Она надеялась, что возвращение к другим смертным, к тем, кого он любит, к тем, кто ждёт его, помогут ему выздороветь. Не помогло. Он был рад, до безумия рад увидеть свою самочку, друзей, дядю и его жену. Но все эти чувства были лишь фоном чистой всеобъемлющей ненависти, которая звала его рвать врагов не считаясь с потерями. Она видела, что очередная стычка с монахами лишь ненадолго помогает утолить эту ненависть, приглушить её, а потом «голод» вспыхивал с новой силой. Мания.

Ей самой было близко и понятно это чувство. Сколько замечательных проделок в своё время она организовала, играя одержимыми смертными? Такие смертные приносили ей очень, очень много силы, питали её своими страданиями и страданием окружающих. Раньше ей нравилось видеть, что её патрон балансирует на грани. Порой ей даже хотелось подтолкнуть его и посмотреть, что будет. Теперь, когда он шагнул за эту грань, испугалась. Поняла ясно и отчётливо — рядом с ним теперь опасно находиться. Он сам обрезал почти все дороги, которые лежат перед любым смертным, оставив себе только одну, и ведёт она в Тартар.

«Почему меня это беспокоит?» — Кера сама себе задавала этот вопрос и не находила ответа. Ведь любая дорога любого смертного ведёт в Аид. Ещё ни один не остался жить вечно. Но глядя на патрона она боялась. Даже не за себя. Боялась именно за него. За то, что он окончательно потеряет себя, станет воплощением мести и сгорит ярким пламенем. Возможно, он захватит с собой чистых. Может быть, вообще всех чистых. Возможно, он исполнит их договор. Только ей уже не хотелось, чтобы это случилось.

Она старалась не отходить далеко. Старалась быть рядом. «Смешно. Беда ходит рядом с проклинателем, чтобы его спасти. Наверное, старшие посмеялись бы надо мной, если бы могли видеть», — грустно подумала богиня.

Некоторое время она даже думала, не поговорить ли с ним. Не сказать ли ему о том, куда он движется. Вот только она знала, что это бесполезно. Тот смертный, начальник охраны, говорил правильные вещи. И Диего даже слышал его, и понимал. Она видела, что он колеблется. Вот только сможет ли он изменить своё поведение, Кера очень сомневалась.

«Ну и ладно, — мысленно усмехнулась девушка. — Зато это будет весело. Мы наверняка под конец сделаем много весёлого. Наверное, вечность в Тартаре будет веселее коротать с такими воспоминаниями!»

Да, Тартар. Ночью, пока патрона охраняла его самочка, она спустилась на пятнадцатый этаж подземелий. Полюбопытствовать. А потом сошла и дальше. Добралась до последнего. Там находился большой пост охраны и никто из смертных, обживающих город, не стремился пройти ниже. Тот последний переход, который вёл ещё ниже… Ни один из факелов не мог его осветить. Ни один из местных смертных не решился сойти по этой лестницы. Тем, кто находился на последнем этаже всё время чудилось странное и страшное. Она тоже слышала эти крики. И догадывалась о том, кто их издаёт.

Тяжелое, гнетущее молчание окутывало комнату. Все, кто в ней находился, чувствовали себя так, будто находятся на похоронах у родственника, который перед смертью просил его навестить, но так и не успели. По крайней мере я себя так чувствовал. Время от времени кто-то пытался что-то сказать, но так и не решался. Казалось, стоит нарушить это молчание, и всё осуждение, весь гнев, который скапливался в ней на протяжении долгих минут прорвутся и выльются именно на твою голову.

— Акулине, хочешь алмаз подарю? — наконец решился я. — Он от чистых защищает…

— Нет, благодарю, — холодно ответила девушка, и аккуратно наколола на вилку оливку.

