— Буду только рада. — И девушка улыбнулась бойкой даме Ванде.

Кора громко постучала в дубовые двери кабинета.

— Кто? — Недовольный голос Фредерика. «Интересно, он вообще бывает когда-нибудь довольным», — невзначай подумала девушка.

— Это я, Кора. Не пора ли тебе подышать воздухом. Ты сидишь там уже пять часов. Доктор Линар попросил меня вытянуть тебя на прогулку.

— Проще говоря — выгулять меня, — так же ворчливо отвечал Судья, открывая дверь.

Он был бледен и взъерошен, а в глазах — несвойственное ему беспокойство.

— Что с тобой, Фред? От ран ты оправился, но похоже, заболел чем-то другим, — заметила Кора.

— Ты права — мне надо пройтись, — пробормотал Фредерик, в который раз ероша волосы.

Гулять они отправились за крепостную стену через мост и в соседний лес, прихватив с собой на всякий случай лошадей. Судья рассеянно брел по тропинкам, иногда останавливался в раздумьях, что давало возможность вороному Крошке срывать с кустов неслетевшие листья. Был ноябрь, и в прохладных низинах уже лежал иней на пожухлой траве, а воздух по-зимнему щипал лицо. Иногда Фредерик так вздыхал, что пугал Кору: она привыкла видеть его едким, самоуверенным, даже невыносимым, но не таким подавленным. Он даже сгорбился, будто тащил Крошку на плечах, а не вел за собой на поводу. Когда же они, так молча, набрели на пень, Судья опустился на него и, подперев голову руками, уставился на соседний муравейник.

Кора не выдержала.

— Боже, Фред, можно подумать, что у тебя кто-то умер, — начала она.

— Где-то ты права, — отозвался Судья.

Он поднял на нее глаза и неожиданно сказал:

— Прости, я во многом виноват перед тобой.

— Да что с тобой такое? — Эти несвойственные Судье слова поразили Кору еще больше.

— В эти дни я многое узнал, — ответил Фредерик. — Слишком многое, слишком неожиданное и, надо сказать, малоприятное. И теперь я чувствую себя так, как, наверное, ощущала себя ты. И твои слова насчет одиночества... Ты была права: это ничуть не замечательно...

— Но ты ведь не одинок. — Кора пристроилась рядом, благо размеры пня позволяли. — Право, более чем странно слышать от тебя такие слова. Как бы ты ни отмахивался от друзей, они у тебя есть, и я — один из них. — Тут она ему улыбнулась. — А насчет прощения... Я уже давно простила тебя. Тем более что ты просил об этом раньше.

Фредерик недоуменно поднял брови.

Кора, все так же улыбаясь, достала из-за пазухи довольно мятое письмо — Судья даже вспыхнул, и лицом, и ушами.

— Оно у тебя?!

Девушка кивнула.

— Няня Агаты передала мне. Сказала, что малышка отобрала его у тебя и кинула в кусты. Ты рассердился и забыл его достать. Мона достала и, чтобы не волновать тебя лишний раз, передала письмо мне. Ведь оно мне адресовано?

— Вообще-то тебе, но после моей смерти, — быстро поправился Фредерик.

— Ты странный, Фред. Сперва при каждом удобном случае отталкиваешь меня от себя, а потом — делаешь меня практически своей наследницей... Я уж молчу про то, что ты говорил во время болезни в бреду. Сколько признаний в любви я выслушала. — Девушка закатила глаза.

Судья покраснел еще больше. Теперь Кора рассмеялась и поспешила обнять его, чтоб он не обиделся на ее смех. Фредерик понял это и обнял ее в ответ:

— Не волнуйся — не обижусь. Твои шутки надо мной ничто по сравнению... — Тут он замолк.

Девушка лишь крепче прижалась щекой к плечу Фредерика.

— Я не стану спрашивать, что так волнует тебя, Фред. Только знай: в любом деле я твой самый верный друг и помощник. Надеюсь, ты не против? — Она лукаво взглянула на него.

— Это тебя удивит, но я не против, — в тон ей ответил Судья и улыбнулся именно той улыбкой, за которую Кора считала его очаровашкой.

— Я повторюсь, — совсем тихо зашептала девушка, словно кто-то кроме мирно фыркавших лошадей мог ее услышать, — но я люблю тебя.

