Вот какая есть, такая и осталась.

Мужчину, который сидел в кресле с высокой спинкой, это не смутило:

– Была?

– А то ж… и была, и ушла уже. Денег оставила – год кормиться хватит.

– Деньги ты себе оставь. А мне… она еще придет?

– Придет, никуда не денется.

– Вот и хорошо. Ты ей мази или напитки какие дай… только чтобы не потравить никого.

– Это запросто, дан. Есть такие, чтобы любовный аппетит возбудить…

– Вот… пусть возбуждает. Главное, чтобы не передавила. На мессу ее проведи, что ли…

Старуха качнула головой:

– Ей пока не нужно. Да и рано… это через полгода-год…

– Вот и пускай. Мне торопиться некуда, ей тоже. Пока ее соперница подрастет, еще года три пройти должно.

– Три года?

– Да. Договор – до семнадцати лет девку не трогать, так что еще три года. А что?

– Ничего, дан, – махнула рукой старуха. – Только и того, что время есть.

Мужчина поглядел на нее с подозрением, но промолчал. Встал из кресла, попрощался…

Ведьма дождалась, когда за ним закрылась дверь, и упала в кресло сама. Рассмеялась… горько, недобро…

– Три года еще… три года… и такая сила!

Продолжая смеяться, она достала из-под кресла порошок, зачерпнула из свертка ногтем белую пыль, высыпала на тыльную сторону кисти и глубоко вдохнула.

Закашлялась, потом открыла заслезившиеся глаза.

– Три года… идиоты! Против такого замышлять… она же вас всех сметет, как в силу войдет! А я на это смотреть буду и любоваться…

Смех перешел в хриплый, каркающий кашель.

– Три года… если доживу.

Вот с доживанием были бо-ольшие проблемы. Но об этом пока никто не должен знать. Всему свое время.

Всему. В том числе и смерти. Только вот – чьей?

– Надеюсь, в этом году ты обойдешься без приключений?

Мия провожала брата.

В этом году, как и в прошлом, должен был состояться рейс на Девальс. Паскуале опять хотел закупить предметы роскоши там, продать повыгоднее здесь… все как обычно.

В этот раз и Энцо решил вложить побольше денег.

– Постараюсь, – кивнул Энцо. – И ты тут… береги себя.

Мия улыбнулась.

Ах, Энцо, знал бы ты о моих делах – закрыл бы меня в доме. И ключ выкинул… Но разве у меня есть выбор? Я метаморф, моя природа – моя жизнь. Не отказываться же мне от нее?

И Мия перекрестила брата.

Энцо взбежал по сходням одним из последних, матросы втащили их на корабль, медленно, рывками, поднимался из воды тяжелый якорь…

«Голубка» расправляла крылья.

Мия махала ей, пока та не скрылась с глаз долой. А потом повернулась к стоящему рядом Джакомо.

– Дядя… когда?

– Послезавтра? – предложил дан Феретти. – Ты еще раз подумаешь, а я как раз договорюсь.

– Хорошо. Послезавтра ночью.

Энцо смотрел на удаляющийся берег. Чезаре скользнул к подопечному, но коснуться плеча не удалось: мальчишка повернул голову:

– Что?

– Все в порядке?

– Не знаю, – честно сказал Энцо. – Все размыто, неопределенно… будет меня ждать Адриенна или нет, любит или нет, во что ввязалась Мия…

– Это и называется взросление, – рассмеялся Чезаре. – Именно это. Детям проще, за них все решают родители, а дети просто принимают результат. Ты уже можешь решать сам, но и все остальное тоже… ты понимаешь.

– Понимаю, – вздохнул Энцо. – Все я понимаю. Но ведь от этого не легче?

– Никогда не легче. Пошли потренируемся?

Энцо качнул головой.

На него накатывала уже привычная тошнота.

– Нет уж. Я полежу пока… а там посмотрим.

Следующие несколько дней ему предстояло провести на койке, страдая от морской болезни. Потом он придет в себя. Потом будет бегать по кораблю, как ни в чем не бывало. Но несколько дней – беда…

Где тут подветренный борт?

О-о-о-о-ох…

В бордель Мия вступала с определенным… протестом?

Интересом?

