Вскоре он уже стучал в двери одного из пяти парижских домов Амалии, где, по полученным сведениям, она остановилась. Открыл похожий на важного таракана лакей.

– У меня письмо для графини де Круа, – сообщил ему Виктор.

– Давайте, я передам, – ответил тот, окинув Виктора высокомерным взглядом.

У Виктора от радости задрожали колени. Наконец-то он её застал!

– Мне велено дождаться ответа, – заикаясь от волнения, пролепетал он, мысленно проклиная себя за то, что вот так ведёт себя перед этим напыщенным болваном.

– Хорошо. Подождите здесь, – милостиво разрешил слуга, впустив Виктора в прихожую.

– Госпожа графиня примет месье Григорьева в семь, – изрёк слуга, появившись через несколько минут.

От этого известия Виктору захотелось расцеловать слугу, ждущего извозчика и даже лошадь. Разумеется, это желание так и осталось нереализованным.

Уже возле гостиницы Виктор сказал извозчику, дав ему щедрые чаевые:

– Я хочу, чтобы ты сегодня меня покатал.

– Как прикажете, – ответил тот.

– Тогда приезжай сюда через час. Или лучше минут через сорок. В крайнем случае подождёшь.

– Буду, как штык, – заверил извозчик.

Впереди у Виктора было чуть больше трёх часов, но за это время ему предстояло фактически возродиться из пепла. Возрождаться он начал с ванны. Затем, одевшись во всё чистое, он вышел из гостиницы. Извозчик уже ждал.

– Куда прикажете? – спросил он, подъехав к Виктору.

– Для начала… – Виктор назвал один из любимых магазинов одежды, где он одевался, когда был при деньгах.

Затем была парикмахерская. Так что, когда Виктор вновь подъехал к дому графини, его было не узнать. Эта перемена в облике заставила тараканьего бога, так Виктор прозвал похожего на таракана слугу, на мгновение впасть в оцепенение.

– Я Виктор Григорьев. Графиня меня ждёт, – сообщил ему Виктор, вручая визитную карточку.

– Прошу за мной, – ответил тот.

Амалия приняла Виктора в одной из малых гостиных. Она сидела в кресле возле камина и читала книгу, или делала вид, что читает. Когда он вошёл, она встала и сделала несколько шагов ему навстречу.

– Сколько лет, сколько зим! – воскликнула она, протягивая ему руку для поцелуя.

– Как только узнал, что ты в Париже, – ответил он.

– Быстро же ты…

В ответ Виктор улыбнулся.

– И ты по делу, – холодновато констатировала она, усадив Виктора на диван рядом с собой.

– И по делу тоже, – согласился он.

– Тоже?

– Ты слишком очаровательна, чтобы рядом с тобой думать в первую очередь о делах.

– А ты – разочарователен. Мало того, что явился только через целую вечность, так ещё и написал, что по какому-то делу.

– Тебя не так-то легко было найти.

– Ты прав. Я пыталась убежать от скуки.

– И как?

– Увы, она всегда рядом. Не отстаёт ни на шаг. А вот ты, похоже, не скучаешь. Если бы не твоё непростительное поведение, я бы сказала, что ты – живая иллюстрация приключенческого романа.

– Надеюсь, я смогу исправить свою оплошность.

– Я предоставлю тебе такую возможность, но сначала давай разберёмся с делом. Дела… – она поморщилась.

– Не любишь дела?

– Ненавижу. Они настолько пагубно влияют на людей… Да взять хотя бы моего кузена: раньше он был милейшим человеком, душой компании. Теперь же вечно пропадает именно тогда, когда он мне нужен, а вернувшись, запирается у себя в кабинете и целыми днями шуршит там бумагами, точно мышь. Поэтому я стараюсь находить друзей исключительно среди бездельников.

– Ну, моё дело не настолько пагубное, да и делом его можно назвать только с большой натяжкой. Скорее, это даже не дело, а предлог для встречи с тобой.

– В прошлый раз у тебя был предлог… более романтичный.

– Тогда меня пришпоривали обстоятельства.

– Так с каким делом ты пожаловал?

– Помнишь свой медальон? Тот, что был на тебе тогда в гостинице.

– Он и сейчас на мне.

– Откуда он у тебя?

– Мне подарил его друг. А что?

– Тот рисунок… Ты не знаешь, что он означает?

– А он разве что-то означает?

– В нашем мире всё что-либо да означает.

– Да ты философ…

– А твой друг… Ты сможешь меня с ним свести?

