Снова катрены, снова полыхает пламя, принимая жертву. Первый раз за сегодня жертвую духу свою кровь.

Сил почти не осталось. Голова кружится. На одном упрямстве обхожу алтарь, разворачиваюсь нему спиной и останавливаюсь перед статуей покровительницы. От истощения и густого запаха благовоний сознание мутится, мне кажется, что выглядывающие из переплетений змеиных тел глаза рассматривают меня, словно живые. Простираюсь ниц.

– О великая мать, возлежащая в глубине, дарующая мудрость, источник жизни, незримая опора! Ты правишь тишиной, твои советы верны! Ты меняешь судьбы, злое делаешь добрым, справа от тебя справедливость, слева от тебя доброта! Владычица обрядов, могучая, державная! Тебя венчали властью! Смиряющая богов гневных, прими служение ничтожного потомка твоего, несущего кровь твою, наделенного силой твоей! Под взглядом твоим восстает мертвый, исцеляется болящий! Воля твоя да исполнится! Да будет так! Да будет так! Да будет так!

Слова древнего языка переплетались между собой, образуя единый смысловой концепт, создавая из крошечных осколков имя богини. Наша покровительница и прародительница, как и все Старейшие, манифестирует себя через восемь аспектов, в благодарственной речи упомянуты все они.

Пламя на алтаре позади вспыхнуло, заливая светом зал – и исчезло, мгновенно погаснув. Я испытал сильное желание окончательно растянуться на полу. Всё. Вот теперь – точно всё. Закончилось. Можно выдохнуть и расслабить мышцы, просто лежать, не двигаясь, без мыслей и тревог. Прижавшись щекой к холодным плитам, закрыть глаза и ни о чём не думать, отложить все дела на потом, полностью расслабившись, забыть про всё…

Из состояния тотального расслабона меня вывел отвратительный голос Хремета:

– Хорошо, Майрон. Ты молодец. А теперь вставай, хватит разлеживаться.

Старая сволочь.

Были бы силенки – разозлился бы.

Кряхтя, с трудом собрал конечности и со стоном поднялся на четвереньки. Дальше пошло легче – в поле зрения попала Ксантиппа, держащая в руках высокий кубок, и я как-то внезапно ощутил дичайшую жажду. Сам не заметил, как взлетел на ноги, с трудом сдерживаясь, принял кубок и выхлебал его единым глотком. Мало! Ещё!

– Потерпи, – осадил меня Хремет. – Захлебнешься.

– Не захлебнусь.

– Не спорь! Лучше иди, успокой лекаря. Пусть сидит в зале исцеления и не путается под ногами. Ты ведь объяснил ему, что делать дальше?

– Конечно, владыка.

– Объясни ещё раз. Будет обидно, если по его вине твои труды пойдут насмарку.

Старик, конечно, прав. Но лучше бы он отправил меня в постельку.

Синклер-старший, как и ожидалось, нашелся в первой части зала. Он стоял неподалеку от сына, внимательно рассматривая его, не пытаясь, однако, колдовать или подойти поближе, переступив через обережный круг. Опытный маг, технику безопасности знает.

При моем появлении он перевел взгляд на меня.

– Мистер Блэкуотер, могу я…

– Можете, но чуть позже, – повинуясь моему желанию, рядом возник лар. – Бери его и неси в зал исцеления.

Носилки с парнем плавно поднялись в воздух и поплыли к выходу. Храм, в котором проводятся ритуалы, стоит отдельно от остальных зданий, хотя идти до флигеля целителей недалеко. Бывшего флигеля целителей – сейчас он никем не занят. На часть комнат наложен стазис, полноценно действует только бассейн, напрямую связанный с источником милосердия где-то на глубинных слоях Изнанки. Он-то нам и нужен.

Голова по-прежнему болела. Надо поскорее разобраться с Синклером, успокоить его и идти спать. Кстати, всё действительно прошло удачно? Не останавливаясь, положил руку на плечо Эдварда и послал легкий импульс силы. Ну, личинки действительно нет, а вот с остальным разбираться предстоит долго.

Поморщившись от боли, причиненной простеньким действием, перестал прикасаться к парню. Хочу в кроватку. И пить. Есть тоже, но в первую очередь – пить.

