Вообще, я так и не понял, на хрена китайские кланы замутили этот странный конфликт, по сути, толком не подготовившись. Хотя, возможно, они считали, что подготовились, как надо. А может, решили, что русские кланы вдруг взяли и потеряли интерес к этим территориям. Или думали, что мы возьмем и не заметим, как китаянки слегка прирезали земель. В общем, эта странная восточная философская мудрость мне никак не поддавалась. Ольга только что закончила свою благодарственную речь Свете за помощь, и на этом месте я решил вмешаться.

– Ольга, мне было бы очень неприятно, если бы ты оценила мою, да и свою жизнь всего лишь деньгами, – спокойно произнес я и добавил: – А кое-кто жаловался, что входящие в клан рода совсем обленились. Всем довольны и ничего не хотят, потому что их все устраивает. А тебе так хотелось бы иметь людей, готовых рисковать и замахиваться на нереальное.

«Деньги это хорошо, но они имеют свойство заканчиваться, и как бы Света вдруг не решила потом торгануть интересной информацией обо мне. Оля должна это понять», – подумал я.

Моя жена, ненадолго задумавшись, смерила взглядом Свету и, приняв гордую позу, величественно произнесла:

– Я буду рада, если такой славный род, как ваш, примет моё предложение и войдет в состав клана Гордеевых.

На принятие решения Светлане потребовалась ровно одна секунда.

– Благодарю за приглашение, княгиня, – проговорила Света, низко поклонившись Ольге. И продолжила спокойно и с чувством собственного достоинства: – Это большая честь для меня, и я с радостью принимаю ваше предложение, но помимо клятв верности, которые я готова с чистым сердцем вам принести, у меня есть просьба, так сказать, жизнь за жизнь.

– Какая? – нахмурилась Ольга.

– Всех своих детей я хочу от Сергея, – спокойно попросила Белезина.

И прежде чем резко вспыхнувшая Ольга успела ответить, девушка добавила:

– Я согласна на ЭКО, ваша светлость, и у вас никогда не будет преданнее человека, чем я, – сказала Света и снова поклонилась.

«Ай молодец», – подумал я. Вступление в великий клан само по себе большая честь и знаковое событие для такого очень маленького рода, но вот так сразу, через такую тайну, привязать себя к главе клана – это действительно хороший ход. Княгиню Гордееву глупой точно не назовешь, должна сообразить.

– Что скажешь? – повернувшись ко мне, сухо спросила моя супруга. – А то потом будешь выговаривать мне про своих детей.

– Мне почему-то кажется, что Света будет достойной матерью, – с улыбкой ответил я и строго добавил: – Но если будет мальчик, прошу растить из него воина, а не только любителя поэзии.

– Если сын будет хотя бы вполовину похож на тебя, то к поэзии его лучше не подпускать, – улыбнувшись, ответила Света. – И ты всегда можешь приехать и проверить качество моего воспитания.

На последней фразе улыбка у девушки стала очень уж многообещающей. «Света, блин, чего ты палишь, зараза малолетняя?» – мелькнула у меня мысль. Но та уже сама поняла, что переборщила с ласковостью, и быстро согнала лишние эмоции со своего лица.

– Хорошо, будет тебе материал для ЭКО, – недовольно произнесла Ольга.

– Благодарю, ваша светлость, вы всегда можете рассчитывать на мою, пусть и не на самую значительную, но горячую поддержку, – вежливо ответила Светлана.

Ольга кивнула и, повернувшись ко мне, сказала:

– Пошли, скоро вылет.

Я, ткнув пальцем в Свету, ответил:

– Надеюсь, у нас найдется место для девчат? Их там немного, подбросим до Нижнего Новгорода.

– Если только в хвосте, – буркнула моя недовольная жена.

– Мы совсем не гордые и согласны потесниться в хвосте, – с улыбкой ответила Света.

Ольга только рукой махнула и, прихватив меня за руку, потащила к трапу.

И только мы расселись в люксовом отделении самолета, Ольга повернулась ко мне и, смотря мне прямо в глаза, печатая слова, спросила:

– Ты – с ней – спал?!

Вот как ответить на такой вопрос девушке, которая обладает способностью определять любую ложь. Правда и ничего кроме правды. Хмыкнул и весело ответил:

– Я всего лишь поделился с ней генетическим материалом.

Вспыхнувшие молнии в глазах моей княгини и злое выражение на лице показали мне, что мой ответ засчитан, но бури гнева мне точно не миновать.

Но прежде чем Ольга успела сказать что-то гневное, я торопливо добавил:

– Не забывай – мы в самолете, здесь нельзя стрелять, фюзеляж испортишь.