– Если ты заставишь меня захотеть это сделать. Надеюсь, у тебя нет каких-нибудь других и уж тем более неотложных дел?

– Я полностью в твоём распоряжении.

– Тогда предлагаю продолжить встречу в другой обстановке, – сказала Амалия, вставая с дивана.

Встав, она направилась к двери из комнаты. Виктор последовал за ней. Пройдя через пару проходных комнат, они попали в спальню. Едва они туда вошли, Амалия властно подвела Виктора к кровати, затем толкнула его на кровать.

– Раздевайся, – приказала она.

Разумеется, упрашивать его не пришлось. Раздевшись, он лег на кровать. Справившись с платьем, Амалия присоединилась к Виктору.

– О, да ты действительно по мне соскучился, – заметила она после того, как Виктор нежно и одновременно страстно поцеловал её в губы. Затем они поцеловались ещё, и ещё, и ещё… Они ласкали друг друга, быстро входя в раж. А потом Амалия уложила Виктора на спину и села сверху.

– Так говоришь, тебя надо пришпоривать? – озорно спросила она и вонзила в него каблучки своих туфелек.

Затем, после волны блаженства, после того, как они, счастливые, рухнули в постель, так и не разжимая объятий, Амалия сказала:

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне про рисунок.

– Что ты хочешь узнать? – спросил сонно Виктор. Он уже начал проваливаться в сон.

– Всё. А особенно то, почему ради него ты потратил на мои поиски целый год.

– Так ты знала?! – слова Амалии заставили Виктора от волнения и обиды сесть в постели.

– Конечно же, я знала. А ты думал, такое настойчивое преследование может остаться незаметным?

– Так ты знала и специально меня избегала? – повторил свой вопрос Виктор, даже не пытаясь скрыть обиду. Это заставило Амалию рассмеяться.

– Ну да. Сначала мне было интересно с тобой поиграть, а потом захотелось узнать, как далеко ты способен зайти. И потом, дорогой мой рыцарь, рыцарю положено сначала пройти все испытания и преодолеть все трудности, и только потом ему можно припасть к ногам любимой.

– Я жду, – требовательно сказала она, видя, что Виктор не собирается ничего рассказывать.

– Я видел этот символ в качестве подписи на записке, адресованной моему другу. Кто-то назначил ему свидание, во время которого моего друга убили. Потом убили мою жену, пытались убить меня, но я чудом спасся. Сейчас я хочу со всем этим разобраться, и кроме символа у меня нет других зацепок.

– Так ты искал меня, думая, что я причастна к убийству твоих друзей? – взволнованно спросила Амалия.

– Я искал тебя потому, что ты – мой единственный друг. А ещё я надеялся узнать хоть что-то об этом символе.

– Ну что ж, ты меня заинтриговал. Я постараюсь свести тебя с моим другом, но не думаю, что он так уж сильно тебе и поможет. Все эти приключения и убийства… это не в его стиле.

– Буду за это тебе весьма признателен.

– Кстати, ты помнишь мою подругу Николь?

– Конечно же, я её помню.

– Так вот, её тётушка приглашает тебя погостить у неё в деревне. Я еду туда завтра, так что, если хочешь, чтобы я тебе помогла, тебе придётся составить мне компанию. Ну как, что скажешь?

– Надеюсь, для тётушки приглашение меня в гости не окажется неприятным сюрпризом?

– За это можешь не волноваться. У неё давно уже проблемы с памятью, так что она с одинаковой лёгкостью забывает своих друзей и близких и вспоминает совершенно незнакомых людей. Как только ты появишься, я или Николь напомним тётушке о твоём приглашении.

– В таком случае я с удовольствием принимаю её приглашение.

Как оказалось, «деревней тётушки Николь» был прекрасный дом в нескольких километрах от Йера или, как называли этот город в России, от Гиера, – настоящего райского уголка на юге Франции, расположенного немного восточнее Тулона. Именно благодаря пляжам в окрестностях Йера и Гиерских островов появилось название «Лазурный берег». В 18 веке Йер стал фешенебельным курортом, куда с удовольствием приезжали на лето французские короли. Одной из облюбовавших Йер некоронованных знаменитостей был Роберт Луис Стивенсон, проживший там около двух лет. Но главной визитной карточкой города было обилие пальм. Всё это Виктору рассказала Амалия. Разумеется, общество очаровательной Амалии скрасило бы Виктору и пребывание в какой-нибудь деревенской глуши, но перспектива провести это время на одном из наиболее знаменитых курортов Франции была намного более привлекательной. Сама же тётушка была маркизой Элеонорой Ротлин.