Зима уж, пока на посту стоишь – заледенеешь, а так пару глотков сделал – и жизнь всяко веселее.

Джеронимо хватил стакан, продышался – и заговорил. Тут уж и у Луки волосы дыбом встали. Если парень такое увидел…

Десятник долго не раздумывал. Отрядил гонца к старшему – и взял Джеронимо за плечо.

– Покажешь? Куда, что… пока эти твари не ушли?!

Джеронимо закивал. Да-да, он все покажет…

И шесть человек, вооруженных арбалетами, отправились в ночную темноту. Где-то там, не так далеко, были нелюди. И люди собирались на них поохотиться. Кстати, Лука тоже пошел с ними. Все ж его племянник… родная кровь.

Досталось парню.

Забегая вперед – охота не удалась.

Пентаграмму уже уничтожили, следы… так, кое-что осталось. Сатанисты рассчитывали, что через пару дней тут никто и ничего не заметит. Зима же… дождик пройдет, снегом метнет… ну и кто увидит, что здесь кровь пролилась?

Так что убирали не очень тщательно.

А вот тела сложили в телегу.

Их собирались продать лекарям.

Да, вот такой запредельный цинизм, не просто убить, но и после смерти не дать покоя… Даже если бы несчастных бродяг и Энрикетту скинули в канаву, их бы там нашли. Пусть похоронили бы в общей могиле – собственно, во рву для нищих, – но была бы служба. И молитва, и падре, и даже крест, хоть и один на всех. Но подручные жреца нашли себе заработок.

Они продавали тела лекарям, которые разрезали трупы и изучали, как устроен человек. Лекарю – польза, им – денежка, и неплохая, кстати говоря. Опять же, и никакого риска.

Так найдут – подумают, кто убил, зачем убил…

А с лекарского стола если что и выйдет… так скорее сто килограммов мясного фарша, чем человек. Да и расспросов никаких не будет. Так что… они договорились и по очереди возили тела к разным лекарям. А телега с телами… это шесть штук. И весят они прилично. И след от колес был хорошо заметен на дороге, а догнать… чего там догонять?

Телега с телами и не успела уйти.

Сатанист попытался удрать, но шесть арбалетов сделали из него нечто вроде ежика. Хорошо, конечно, и по заслугам, но… допрашивать-то было некого!

Впрочем, стражников это не смутило.

Они погрузили в телегу седьмое тело – сатаниста, – опознали Энрикетту, которая крутилась при страже, даря многих своей благосклонностью в надежде на замужество, и отправились в город.

Да… их ждала нелегкая ночь и тяжелый день, но…

О таком надо было докладывать начальству. Опять же, могут и награду какую дать… это ж не их дело? И участок не их, пригород по другому ведомству, а они пошли и нашли…

Десятник схватился за голову.

Потом его жест повторили и комиссар, и куча разных чиновников, и градоправитель…

Но хватайся не хватайся… О таком надо докладывать. И незамедлительно. А то…

А то есть хороший шанс стать восьмым в той самой телеге, которая сейчас стояла рядом с караулкой как вещественное доказательство. Вот где жуть-то жуткая…

Завтрак при дворе – это целая церемония.

Кто и как сидит, что и за чем подавать… И – да! – их величества на завтраке обычно присутствуют. Правда, в этот раз вид у них был сонный, хотя и по разным причинам.

Филиппо себя плоховато чувствовал из-за снотворного.

Франческа, правда, убеждала его, что он весь в делах да еще перенервничал, вот его вчера и свалило… может, еще и вино не такое… бывает же неурожай! Даже у лучших виноградарей…

Адриенна чувствовала себя отвратительно по двум уважительным причинам.

Из-за беседы с Морганой она не выспалась. Да и… нельзя сказать, что прабабка ее обрадовала, скорее озадачила.

Ладно. Дневники ведьмы она прочитает, хотя и не слишком-то охота. Но если нет выбора?

А вот потом-то как?!

Ну и беременность тоже жизнь не улучшает. Есть, есть такие счастливые женщины, у которых все это проходит легко и приятно, которых не тошнит, которые работают до последнего дня, до родов, и рожают легко, и из роддома выходят – и снова в работу… Да при этом они еще ребенка кормят, и вообще… имя им – лошадь. Которая работала в деревне лучше всех, а старостой не стала. Увы[82].

