– Можно у меня в комнате, а можно и в беседке. Она здесь, рядом.
– Беседка была бы более предпочтительна. В такую погоду грех отказываться от свежего воздуха.
– Позвольте представиться, – заговорил гость, когда они сели на скамейку в беседке, – моё имя – Вирт. Просто Вирт. Я – посредник. Когда кому-либо бывает нужно остаться в тени, то есть сохранить свою конфиденциальность, этот кто-либо обращается ко мне, и я делаю всё так, что мой клиент остаётся инкогнито. Поверьте, я занимаюсь этим уже много лет, так что я смог довести процедуру сохранения тайны личности клиента до совершенства. Это я говорю вам на тот случай, если вы захотите через меня узнать, кто мой клиент. Поверьте, это бесполезно, так как я сам ровным счётом ничего не знаю о своих клиентах, и только в этом случае берусь за работу. Вам понятно, что я сейчас сказал? – спросил он тоном экзаменатора.
– Да, конечно, продолжайте, – ответил Виктор.
– Так вот, – продолжил Вирт, – если вы – тот самый Григорьев, вы должны мне назвать один предмет, одно мужское имя и одно имя женское. Поверьте, такова воля клиента, а для меня воля клиента – закон, – поспешил заверить Виктора Вирт, видя, что того совершенно не обрадовали его вопросы.
– Зеркало. Джеймс. Жозефина.
– В таком случае у меня для вас письмо, – сообщил Вирт и положил на стол перед Виктором конверт. А теперь позвольте мне откланяться. И не спрашивайте меня ни о чем. К счастью, или к сожалению, но у меня нет для вас ответов. Именно за это мне и платят.
Сказав это, Вирт встал и поспешил покинуть беседку, а Виктор вскрыл конверт. Внутри он нашёл клочок страницы парижской газеты недельной давности и собственно письмо, при виде которого у него чуть не остановилось сердце. Письмо было написано Жозефиной.
«Милый, дорогой, ненаглядный, любимый!
Я так по тебе соскучилась! Постоянно думаю о тебе, а ещё о том, что я, глупая, натворила. Поверь, мне пришлось инсценировать свою смерть, иначе мы оба уже были бы мертвы. Поверь, тогда я думала, что это единственный способ спасти тебя от неминуемой гибели. Меня убедил в этом один человек, которому я доверилась незадолго до этого. Он несколько раз выручал раньше отца, и когда он появился, я решила, что ему можно доверять. Как же я ошибалась! Как оказалось, это он стоит за всеми жуткими смертями, что связаны с поиском Зеркала, и Зеркало у него. Он захватил меня, надеясь на то, что я сделаю его безопасным, но я смогла убедить его в том, что это сможешь сделать только ты. Дело в том, что отец вложил в твоё подсознание все необходимые знания при помощи гипноза, и теперь, после его смерти, только ты сможешь безопасно для себя и для окружающих открыть ларец с Зеркалом.
Также я убедила его в том, что ты пойдёшь на это только ради спасения моей жизни. Поэтому я всё ещё жива. Со мной всё в порядке. Тот, кто держит меня в плену, обращается со мной, как истинный джентльмен, разве что только не позволяет выходить из дома.
Любимый, поверь, я не хотела тебя обманывать. Я знала, что после моей смерти ты отправишься к Ланье, поэтому дала ему и двоим полицейским исчерпывающие инструкции, но ты нарушил мои планы. Возможно, это даже и к лучшему.
Теперь позволь мне перейти к тому, ради чего мне разрешили написать тебе это письмо: Человек, у которого находимся я и Зеркало, дал слово, что если ты откроешь ларец, он отпустит нас на свободу. Ну а если ты откажешься – меня ждёт, надеюсь, быстрая и безболезненная смерть. И если ты готов меня спасти, в течение трёх дней дай в местной газете объявление следующего содержания:
«Жозефине. Я согласен. Виктор».
После этого с тобой свяжутся. Ну а если этого объявления не будет…
В любом случае постарайся меня простить. Люблю тебя.
Твоя Жозефина».
На клочке газеты Виктор тоже увидел несколько написанных Жозефиной слов:
«Виктор, милый, я люблю тебя и всегда буду любить больше жизни. Твоя Жозефина».
– Что с тобой?! – испуганно воскликнула Амалия, входя в беседку. – На тебе лица нет.
– Прочти, – выдавил из себя Виктор и протянул ей письмо.
