Роол сразу понравился ему, и Элизахар даже не стал скрывать этого обстоятельства.

— Вы брат Софены? Сказал бы вам — добро пожаловать, да только какое тут добро... Не уберегли мы вашу девочку.

У Роола сразу задрожали губы. «Зачем он так сказал? — подумала Аббана. — Довел человека до слез». Она глянула на Элизахара и поразилась выражению его лица. Телохранитель Фейнне смотрел на Роола с глубоким сердечным сочувствием.

— Вы тоже учились вместе с ней? — спросил Роол.

Элизахар покачал головой.

— Что вы — нет! Я прислуживаю одной госпоже.

— Она слепая, — быстро добавила Аббана. — Это она подарила Софене то белое платье, в котором... в котором ее убили.

— Вы не похожи на лакея, — заметил Роол.

— Смотря какие задачи стоят перед прислугой, — пояснил Элизахар. — У моей госпожи, разумеется, есть горничная. Точнее, няня. Очень строгая пожилая дама. Ругает меня почем зря!

— Воспитывает? — улыбнулся Роол.

— Не без этого. Должно быть, заслужил. Хорошо еще, что она ростом чуть побольше мыши, а то ведь била бы меня смертным боем!

— Давайте сядем, — предложила Аббана. — В беседке. — Мы с Софеной любили там болтать о разных вещах.

— Пойдемте туда! — попросил Роол. — Ей нравилось это место?

— Очень красивое, — заверила Аббана.

— Госпожа Аббана, — вдруг обернулся к ней Элизахар, — я хотел попросить вас об одном одолжении. Разговор, как мне кажется, у нас с господином Роолом будет не короткий, а диспут скоро закончится... И госпожа Фейнне останется без присмотра. Мне бы не хотелось…

— Просите, чтобы я провела с ней время, пока вы разговариваете?

— Все равно ничего нового вы из этого разговора не узнаете. Вы ведь были там, когда... все произошло, не так ли? Да и сам разговор неизбежно получится тяжелый.

— Ладно, — махнула рукой Аббана. — Вы правы. Я, кажется, больше не выдержу воспоминаний...

Она махнула рукой обоим, крикнула «увидимся» и побежала к лаборатории, где один «оппонент» уныло доказывал целесообразность обучения полетам в раннем детстве, а другой так же скучно ему возражал, приводя доводы, вроде: «...и потом от младших братьев житья не будет...»

Беседка стояла пустая, окруженная густыми кустами, подстриженными в форме шаров.

— Я бы хотел купить здесь несколько саженцев, если такое возможно, — проговорил Роол. И смутился: — Вам, наверное, кажется странным, что в такой момент я могу рассуждать о саженцах!

— Вовсе нет, — заверил его Элизахар. — Даже самому страшному горю нельзя отдавать себя на растерзание. У вас ведь имение? Сад, наверное, большой?

— Да, и сад, и хороший лес, — покивал Роол. — У нас хорошо — дома...

Он замолчал. Элизахар смотрел на него, и бывшему солдату казалось, будто он в состоянии рассмотреть, как в темных, чуть расширенных зрачках Роола отражаются деревья, старый дом, огонь в очаге, милые лица жены и маленькой дочки. Все то, чего у Элизахара никогда не было — и никогда не будет.

— У соседей сожгли дом, — задумчиво молвил вдруг Роол. — Впрочем, какие они нам соседи! Полдня до них ехать — и то если рысью, а если пешком, так вообще за два дня не доберешься... Однако дым был виден. В небе далеко видно.

И снова он затих, а Элизахар подумал о том, как далеко стелется дым в голубом, просторном небе...

Наконец, спохватившись, он спросил:

— Как же это вышло, что дом сожгли? Разбойники?

Роол покачал головой.

— Крестьяне. Недовольны, что кровь Эльсион Лакар — как они заявляют — тут господствует. Ну, дескать, белый хлеб, эльфийская пакость, от нее человек мрет раньше времени... Разные глупости. Он двух-трех говорунов высек, а они взяли и спалили у него дом.

Он вздохнул.

— Темный народ, — сказал Элизахар. Как всякий солдат, он не слишком жаловал крестьян.

— Так ведь что удумали! — продолжал Роол, все тем же ровным, спокойным тоном. — На борозде, представьте себе, нашли двухголового теленка.

