– Это как? – не понял Корнев.

– Ну… Я, как вы говорите, побывала в сказке…

– В сказку попала, – поправил Корнев.

– Да, в сказку попала. Столько людей… Родственных, нет, родных, правильно? Взрослые, дети… И все – одна семья. Большая дружная семья. У меня такого никогда не было, Рома. Никогда, понимаешь? – Хайди заворочалась, устраиваясь поудобнее. – А теперь есть. Ну, то есть будет. Только будет не в Райхе, а в России, у вас. Нет, теперь надо сказать «у нас», правда? Знаешь, Рома, ты счастливый, что у тебя есть все это, но мне тебя даже жаль… Или жалко, как правильно?

– Все равно, и так, и так можно.

– Опять и так, и так… Ну почему вы всегда так?! Так рас… расплывчато говорите? Мне тоже надо научиться, а это очень трудно! Невозможно почти! – от обиды Хайди легонько ткнула Романа кулачком в бок. – Да, мне жаль тебя, – успокоившись, продолжила она. – Ты вырос в этом и у тебя никогда не будет возможности… Как правильно сказать… Ты не можешь быть счастлив, когда узнаешь, как это чудесно! А я счастлива… Я теперь узнала!

Корнев только вздохнул. Вот умеет же Хайди сказать так, что и ответить нечем! Подтверждая это наблюдение, Хайди добавила:

– И церковь ваша… Я была в церкви в Ариенбурге. Красиво очень, торжественно. Но… У вас там и правда Бог. У вас свадьба в церкви такая же прекрасная?

Роман кивнул.

– Вы, русские, сами не знаете, как вы богаты, – подвела итог Хайди. – А у меня ничего этого никогда не было. И не будет, пока я не стану русской.

Поручик Корнев самым отвратительным образом скучал в кабине своего «филиппка», неподвижно зависшего в пустоте гиперпространства. Где-то рядом так же висели остальные машины родной эскадрильи, и не только они – весь полк был растянут цепочкой в мертвящем безмолвии изнанки космоса.

После возвращения дивизии с Престольной на Антонину и освоения новых аэродромов такие незнакомые никому раньше тренировки стали в полку обычным явлением. Машины выходили в заданный сектор и уходили в гиперпространство совершенно неизвестным до этого способом – маршевые двигатели работали только на прогрев, переход происходил исключительно за счет активации гиперпривода. При этом никаких координат выхода в реальное пространство и никакого срока пребывания в гиперпространстве не вводилось. Маразм, казалось бы, полнейший. Потому как в таком случае кораблю полагалось висеть в гиперпространстве либо вечно, либо пока его принудительно не выдернут. Вот тут и начиналось самое интересное.

Из гиперпространства их выдергивали. Выдергивали масс-бомбами. Если бы кто-то сказал Корневу, да и не только ему, что такое возможно, этот самый кто-то рисковал на всю оставшуюся жизнь прослыть сумасшедшим. То есть, конечно же, выдернуть корабль из гиперпространства масс-бомбой – не проблема. Проблемы начнутся сразу после этого. Например, в виде пошедшего вразнос гиперпривода. Или в виде необходимости перезапуска бортового компьютера из-за того самого взбесившегося гиперпривода. А истребитель – это вам не эсминец и даже не корвет, и даже, уж простите за такое непочтительное сравнение, не транспорт. Пилот истребителя просто не имеет возможности перезапустить свой бортовой компьютер, это работа для аэродромных специалистов. Тем не менее, оказалось, что можно вытащить истребитель из гиперпространства масс-бомбой и безо всяких ужасающих последствий. Как выяснилось, для этого надо всего-то активировать масс-бомбу не со скоростью взрыва, за что она и получила свое название, а медленно, чтобы гравитационная волна поднималась постепенно.

Вот именно столь необычный выход из гиперпространства они и отрабатывали в последнее время. Как это бывает с любыми другими тренировками, действовали по принципу «от простого к сложному». Сначала просто висели какое-то время в гиперпространстве и ждали, пока их вытянут, потом пошли куда более интересные ситуации. Например, их выдергивали в реальный космос, где уже шел учебный бой. Надо было как можно быстрее сориентироваться в обстановке и принять правильное решение. Причем чем быстрее пилоты ориентировались, тем выше были их шансы не попасть в условные потери. Да и не только условные – было дело, два «филиппка» чуть не столкнулись, избежать катастрофы удалось каким-то чудом.