– А мы ещё не взлетели, – кровожадно ответила моя княгиня.

И до того, как её кулачок с явно недобрыми намерениями полетел в моё тело, я успел активировать доспех духа и мысленно помолиться, чтобы он выдержал удары Валькирии. Ольга нанесла три удара, и последний, закономерно, пробил мою защиту, а мое плечо сразу ощутило всю прелесть от этого действия. Моя фурия, удовлетворившись моим шипением и совсем нерадостным выражением лица, скрестила руки на груди и молча отвернулась к окну. Плохо, что молча, а значит, обиделась очень сильно. Похоже, мне придется постараться, и парой десятков извинений тут не обойдешься, ведь я, по сути, нарушил наш давний уговор.

– Солнце, я просто мысленно успел с тобой проститься и собирался через несколько часов умереть, потому что слишком безумной была запланированная авантюра.

Тон был максимально виноватый и сожалеющий. Ольга повернулась ко мне, и я увидел капельки влаги в уголках её прекрасных глаз.

«Какие, на хрен, десятки извинений, тысячу в час или в милю, короче, пока язык не отсохнет», – мрачно подумал я.

Оля, смерив меня взглядом, снова молча отвернулась, а я, вздохнув и почувствовав, как самолет начинает разбег, подумал, что это будет очень долгий перелет.

Конец второй книги

Королевство Эфиопия. Побережье Красного моря

На небольшом валуне, недалеко от линии прибоя, сидела женщина. Несмотря на хороший загар и темные волосы, в ней легко можно было опознать уроженку какой-нибудь европейской нации, а не аборигенку африканского континента. Никто не дал бы ей больше тридцати пяти лет, хотя фактический возраст уже давно перевалил за пятьдесят — один из эффектов инопланетного вируса, давшего продолжительную молодость всем жителям этой планеты. Взгляд, обращенный в сторону морской бесконечности, ясно говорил о тяжелых раздумьях этой, безусловно, очень красивой и явно привыкшей повелевать женщины. Сорок лет назад княжна и наследница сильного клана в один перевернувший всё день превратилась в главу изгнанного рода. Изгнанного навсегда, без права возвращения на родину. Казалось бы, пятнадцатилетняя девочка должна была быстро привыкнуть к новым условиям и смириться с жизнью в этом новом, изменившемся мире. Но привыкнуть не получилось. Боль и тоска по седым Уральским горам, воспоминание о морозной свежести, которой так недоставало в этой жаркой стране, терзали её душу и тисками сжимали сердце, заставляя в бессилии беззвучно плакать, когда никто не мог видеть слезы юной главы рода. Первые двадцать пять лет прошли под эгидой уныния и в постоянной борьбе с желанием махнуть рукой на Африку и вернуться домой. Плевать на смертную казнь, плевать на всё… Главным было одно — снова вдохнуть полной грудью живительный воздух своей Родины. Хотя бы на один день ощутить не удушающий и иссушающий зной Африки, а тёплые и иногда жаркие, но всегда ласковые объятия солнышка родимой стороны, увидеть дорогие сердцу места. Ради этого можно было умереть — так ей казалось.

А потом ей подарили надежду. Двадцать лет назад в её сердце зажглась вера на чудо. Вернуть титул и статус, родовые земли и вновь обрести былую силу. И она поверила, не могла не поверить, ибо слишком этого жаждала. Но ничто не дается просто так, а за такую возможность требовалось поставить на кон всё, что осталось — свою жизнь и существование всего рода. Она согласилась сразу же — безнадежно влачить это жалкое подобие на когда-то полную красок свободу ей не хотелось совершенно. Двадцать лет работы, труда, поиска нужных людей завершены, и совсем скоро она сделает свой ход, который либо вознесёт её на вершину, либо низвергнет на такое дно, что о ней не останется даже воспоминаний. Но она верила, что с такой покровительницей должно всё получиться. Все роли расписаны, актеры заняли свои места, и сомненьям нет места в этой пьесе — осталось только безукоризненно отыграть свою часть. У них даже цель благородная: её род поможет восстановлению справедливости, сиречь вернуть законной владелице то, что принадлежит ей по праву. И пусть многие при этом умоются кровью — её это совершенно не смущает. При таких ставках на подобную мелочь не принято обращать внимание. Батальон изгоев, отверженных или просто бегущих от больших неприятностей. Разные страны и судьбы, но каждая дошла до черты и хочет всё изменить. И главное, что им всем, кроме жизни, больше нечего терять.