Адриенна к таким счастливицам не относилась.

Ее уже сейчас мутило, и она спасалась только лимонной водой. Дана Санти лично посоветовала рецепт. Адриенна поблагодарила ее, а дан Виталис…

Да, дан Виталис, вы знаете, заинтересовался. И королева была довольна. Челия ей нравилась, Бонифаций тоже заслуживал счастья… может, что и сложится? Уж точно он не попользуется девчонкой и не выкинет на улицу.

Куда бы еще эданну Франческу выкинуть?

Явилась, зараза, на завтрак, стоит тут, смотрит на Адриенну, словно солдат на вошь. Ладно-ладно, Адриенна еще поговорит с супругом.

Не пришлось.

В столовую вошел монах в рясе. Все замолчали.

Доминиканцев почему-то не любили… Почему?

Жить хотелось.

Именно этот орден был известен своей борьбой со всякой нечистью. В том числе с сатанистами, еретиками… Филиппо Третий не давал им воли, но…

– Ваше величество, сегодня под столицей произошло нечто ужасное, – тихо произнес монах. – Была проведена черная месса, убиты шесть человек. Мы требуем тщательного расследования.

Король отложил салфетку в сторону.

С одной стороны… Сейчас бы монаха в кабинет, там расспросить…

С другой… а какая разница? Лучше пусть узнают сейчас, чем разведут сплетни потом. Понятно, и так будут по углам шептаться, но…

Меньше тайн – меньше проблем. В данном случае это уж точно.

– Изложите обстоятельства, брат…

– Томазо.

– Брат Томазо.

– Под столицей была проведена черная месса. Призывали какую-то нечисть, принесли в жертву пятерых…

Кардинал Санторо принялся перебирать четки.

– Случайно им в руки попала шестая жертва, также убита. У мессы есть свидетель, который может опознать хотя бы нескольких участников.

– Предъявите, – попросил его величество.

И наткнулся на ледяной взгляд брата Томазо.

– Простите, ваше величество. Мы не пришли бы к вам с этим вопросом, но свидетель уверен, что в мессе участвовали люди высокородные. Мы предоставили ему свою защиту и не станем тащить беднягу ко двору, где ему может грозить опасность.

– Вы намекаете… – задохнулся от понимания Филиппо…

Обвел глазами придворных.

Кто-то смотрел прямо, кто-то опускал глаза, Ческа вообще белее мела… испугалась, бедненькая, едва на ногах стоит… она-то за городом живет! Как же ее напугали, ужас!

Надо перевезти ее поближе ко дворцу или вообще во дворец, Адриенна поймет…

Или…

Кто-то из высокородных, возможно, здесь присутствующих, балуется с черными мессами.

И это – страшно.

Сделать Филиппо мог только одно.

– Хорошо, брат Томазо. Я дозволяю трем монахам вашего ордена пребывать при дворе и искать врага. Но помните, что в жизни и смерти волен только я. И без моего согласия…

Филиппо фразу многозначительно не закончил, но монаху и не надо было. Он поклонился в ответ.

– Ваше величество, мы благодарны вам за разрешение. Наш меч не покарает невиновных.

Филиппо кивнул в ответ.

И едва успел подхватить супругу.

Черные мессы оказались для Адриенны последней каплей ко всей чаше. Королева попросту упала в обморок.

Комар повертел в пальцах записочку.

Идти не хотелось. Да вообще… Огонек погас.

После смерти друга Комар ощущал себя так, словно ушла и часть его самого. Может, в чем-то и лучшая.

Джакомо был даном, но он был еще и очень хорошим человеком. Ярким, веселым, искренним, в чем-то циничным, в чем-то жестоким…

Комар видел друга именно с этой стороны. И не видел ничего страшного в том, чтобы отдать Серену Феретти замуж за дана Бьяджи. И не таких приговаривать приходилось, а кого и своими руками…

Чем эта конкретная девчонка хуже или лучше других? Тем, что за нее Змейка горой встала?