Затем в это упражнение вводились всяческие вариации – например, при выходе в реальное пространство, когда руки пилотов уже чесались дать маршевым движкам полную тягу и нажать на гашетки, вдруг оказывалось, что вокруг одни свои и надо не стрелять, а быстренько формировать строй, подчиняясь указаниям командиров. Или, наоборот, кругом оказывались почти одни «чужие», и тут уж зевать некогда. В общем, скучать не давали.

Зато скучно было теперь, хотя начало никакой скуки не обещало. Во-первых, заранее объявили, что это не учения, и пушки придется применять на полную мощность, а не с учебными зарядами. Во-вторых, в очень необычное место их забросили. Сначала авианосец завез их в какое-то захолустье Исламского космоса, и уже там «филиппки» Восьмого истребительного полка вползли в гиперпространство, ожидая принудительного вывода. А ожидание – всегда скука.

Хорошо хоть, пилотское кресло и летный скафандр делали люди умные, предусмотрели всякие встроенные хитрые штучки, чтобы сидение на пятой точке в течение нескольких часов не превращалось для пилотов в пытку и, самое главное, не вело к притуплению реакции. Поэтому когда пошел наконец, сигнал, оповещающий о непрерывном нарастании гравитации, Корнев был уже наготове.

Сцену, представшую перед ним, как будто позаимствовали из фильма про пиратов. Транспорт второго ранга типа «Белуга» под русским флагом, отмеченный многочисленными подпалинами попаданий из лазерных пушек, изо всех сил удирал от полутора десятка истребителей и приотставшего от общего веселья корабля размером с фрегат. Между истребителями и фрегатом болтался характерный цистернообразный корпус масс-бомбы. Ведомый Сережа Воронин дисциплинированно пристроился сзади-справа, и Корнев, не дожидаясь остальной эскадрильи, кинулся куда было ближе – на левый фланг истребителей, полукольцом охватывавших русский транспорт.

Истребители эти оказались теми еще страхолюдинами. Определить не то чтобы их тип, а хотя бы даже, из чего их переделали, Корнев так и не смог. Машины построили по редкой схеме «летающее крыло», сверху которого торчали кабина и пара движков, а в самом крыле размещалась целая батарея пушек. Однако рассматривать подробности было некогда – поймав в прицел ближайшего, Корнев нажал на гашетку.

Левый движок вражеского истребителя взорвался, разодрав машину на куски. Тут же мимо Корнева пронеслись росчерки выстрелов из лазерной пушки и истребитель, чуть отставший от жертвы меткой стрельбы поручика, бессмысленно закувыркался и отправился в никуда с полностью развороченной кабиной.

– Молодец, Сережа! – искренне похвалил Корнев ведомого. – Поздравляю с первым!

Пронесясь вперед и разворачиваясь для нового захода, Корнев успел сориентироваться в происходящем. Учения даром не прошли, полк действовал четко и организованно. Вторая эскадрилья, оказавшись ближе к пиратским истребителям, ими и занималась, остальные накинулись на фрегат. Ух ты, пока он тут осматривался, истребители-то почти закончились! Несчастные три машины, оставшиеся от пятнадцати, пустились наутек врассыпную, но это исключительно от отчаяния. Если за одним истребителем гонится целое звено машин, да еще и превосходящих технически, это, как говорится, без шансов. Что и было тут же подтверждено со всей быстротой и безжалостностью.

– Вторая эскадрилья! Всем собраться и к фрегату! А то без нас закончат, – приказ комэска Хваткова был вполне ожидаемым, так что и исполнила его эскадрилья быстро и слаженно. Тем более что штабс-ротмистр, похоже, не ошибался, и закончить без них остальные эскадрильи имели самую реальную возможность.

Частые разрывы ракет на бортах фрегата красноречиво говорили о том, что после первых ракетных залпов «филиппков» его защитное поле схлопнулось. А огромные дыры в кормовой части корпуса, из которых вылетали какие-то раскаленные обломки и снопы разноцветных искр, очевиднейшим образом означали бесславный конец его двигателей. Как ни странно, корабль еще огрызался, хотя уже всего из двух-трех стволов. Да уж, опоздать к такому веселью было бы нехорошо.