– Как я уже говорил, – обернулся я к озабоченному отцу. – Личинки больше нет. Теперь следует позаботиться о нанесенных ею ранах. Сейчас мы положим вашего сына в бассейн, в котором он пролежит не менее суток. Всё это время его организм будет подпитываться положительной духовной энергией. Она послужит чем-то вроде питательного бульона для тонкого тела. Это временная мера, своеобразный аналог заплатки, не дающий единому комплексу рассыпаться на части. Или, если угодно, можете считать, что мы сейчас закладываем грунт, в котором прорастут корни будущих органов-растений. Иначе как метафорами, мне не объяснить. Если вдруг не выяснится нечто неожиданное, то через сутки Эдвард очнется, и вы сможете перевезти его домой.

Впервые за время нашего знакомства говорю вслух. Здесь – можно. Мой голос бьёт в Синклера, давя на защиту, но он достаточно сильный маг, выдержит. А я сейчас не в том состоянии, чтобы тратить силы на ментальный разговор.

– Могу ли я как-то ускорить процесс выздоровления, мистер Блэкуотер?

– Я дам вам список упражнений.

Вслед за носилками мы прошли между двух мраморных статуй и, войдя в здание, повернули направо. Бассейн с чуть пульсирующей голубоватым светом водой находился в ближайшей комнате. Лар аккуратно погрузил подростка в воду, уложив на специальное ложе и зафиксировав тело широкими матерчатыми ремнями. Утонуть парню не грозит.

Надо бы порадоваться, что всё задуманное удалось – ритуал провел, лишнего из Эдварда демон не вырезал, в целом перспективы на выздоровление у мальчишки радужные. Будь иначе, Хремет бы не выглядел таким довольным, старик у нас перфекционист. Только сил нет радоваться. Серая усталость в башке.

– Оставаться здесь одному вам не стоит, – оглядев больного последний раз, я развернулся к выходу. – При необходимости хранитель уведомит меня об изменениях в его состоянии. Пойдемте.

– Конечно, мистер Блэкуотер. Позвольте выразить вам свое восхищение и благодарность! Одно дело знать, на какие меры предстоит пойти ради исцеления твоего ребенка – и совсем другое вживую увидеть их. Признаться, я до сих пор под впечатлением от того… той сущности.

– Я рассчитываю, что свою благодарность вы выкажете делом.

– Можете не сомневаться, мистер Блэкуотер!

Спать. Скорее спать.

Оказывается, из постели вовсе не обязательно вылезать рано утром, опасаясь получить в лицо пригоршню холодной воды в случае промедления. Можно и поваляться.

Отвык.

Обычно будили меня часов в шесть. В любую погоду выгоняли на улицу, где после комплекса разогревающих упражнений я проводил обряд колеса, чем-то напоминавший медитацию в движении. Собственно, он и предназначался для развития энергетики. Затем утренняя часовая тренировка с Финехасом, водные процедуры, легкий завтрак, занятия с Хреметом и примерно в полдень я свободен. Относительно свободен, потому что самостоятельные занятия владыка стимулировал, и времени на сидение в библиотеке уходило много. В районе семи из меня снова выбивали пыль в зале, опять помывка и ужин, всегда в компании Ксантиппы и, иногда, Лотаря. Это единственный раз, когда семья собирается вместе.

Сегодня мне позволили выспаться после вчерашнего. Зная родню, долгого отдыха не предвидится и уже завтра нагрузка возрастет.

– Ветерок! Давай завтрак сюда.

Что характерно, даже лар не стал пенять, что ем в личной комнате. Снизошел к моему состоянию.

Тело слегка побаливало, но требовало движения. Пришлось вставать, умываться, напяливать одежду… У нас в доме, кстати, нормальная по современным меркам сантехника, и я постоянно забываю спросить, откуда она взялась. Может, лары у соседей подсмотрели и сделали такую же? Или украли? Они могут.

Когда я прошел в ту часть поместья, что находилась в реальном мире, выяснилось, что солнышко давно не просто встало, а перевалило через зенит. Время ближе к ужину. Идти проверять пациента рановато, зато можно навестить его отца и обсудить, как и когда он станет лечить малышку Мерри. Первичный осмотр Синклер провел сразу после принесения взаимных клятв и, похоже, окончательно убедился в масштабе подложенной ему свиньи. Эмофон он контролирует не очень хорошо, в отличие от лица. Впрочем, чего-то подобного целитель ожидал, поэтому успокоился быстро.