Лично меня подобный обмен устраивал. Годива рассказывала как об Олдоакс, так и о внутренней «кухне» Священных Домов, в которой она разбиралась намного лучше меня.

— Во всём колледже — всего десяток студентов?

— Причем некоторые приехали из-за Канала, — кивнула девушка. — Нас очень мало, Майрон. Далеко не все Дома соглашаются отправить учеников в школу, а из тех, кто согласен, посылают не всех детей. Вот вы, например. Почему дети Черной Воды не учатся в Олдоакс?

— Потому что у нас в поместье есть хорошие учителя, — улыбнулся я. — Школа не даст мне ничего такого в плане образования, чего я не мог бы получить сам. Причем индивидуальный подход всегда эффективнее группового.

— Я не про учебу говорю, — ответно улыбнулась Годива.

— Я понимаю. Но ты же помнишь, мы — отшельники. У нас нет других причин ехать сюда, кроме образования.

— Тогда почему ты здесь?

— Обычное любопытство, — пожал я плечами. — Вдруг мы чего-то не знаем? С тех пор, как последний из нас учился в Олдоакс, прошло немало времени. Если уж простецы создают школы для травников, то здесь тоже что-то могло измениться. Ты не сравнивала — программа за последние сто лет сильно поменялась?

— В нашем колледже осталась прежней, про остальные не знаю, — даже не сделав вид, будто задумалась, ответила девушка. — Да и какая разница? В Олдоакс принимают только потомков старых родов, у которых свой стиль, свои методики, своя библиотека. Задача школы — воспитание и помощь в получении связей.

— Насчет связей соглашусь, а вот воспитание… Совместное обучение детей из Священных Домов и простецов неизбежно отражается на мировоззрении. Стоит ли нам сближаться? Я понимаю, что излишнее самомнение лечить необходимо, но есть очень большая разница между трезвым взглядом на общество простых магов и интеграцией в оное.

— Незримая Власть не позволит этому произойти.

— Незримая Власть — не панацея. У меня складывается впечатление, что некоторые Дома близко к сердцу принимают события в мире смертных. Впереди война, кое-кто поговаривает о желании в ней участвовать, приводя смехотворные аргументы о необходимости поддерживать репутацию. Да, их приложит откатом, но это будет потом. Так! — я скрестил руки, поняв, что разговор зашел куда-то не туда. — Не лучшая тема для застольной беседы. Мы говорим о школе. Сойдёмся на том, что у Черной Воды по-прежнему нет необходимости присутствовать в Олдоакс?

— Нуу… — задумалась девушка. — Современная магия?

— Хороший аргумент. Действительно — хороший. Частные учителя?

— Туше! Тогда, может, традиция? Твои предки входили в число основателей.

— Тогда была иная ситуация. За прошедшее время появилась масса способов взаимодействия, площадок общения, не существовавших раньше. Времена изменились.

— Возможность обрести союзников?

— К союзникам прилагаются противники.

— Мне больше ничего не приходит в голову, — вздохнула Годива. — Кажется, ты всё решил.

— Увы. За исключением банального интереса, рациональных причин учиться здесь у меня нет. Впрочем, я буду рад узнать, как тут всё устроено.

Всё-таки она развела меня на откровенность.

Будь на её месте кто-то более старый и опытный, у него обязательно бы нашлись аргументы, противопоставить которым мне было бы нечего. Всякий раз при слове «переговоры» мне вспоминается беседа лорда Калма и Пламенеющего, на которой я имел честь присутствовать. Двое существ, достигших вершины в искусстве убеждения оппонента. Слова любого из них заставили бы меня поверить в необходимости моего присутствия в Олдоакс — и хвала Старейшинам, что Годиве далеко до них.