Амалия быстро пробежала его глазами, затем растерянно спросила:
– И что теперь?
– Надо ехать в редакцию газеты.
– Разумеется. Нельзя терять ни минуты. Ты иди, собирайся, а я распоряжусь, чтобы побыстрее приготовили карету.
Когда, переодевшись подобающим образом, Виктор вышел из дома, карета его уже ждала.
«Милая Амалия, что бы я без тебя делал?» – подумал Виктор.
– Знаешь, где редакция газеты? – спросил Виктор кучера.
– Найдём, – ответил тот.
– Мне нужно как можно быстрее.
– Тогда садитесь в карету, – резонно заметил он.
Извозчик оказался смышлёным парнем, и вскоре Виктор уже выходил из издательства, расположенного в малоприметном доме у чёрта на куличках.
– Куда теперь? – спросил извозчик.
– Домой. И давай помедленней.
Дело было сделано, и Виктор хотел немного побыть наедине со своими мыслями.
– Как прикажете, – ответил извозчик.
Виктор был выбит из колеи столь внезапным воскрешением Жозефины. Несмотря на обман, на который, он в этом не сомневался, она пошла, не зная иного выхода, он любил её до безумия, и, разумеется, готов был на всё ради её спасения. И, разумеется, он рвался к ней, как может рваться только уставший от разлуки безумно влюблённый мужчина. Но Жозефина была в руках врагов, и Виктор не мог быть даже уверенным в том, что всё, что написала в письме Жозефина, было правдой. Возможно, с ней обращались далеко не так хорошо, как она писала, а возможно… От этих мыслей становилось совершенно тоскливо. А ещё была Амалия… Её он тоже успел полюбить. Не так, как любил Жозефину, но всё же. К тому же она во всём ему помогала, а он, получается, за это… Короче говоря, он знал и одновременно не знал, что делать, и от этого ему буквально хотелось выть.
Домой он вернулся чернее тучи.
– Нам надо поговорить, – сказал он Амалии, едва увидев. Нашёл он её в их любимой беседке.
– О чём? – с болью в голосе спросила она.
– Пойми меня правильно. Ты – чудо. Ты редкая, удивительная, прекрасная женщина, но я… – он не знал, что сказать дальше.
– Не надо ничего объяснять. И не надо ко мне приходить ночью, пока со всем этим не разберёшься.
– Ты права. Я должен со всем разобраться и поставить жирную точку в этом чёртовом деле.
– Вот тогда всё и будет понятно. Только знай, я не стану тебя делить ни с кем. Всё или ничего.
– Ты права. Спасибо тебе за всё и прости…
Он еле сдерживался, чтобы не заплакать, поэтому поспешил уйти из беседки.
Следующие несколько дней стали для Виктора настоящим кошмаром. Разумеется, все заметили, что с ним что-то не так, и он не нашёл ничего лучше, как сослаться на простуду. После этого к его мучениям добавились пытки в виде всевозможных травяных чаёв и горячего молока с чем-то, что делало его отвратительным на вкус, – этим пичкала его Элеонора. Что ж, иногда забота бывает хуже пытки. У Антуана же были другие рецепты – старинные, основанные на хороших дозах спиртного. Он охотно потчевал Виктора своими секретными настоями и бальзамами, не забывая принимать их в не меньших дозах для профилактики.
Наконец, Амалия принесла Виктору свежий выпуск газеты.
– Держи лекарство от твоей болезни, – сказала она.
После того разговора она была с Виктором по-дружески мила, словно между ними никогда не было хоть и короткой, но страстной любви.
Среди объявлений Виктор прочитал:
«Виктору от Жозефины. Жду в Париже. Встречу на вокзале».
33
В Париже шёл дождь со снегом. Небо было чёрным и настолько низким, что казалось, что если оно ещё немного опустится, люди будут цепляться за него головой. Разумеется, такая погода не прибавляла радости, особенно после солнца и пальм Йера. Едва Виктор вышел из поезда, как порыв ветра пробрал его до костей. В такую погоду хорошая жена мужа из дома не выгонит, – подумал он. Хорошо бы встречающие не опоздали, а то ждать их в такую погоду на улице… От одной только мысли об этом Виктору захотелось громко и от всей души выругаться. Однако, несмотря на то, что русский язык здесь наверняка никому не был известен, Виктор воздержался от выражения своих чувств, позволив себе лишь поднять воротник пальто и втянуть голову в плечи.
