда не пропали. Только поменяли вектор и теперь превратились в крупные неприятности.

— Лешенька, привет, — заискивающе промурлыкала бывшая. — Ты уж прости, очень неловко тебя дергать, но ситуация у нас реально безвыходная. Ты ведь нас выручишь?

— Что случилось? — мрачно спросил я.

— Надо сегодня забрать Ваську из сада. И посидеть с ней до девяти.

Меня словно кипятком окатило. Жгучая смесь ужаса и радости. Наконец-то!

Я хотел отказаться, под предлогом болезни, — тем более это было правдой, — но вместо этого спросил:

— А что, больше некому?

— Некому, — вдохнула Ленка. — Так уж совпало: обе бабушки болеют, я не могу, Герка работает допоздна. Ну, пожалуйста!

Я прикусил язык, чтобы не крикнуть: «Да!!!» А Ленка, неправильно истолковав мое молчание, все уговаривала меня сделать то, чего я и так хотел больше всего на свете.