Мы проговорили почти два часа, свитские даже начали удивленно поглядывать на свою госпожу. Кажется, я сумел её удивить и заинтриговать. Мне девушка тоже понравилась — не пустышка, озабоченная статусом и внешностью, мозг она использует куда правильнее. Прекрасно разбирается в истории и литературе, с явным удовольствием спорила о роли Домов в падении Анжуйской империи, со знанием говорила о разнице в подходах к плетению заклинаний общей магии и родовых чар. Мы с ней походя пробежались по школьной программе и, чувствуется, затронутые темы она понимает. Сближению способствовали и некоторые шероховатости в семейной обстановке, о чём Годива не хотела говорить, но пару раз намеки прорвались.

Словом, знакомством я остался доволен и планировал его продолжить. Расстались мы на дружеской ноте, уговорившись друг другу писать. Территория Олдоакс закрыта, но Годива обещала переговорить с деканом о возможности в виде исключения устроить для меня экскурсию. Что ж, не буду возражать. Посмотрю, как люди живут.

Татухи — дело хорошее. Не берусь оценивать художественный и эстетический аспекты, пусть каждый сам решает, стоит ли украшать тело таким образом, но как маг я не могу не быть «за». Это, по сути своей, артефакты, не нуждающиеся во внешней подпитке, скрытые от большинства видов проверки, их очень сложно или вовсе невозможно снять, как и заблокировать работу.

Разумеется, у татуировок есть свои недостатки, из-за которых у меня нет ни одной. Во-первых, их нельзя наносить на растущий организм, то есть детям или подросткам. Во-вторых, при изменении внутренних потоков тонкого тела татуха в лучшем случае перестаёт действовать, в худшем — начинает творить нечто, создателем не заложенное. Поэтому вменяемые маги список рисунков на теле регулярно пересматривают, советуются с целителями, при необходимости вносят изменения.

Мне, в силу юного возраста, татух не набивали. Зато амулетами обвешали от волос до кончиков пальцев на ногах (точнее говоря, до мизинца левой ноги, где сидит тонкое колечко). Пирсинга на теле полно, причем в самых неожиданных местах.

Чешется.

Однако Хремет считал предпринятые меры безопасности годными только против магов и слабых чародеев. Для схватки с сородичами из Священных Домов или просто сильными волшебниками они недостаточны. Одно время меня при выходах из поместья сопровождал Финехас, но потом перестал — его природа не позволяет часто покидать Изнанку.

Древний призрак связывает со мной надежды на возрождение Черной Воды, в остальных членах Дома он разочаровался. Что он думает по поводу малышки Мерри, непонятно, но учитывая его отношение к женщинам, вряд ли многого от неё ждет. Поэтому его желание усилить меня, защитить, вполне естественно. Он рассматривал разные варианты, с неудовольствием отказываясь от них, пока, наконец, не остановился на одном.

— Особого выбора у нас нет, — с сожалением в голосе рассуждал старик, проверяя подготовленный к ритуалу зал. Он с определенных пор объяснял свои действия и мотивы, которыми руководствовался при принятии решений. Не всегда, но часто. Ещё и вопросы задавал, проверяя, правильно ли я понял услышанное. — Сейчас твое тело не выдержит процедур укрепления. Будь ты хотя бы лет на пять постарше… Медленное стабильное развитие в перспективе выгоднее, ведь чем крепче фундамент, тем выше башня. Жаль, что сила нужна тебе прямо сейчас.

— Из-за Кровавой Ярости?

— Не только. У смертных наступает время перемен, много кто захочет половить рыбку в мутной воде и свести старые счеты.

С моей точки зрения, ничего особо страшного не происходит. Выбирая один путь, неизбежно придется сойти с других или же уделять им меньше внимания.

Есть один момент, о котором Хремет не хочет упоминать. Пройдёт два-три года, и его личность начнёт понемногу деградировать — таково свойство всех слепков. Они намного хуже людей усваивают новую информацию, концепции, им труднее привыкнуть к изменившейся реальности. Пока что владыка справляется за счет колоссального личного опыта, мастерства в менталистике и предоставляемой поместьем поддержки, но его методы проблемы не решают. Своими действиями он только отодвигает срок, когда будет вынужден вернуться в своеобразную спячку, во время которой «переварит» узнанные за период бодрствования факты.