Ну да. Семейный ужин проходит напряжённо. Всё потому, что Акулине, наконец, узнала о том, что «африканская» экспедиция вернулась ещё накануне, и теперь девчонка старательно демонстрировала всем окружающим, насколько она обижена на то, что ей об этом никто не сказал. Если честно, вполне правомерно — я бы тоже обиделся на её месте. Не думаю, что доминус Маркус в самом деле хотел устроить такое вот наказание. Просто было действительно не до того. Ни ему, ни всем окружающим. А вот мы с Доменико могли бы и обрадовать девчонку, если не вчера, то хотя бы за сегодняшний день найти время, да вот, как-то тоже не сподобились. И теперь Акулине смертельно обижена. Я её такой ещё не видел — никаких криков, никаких обещаний жестоко отомстить. Сейчас она не играла. Действительно обиделась. И всему семейству Ортес неловко. Каждый чувствует вину. Даже Кере, похоже, слегка не по себе. Впрочем, она-то долго смущаться не стала. Когда ужин закончился, богиня подошла к Акулине и молча на неё уставилась. Сестра пару минут пыталась игнорировать такое внимание, но потом не выдержала:

— Вы что-то хотели, домина Улисса?

— Пошли, интересное покажу, — безапелляционно сказала Кера, и, ухватив сестру за руку, вздёрнула её на ноги и повела за собой. Остальные присутствующие в комнате недоумённо переглянулись и пожали плечами.

— Вы бы проследили, молодёжь, что она хочет ей показать, — попросил дядя. — Я, конечно, домине, кхм, Улиссе, верю, но иногда её представления об интересном слегка расходятся с общепринятыми.

Я с готовностью подскочил — мне тоже хотелось посмотреть интересное. Следом потянулись Доменико и Петра. Впрочем, сначала ничего особенно интересного Кера не показывала. Нестройной толпой мы прошли к покоям, занимаемым «пришельцами».

— Смотри, это акефал, — Кера без стука ввалилась к Стигу с Кхирой и бесцеремонно ткнула пальцем в спящего шамана. — Видела когда-нибудь акефала? А это — баньши. Эй, пискни чего-нибудь, только тише, чтобы смертные не померли!

Испуганная Кхира что-то прошептала едва слышно, отчего у меня заболела голова, а перед глазами начало двоиться.

После демонстрации этих гостей, Кера, не задерживаясь, потащила сестру дальше, знакомиться с тартарцами. Там мы задержались немного дольше, потому что Комо не хотел превращаться в медведя на потеху малознакомой девчонке, а Агния, наоборот, в неё вцепилась и принялась расспрашивать о жизни. Вообще Комо с Агнией целый день провели на поверхности, и даже пару раз вступили в стычки со случайно встреченными чистыми, — вместе с бойцами доминуса Флавия, — а Гаврила исследовал подземный город.

— Ну, всё ещё дуешься? — уточнила Кера, когда мы, наконец, распрощались с наёмниками. — Ладно. Покажу ещё интересное. Только не жалуйся потом.

— Домина Улисса! — сердито топнула ногой Акулине. — Меня не купишь подобными чудесами! И я не понимаю, зачем вообще вам нужно меня покупать! Ваше истинное отношение ко мне, всех вас, я только что выяснила. Я только не понимаю, почему вы не желаете оставить меня в покое?

Несмотря на холодный тон видно было, что сестра едва сдерживается, чтобы не расплакаться. Действительно, очень обиделась. И я даже не знаю теперь, как перед ней извиняться, чтобы не сделать хуже. Зато у Керы никаких проблем с попытками проявить деликатность не было. Она вообще такого слова не знала.

— Слушай, самочка. Посмотри на меня. Я богиня, вообще-то. Древняя. Я существовала ещё тогда, когда твои предки впервые выползали на сушу, отталкиваясь от камней своими неуклюжими плавниками. Таких маленьких девочек как ты я видела… это не поддаётся исчислению. Когда у вас появился разум, я стала действовать осознанно. Тысячи раз я делала так, чтобы такие девочки, как ты, страдали. Я питалась горем таких, как ты. Я им наслаждалась. А когда вы переставали горевать, не важно, потому что умирали, или становились счастливее, я без сожалений уходила. Так неужели ты думаешь, что если бы не было до тебя дела, я стала бы с тобой возиться? Я понятия не имею, почему мне нравится с тобой возиться. Должно быть, связь с патроном влияет, или это смешное смертное тело, в котором я поселилась. Но поверь мне, твои мысли о том, что до тебя никому нет дела очень далеки от истины. Эти, вокруг, и те, кто остался — у них просто дел много. Они не могут помнить о тебе всегда. Поэтому прекращай разочаровывать меня своими глупыми мыслями и пойдём вниз. Подниму тебе настроение чем-то по-настоящему страшным.