Судья обнял ее еще крепче и жарко поцеловал. После столь долгого холодного периода в их отношениях Кору это привело в восторг.

— Я всегда любил и буду любить тебя, что бы ни происходило, — сказал Фредерик.

— Зачем тогда целых два года ты отталкивал меня от себя? После всего, что так хорошо начиналось...

— Я просто не хочу повторять судьбу своих родителей. Твой отец может воспользоваться тем, что ты много для меня значишь. Так ведь уже получилось — с Мартой...

— А она много для тебя значит? — чуть нахмурившись, спросила Кора.

— Много, как верный Смотритель, как преданный мне человек. А я не могу просто так бросать своих людей в беде.

— Но разве мой отец пойдет на то, чтобы шантажировать тебя мною? Ведь я его дочь...

— Видимо, ты плохо знаешь Филиппа. Прежде всего он — глава преступного клана Секиры, а любящим отцом, насколько я знаю, никогда не был. Я не прав?

Девушка лишь опустила голову.

— Он пойдет на все, чтобы уничтожить меня, как, впрочем, и я — его... до этого дня, — продолжал Судья.

— Разве что-то изменилось? — с горечью спросила Кора. — Вы так ненавидите друг друга...

— Изменилось, и многое. — Тут в его глазах вспыхнуло что-то — какая-то новая идея, наверняка сумасшедшая, и Фредерик встряхнулся сам, встряхнул девушку, заговорил быстро и с жаром: — Ты сказала, что всегда будешь моим верным другом. Что ж. Как друга прошу тебя: помоги мне встретиться с твоим отцом.

— Ты с ума сошел!

— Совсем наоборот. Послушай-ка меня. — И Фредерик зашептал ей в ухо что-то такое, отчего девушка изумленно охнула.

Глаза Западного Судьи вновь горели самодовольно и задорно, и это было хорошим знаком: похоже, подавленное настроение покинуло его.

— Это серьезно? — не поверила ушам Кора.

— Абсолютно. Другого способа нет, поэтому не смотри на меня такими глазами. — Фредерик улыбнулся. — Все, что мне нужно, это твое согласие сотрудничать.

— И все?

— Ну, может, еще хоть какой завялящийся поцелуй, чтоб поддержать меня в этом деле.

Поцелуй он получил, а насчет согласия девушка решила повременить.

— Я подумаю. Время у меня есть?

Фредерик слегка наклонил голову:

— Право, чем скорей ты решишь, тем будет лучше.

— Сегодня вечером. Идет? Хорошо. Теперь давай вернемся в замок — лично я проголодалась.

— Я тоже, — многозначительно ответил Судья, притягивая Кору к себе.

— Фред? О! Ну не здесь же, — засмеялась девушка. — Подожди до вечера.

— Только никто, запомни, никто не должен знать, какие у нас с тобой отношения, мой огонек, — прошептал Фредерик, целуя ее в ухо.

Кора просто растаяла: «мой огонек» — так ласково он ее называл до того, как узнал, что она дочь Филиппа...

Цветущий замок, затаившись, ожидал их возвращения.

— Подозрительно тихо, — заметил Фредерик, когда они въехали во двор. — Что-то здесь не так.

— Главное — не волнуйся, — улыбаясь, ответила Кора. — Зачем во всем сразу чувствовать угрозу?

Спешившись, они прошли в холл, оттуда девушка потянула Судью в Большой зал. Как только они вошли, зажглись огни, заиграли флейты, скрипки и лютни, и Фредерик был просто ошеломлен: такого он еще не видел. Зал был украшен со столичной роскошью и провинциальной безвкусицей. Видимо, со всего замка сюда стянули все, что могло декорировать. Кора смеялась:

— Я предупреждала их, что сейчас в моде простота. Будь снисходителен: все так хотят сделать тебе приятное.

Судья лишь растерянно улыбнулся, когда его окружили одетые лесными феями круглолицые деревенские девушки и стали петь приветственные песни. С Фредерика сняли теплый плащ, который он не успел оставить в холле, на голову водрузили венок из виноградной лозы, взяли под руки и вывели на середину зала. Чувствовал он себя преглупо, поэтому с готовностью осушил предложенный для начала большой серебряный кубок вина, чтобы расслабиться и обрести необходимое настроение. На всякого рода празднествах он всегда был как не в своей тарелке.