Она не могла для себя определить, что именно она чувствует. Но тем не менее…

В черной шелковой маске, которая скрывала все лицо, под руку с даном Джакомо, она выглядела то ли содержанкой, то ли чьей-то неверной женушкой…

Цвет волос и внешность решили не менять. Равно как и фигуру, и все остальное. Особых примет у Мии и так не было. Родинок, всякого прочего…

А вот как метаморф поведет себя, когда…

Да, вот именно – когда…

Удержит она искусственный облик – или так не получится? Мия решила не рисковать.

И вот Джакомо вел ее в гнездо порока.

На пороге «гнезда» их встретила очаровательная эданна лет сорока, не больше. Невысокая, пухленькая, с таким обширным бюстом, что цепочки на нем лежали, словно на тарелке. Цепочки, ожерелья, дорогое верхнее платье из синего бархата, нижнее из легкого шелка – кажется, дела в борделе шли замечательно.

– Дан Джакомо! Какая встреча!

– Эданна Россана! Рад нашей встрече!

Поцелуи были вполне искренними. Надо полагать, дядя тут хороший клиент и платит, не скупясь.

– Что с вами за очаровательная юная дана? Вам нужно… уединение?

Джакомо качнул головой:

– Россана, умоляю! Вы же в курсе моей семейной ситуации! Нет-нет, эта дана желает познакомиться со взрослой стороной жизни. И ей нужен кто-то из ваших мальчиков, чтобы все прошло красиво, чисто, аккуратно и с удовольствием.

Эданна только вздохнула:

– Ах, какая жалость!

– Жалость? – удивилась Мия.

– Конечно, дана. Вы ведь еще девушка…

– Я потому сюда и пришла, – не поняла Мия.

Эданна качнула головой, досадуя на что-то… разъяснил Джакомо.

– Эданна имеет в виду, что она могла бы выставить твою девственность на аукцион. И за нее дорого заплатят. А так… в ее глазах ты потеряешь часть цены – просто так. Задаром.

Мия хмыкнула:

– Аукцион… это хорошо звучит. Но я не хочу достаться какому-нибудь извращенцу или негодяю. И маску снять не смогу…

– Это преодолимо, – усмехнулась эданна. – Вполне.

– А остальное? Я и детей не хочу.

– И на это есть свои средства.

Джакомо только головой покачал:

– Куколка, ты это – всерьез?

Мия сдвинула брови. Они с дядей договорились, что в борделе он называет ее куколкой, она его – даном Джакомо, чтобы не было потом проблем.

– Дан Джакомо, а почему нет? Я все равно решила повзрослеть… почему на этом не заработать? Это будут большие деньги?

– Если правильно устроить аукцион… не меньше пяти тысяч лоринов.

– И еще столько же эданна положит себе в карман, – хмыкнул Джакомо.

– Пожалуй, я не стану возражать, – решила Мия.

– Ты серьезно?

– Почему нет? У меня два условия. Это не должен быть урод или извращенец – первое. Я не хочу, чтобы меня искалечили, – второе.

– Без повреждений, – кивнула эданна. – Я могу это устроить, почему нет?

В карих глазах эданны загорелись огоньки жадности, похожие на отблеск золотых монет. Но и Мия…

Пять тысяч лоринов!

За которые не надо убивать, воровать… ну ладно! Она даже себя не продает, в принципе. Она так и так собиралась расстаться с девственностью, так пусть ей за это еще и заплатят! Это будет… забавно!

Да, именно забавно!

Мия улыбнулась и принялась обговаривать условия сделки. Джакомо не препятствовал.

С каждым днем племянница радовала его все больше и больше. Такой замечательный шаг! Такие поступки!

Беспринципность, возведенная в абсолют!

Это же прелесть, а не напарница! Одно слово – сокровище!

«Голубка» уверенно рассекала волны.

Корабль мотало, трепало, он стонал и скрипел, словно живое существо. Пассажирам оставалось только молиться. Шторм налетел неожиданно и резко.

Хуже всего приходилось Энцо, который так и не успел прийти в себя от морской болезни. И тут же корабль попал в ураган.

Мальчишка лежал в убогой каюте, на койке… помочь ему было некому. Чезаре и Леоне были на палубе. Работы хватало всем, сбивались с ног матросы, шторм уже снес одну из мачт – не успели вовремя убрать паруса.