— Хозяина так просто не расколоть. По домовой книге мы с тобой вообще выдуманные персонажи, и найти нас никак не получится. Выйти через него на нас нереально, так что сейчас нам главное свалить отсюда тихо и незаметно. Так будет лучше, чем бегать потом от облав.

— Ты прав, — разочарованно сморщилась Кера. — А жаль, Ева уже настроилась их прикончить. Она давно не развлекалась, а тут такой случай!

— Недавно же было… — напомнил я. — Вон какую вакханалию в том поместье устроили!

— Причем тут праздник этого алкоголика? — удивилась богиня. — А, ты в том смысле, что разгул? Так там была не Ева, а я сама. Нужно было пополнить силы.

Пока я осознавал надвигающиеся неприятности и приходил в себя, чистые разделились. Двое направились к нашему дому, еще двое к тому, что на противоположной стороне, и один остался торчать в центре улицы, чтобы, значит, не пропустить если кто-нибудь решит прошмыгнуть мимо, пока они осматривают дома. Тактика, как я понимаю, стандартная в тех случаях, когда серьезной опасности не предвидится — а в противном случае они бы сюда не одной спирой заявились, а как минимум тремя пятерками да при поддержке жандармов. Что еще раз подтверждает мою теорию: это не донос, это именно жалоба, причем до сего момента в ее реальность даже не особо верили.

Тот факт, что я слишком увлекаюсь, когда дело касается моего манна, не означает, что я беспечный идиот. По крайней мере советы умных и опытных людей стараюсь выполнять. Черный ход мы с Керой разобрали в первый же день как переехали — точнее, я раскопал. Компаньонка наотрез отказалась работать руками: не божеское дело. Вот убить кого-нибудь это всегда пожалуйста. Пришлось помучиться самому, зато теперь у нас есть возможность попасть в здание инсулы не привлекая внимания. Так мы и поступили.

Подъезд в инсуле только один и он, конечно же, со стороны улицы, так что выйти оттуда сейчас было бы глупо — тот чистый, что остался на дороге не даст. Остаются окна с противоположной стороны. Длинный коридор, связывающий жилые помещения освещен из рук вон плохо, и это для нас хорошо. Лишних глаз не будет. Хотя и смотреть особо некому — пустуют сейчас квартиры. Все на работе.

Я замер перед дверью, за которой тот самый коридор. Тонкое фанерное полотно, как, впрочем, и стены, не скрывают звуков — дешевая инсула, никто не рассчитывал на особый комфорт для жильцов. Для нас это хорошо. Теперь даже я слышу уверенные, неторопливые шаги — это чистые ищут, кого можно расспросить о жильцах. Очень скоро им надоест, и они начнут выбивать двери.

Нам повезло — начать обыск чистые решили с противоположной стороны инсулы. Сквозь щель в двери пыхнуло белое сияние — чтобы не ломать замок, стукнула распахнувшаяся дверь.

— Они зашли в квартиру вдвоем, — шепнула Кера.

— Хорошо. Уходим, когда они начнут осматривать следующую.

Долго ждать не пришлось — много ли там осматривать: две комнаты. Кухонь в этом архитектурном проекте не предусмотрено. Минуты четыре на то, чтобы заглянуть в шкафы и под кровати, и новая вспышка. Дождавшись кивка Керы, я раскрыл дверь и скользнул к ближайшей квартиру. Замок был заперт, но сломался без особых усилий с моей стороны, даже не хрустнуло ничего. Все же неплохо я натренировался за последние дни. Прикрыть за собой дверь, короткий взгляд по сторонам — комната пуста. А то могло ведь и не повезти, кто-то из жильцов мог остаться дома. Какой-нибудь старик, не способный уже работать. Впрочем, тут таких нет — работники местных предприятий редко доживают до старости.

Окно, годами не мытое, с трудом выполняет свою функцию, но рассмотреть окрестности все-таки возможно. На пустыре с последнего раза ничего не изменилось — та же пыльная, унылая местность, размером с небольшую городскую площадь, поросшая кустарником и покрытая мусором. Тихо спрыгнуть с первого этажа совсем не сложно, сложнее оказалось тихо открыть окно. Хорошо, что чистые не очень-то соблюдали тишину за грохотом собственных шагов и скрипом осматриваемой мебели протяжный скрежет, раздавшийся в другом конце инсулы никто не услышал. А дальше все просто, благо мы пути отхода изучили заранее. Незаметная тропка вывела нас к ограде ткацкой фабрики, в которой работницы уже очень давно проделали удобный проход. Охраной территории, и даже собаками владельцы тоже не обзавелись, так что мы спокойно вышли через парадный вход в квартале от нашего бывшего места жительства.