— У вас? — удивился Элизахар. Почему-то при виде брата Софены ему думалось, что у такого человека ни бунтов, ни двухголовых телят, ни какого-нибудь иного неустройства попросту быть не может.

— Какое — у меня! — махнул рукой Роол вяло. — Нет, у того соседа. У которого дом сожгли. Ну, и началось. Дескать, все от эльфов. Это, мол, все эльфийская кровь отравила. Теперь вот уродцы рождаются, сперва у скотины а там и до человеков недалеко... Ну, знаете, как оно бывает... слово за слово... Вот и дом спалили.

— Хозяева-то уцелели? — спросил Элизахар.

Роол кивнул. И добавил:

— Уехали в столицу, к родне... А в деревне управляющего оставили и с ним десяток солдат наемных. Не будет там теперь хорошей жизни. А у нас — тихо... У нас лес большой, знаете...

Они устроились в беседке. Роол все оглядывался по сторонам, стараясь запомнить каждую мелочь из увиденного.

— Вот здесь она любила сидеть, моя Софена. Мне до сих пор как-то не верится, что она выросла, стала взрослой... умерла...

— Насчет саженцев — спросите, — посоветовал Элизахар. — Впрочем, я специально зазвал вас сюда. Хотел рассказать вам одну вещь. Наедине. Так, чтобы никто не слышал.

— Да?

— Он убил ее намеренно.

Молчание стало тяжелым, но Элизахару было спокойно в этом молчании, потому что он в точности знал — что делает и зачем.

— Вы уверены? — спросил наконец Роол.

— Да. Я был там и видел.

— Но ведь другие тоже были там и видели...

— Другие не служили под началом герцога Ларренса, — сказал Элизахар. — А я служил.

— Долго? — Теперь в тоне Роола звучала отчужденность.

Герцог Ларренс имел обыкновение собирать под свои знамена самых отпетых головорезов, а под конец кампании без зазрения совести избавляться от них.

— Разумеется, недолго. — Элизахар тихо хмыкнул. — Долго никто не выдерживает. Но это сейчас неважно. Я видел, что сделал убийца вашей сестры. Он ждал, пока она совершит ошибку, а потом выдал все за несчастный случай.

— Какие у него были причины? — сдавленно проговорил Роол.

— Ваша сестра, господин Роол, была своеобразной девушкой. Независимой и яркой личностью. Я думаю, она искала себя. Кое-кого это раздражало. Но если вас начнут убеждать в том, что Эгрей убил ее из-за этого — не верьте. Эгрей — не такой человек, чтобы убить из чувства неприязни или просто от злости. Нет, единственная причина, по которой Эгрей мог решиться на убийство, — выгода. Это исключительно расчетливый, грязный, маленький человечек. Запомните это.

— Аббана посоветовала мне прислушаться к вам, — сказал Роол.

— Очень правильный совет, — одобрил Элизахар. — Думаю, вам нужно похоронить сестру и вернуться к семье. Не стоит тратить время на поиски Эгрея и месть ему. Этим займусь я, как только у меня появится время. Обещаю вам: не пройдет и года, как его труп будет валяться на границе вашей земли.

Роол все смотрел на подстриженные кусты. Потом проговорил:

— Ну а если я случайно его повстречаю? Бывают же неожиданные совпадения!

— Если такое произойдет, — тотчас откликнулся Элизахар, — убейте его не раздумывая. Не вступайте с ним в разговоры. Не смотрите ему в глаза. Не замечайте его улыбки. Помните: он зарезал вашу младшую сестренку — подло и ради какой-то выгоды.

Роол отбыл из Академии, увозя с собой тело сестры в особом сундуке, саженцы розовых кустов, которые будут высажены на ее могиле, и пачку стихотворений Пиндара, посвященных Софене.

Пиндар был заранее предупрежден Аббаной. «Этот Роол — исключительный человек! — горячо говорила Аббана. — Для него сестра была всем. Она трагически заблуждалась на его счет, понимаешь? Считала его предателем. Глубочайшая ошибка! К несчастью — вполне обычное дело. Роковое непонимание между близкими».

«А от меня-то ты что хочешь?» — наконец удивился Пиндар.

«Роол думает, что ты посвящал Софене стихи».

«Ну и что?»

«Посвяти ей что-нибудь и подари ему. Он будет тебе благодарен».