Кера была в ярости. Даже Ева была в ярости. В прошлый раз, когда за ними охотились ВСЕ, мальчишке едва удалось выжить. Богине пришлось лично не давать ему уйти на Асфоделевы луга. Она была уже готова, по-настоящему готова проводить его в Тартар. Она отлично понимала, что все ее посулы устроить патрону мучительный аттракцион после смерти так и не будут воплощены. Плевать ей на такие высокие материи как признательность за помощь, дело в другом — она слишком уважает этого идиота. Далеко не все герои прошлого, которым боги помогали значительно сильнее, могли сравниться с этим пришельцем из чужого мира. К тому же он действительно не пользуется своей властью над ней. Сама Кера на его месте так не стеснялась бы. Нет, именно Тартар — единственное место, куда не дотянулся вездесущий чистый. И самой отправиться следом — сейчас, когда она полна сил, ей, может быть, удастся сохранить свою личность и память. Гекатонхейры там живут, и живут неплохо, может, и ей удастся. Только как же не хочется! Ей нравится, очень нравится быть здесь, в этом мире, на земле. Особенно теперь, когда она познала радости смертного существования. Вкусная еда, ощущение речной воды на коже в жаркий день, пение птиц ранним утром… все это и многое другое оказалось неожиданно приятно. Ну и, конечно, лично причинять боль и отнимать жизни у смертных гораздо веселее, чем делать это оставаясь в бесплотном состоянии. Просто небо и земля!

А патрон будто не ценит всего этого! Нет, это же надо, так увлечься развитием своего манна! Он вообще перестал смотреть по сторонам, забыл обо всем, и, прежде всего, об осторожности. Настолько погрузился в себя, что даже увидев чистых, принялся тренироваться на них, как на обычных смертных. Сначала Кера даже не поверила увиденному. Думала, может он решил как-то отвлечь их, пустить по ложному следу. Хотя это было совершенно не нужно. Кера чувствовала, чистые были расслаблены. Просто рутинный патруль. Посмотреть, нет ли рационального зерна в бреднях какого-то особо впечатлительного верующего. Мальчишка, вместо того, чтобы затаиться, переждать, и уйти тихо и незаметно, принялся наводить несмертельное проклятие на боевую спиру. Феерический идиотизм. Если бы она не видела это своими глазами, ни за что не поверила бы, что такое может быть. Когда Ева осознала происходящее, чуть не вырвалась наружу — смертная сестра тоже была в полном шоке. Не удивительно — Кера сама хотела крушить и уничтожать. Нет, это нельзя оставлять так просто.

— Знаешь, Диего, я восхищаюсь твоей хитростью и кровожадностью, — Кера даже не стала дожидаться, когда они будут в безопасности. Небольшая встряска ему не помешает. — В прошлый раз ты сделал так, чтобы умер старик, и те идиоты, которые считали тебя своим командиром. Сейчас ты подводишь под лучи чистых свою семью. Это истинное коварство, я склоняюсь перед твоим мастерством!

Мальчишка приостановился и даже побледнел. От него шибануло такой смесью ярости, отчаяния, чувства вины и ненавистью, что Кера слегка забеспокоилась — не переборщила ли?

— Если я еще раз увлекусь чем-то настолько сильно, что забуду о бдительности, прошу, заставь меня прийти в себя. Любыми способами. И еще — в людных местах я теряю контроль над собой. Ты, наверное, уже замечала. Однажды я могу не выдержать и сорваться. Ты должна вырубить меня до того, как будет поздно. Ты ведь чувствуешь мое состояние и наверняка поймешь, когда это нужно сделать.

В эмоциях — выжженная пустыня. Песок и тлен. Кера уже успела пожалеть о своих словах. Как бы не сделать еще хуже. Он и так с момента расстрела тех беженцев и, особенно, после «казни» едва-едва балансирует на грани безумия. И утешать она не умеет. Нет уж, лучше пока заткнуться. Потом, когда его немного отпустит… Хотя что? Поговорить с ним? Объяснить, что только хотела его подначить, заставить думать мозгом, а не эмоциями? Он это и сам прекрасно понял. В том-то и дело, что она сказала почти правду. За тем исключением, что он это сделал не специально.