Того, что «Всем подружка» имеет еще и другой смысл, я говорить не стал. Свечку не держал, по ссылкам не ходил, вот и промолчу.

— Но в этот раз ты все-таки?..

— Да. Виноват. Не сдержался. Ну и выпил немного. Я и выпивка — вещи конфликтующие.

— Раз ты ее пытался утопить, то между вами что-то было?

Я пожал плечами:

— С вами, девчонками, сложно. Хотите, чтобы ухаживали, а где хотя бы косички?

— Какие косички?

— За которые можно было бы дергать, проявляя внимание!

— Не дергать, а обнимать! — И прислушивавшийся Макс облапал Нату сзади. Та взвизгнула, и четко, как на отработке приема, ударила нападающего головой. Следующие пять минут мы ржали над прикусившим язык Максом, причем он шепеляво требовал от виновницы немедленно поцеловать больное место.

— Витус, о чем ты задумался с таким серьезным видом?

— О том, что трещины на асфальте расположены уж очень неравномерно. Приходится то увеличивать, то уменьшать шаг.

— Зачем?

— Чтобы не провалиться в преисподнюю, конечно!

— Стоп. Это еще что?

На дорожке, занимая все пространство, стояла машина. С другой стороны от нас молодая женщина с детской коляской примеривалась, как безопаснее обойти преграду, но раскисшая за ночь земля по обе стороны грозила затянуть нагруженную кроме ребенка еще и сумками коляску.

— Ни фига себе! Что за дела посреди города?

— Может, спешил человек? Макс, звякни. Вась, давай. — Фото женщины, поиск, учетка, имя… — Здравствуйте, Алиса Сергеевна! Позвольте помочь?

Женщина с облегчением согласилась, и мы быстро перенесли коляску на чистое место, после чего вернулись. Макс стоял, глядя в никуда, и, судя по всему, разговор у него не шел.

— Уважаемый, вы… Тем не менее… Ваша машина… — Кажется, Макса даже не слушали. Наконец отключившись, он с недоумением перевел взгляд на нас. — Дикий какой-то! Орет, не слушает, предложил перегнать — грозиться начал.

— Местный?

— Не, с севера приехал.

— Понятно. Кинь запись Ваське. — Я вытащил из кармана нож, щелкнул кнопкой и подошел к машине. Вообще-то такие колеса не так просто пропороть, но если знать… К примеру, быть автослесарем, пусть даже электронщиком.

Спустя минуту Макс, подпрыгнув, воткнул таблетку Васькиного маркера в дерево повыше. Лицензионная таблетка отработает трое суток, показывая каждому ссылку в Сети, объясняющую, что здесь произошло. Мы ж не хулиганы какие, чтобы без объяснений обходиться.

— Лихо вы… — Лиза неопределенно покачала головой и обернулась на машину. — Последствий не боитесь?

— Не-а. Во-первых, мы правы и гражданский суд это подтвердит. Съемку Васька оформлял и размещал, он в этом деле разбирается. Во-вторых, если этот приезжий такой дурак, чтобы связываться с нами, то ему объяснят, что в чужом городе так себя не ведут.

— Эвакуатор вызвать можно было.

— Запарковаться в стороне тоже можно было. Мне не надо, чтобы ему было плохо, мне надо, чтобы он понял — так нельзя.

Спустя еще минуту она почти вопросительно произнесла:

— Хорошо быть Князевым.

— Неплохо. — Я методично скидывал на все сайты городских мастерских номер машины грубияна. Переобуться в новую резину ему будет стоить изрядно дороже обычного тарифа. Эвакуатор? Сказал бы, что у него там такого срочного случилось, я бы сам машину вскрыл и отогнал. Еще бы и заплатил за стоянку, если в самом деле что-то серьезное. К сожалению, без документированного разрешения это был бы угон…

Дальше шли опять тем же порядком: трое веселых и шутящих — впереди, двое задумчивых и молчаливых — чуть отстав. Мне не хотелось тянуть Лизу в общение, а она о чем-то думала.

— Виталик?

— Ась?

Она смотрела в мою сторону, но не на меня. Так, я этот взгляд уже видел.

— Я тут о вашей семье историю слышала. Можно спросить?

Историй про нашу семью много. Но таким тоном поминают только одну…

— Конечно.

— Что это за «расстрел трехсот»?

Ну да.

Я молча скинул ей ссылку в Хаос, и девушка, после подтверждения, начала читать.

— Девятнадцать против трех сотен? Звучит как-то…

— Сказочно?

— Героически. Почему только девятнадцать?

— Все тогдашние взрослые Князевы, включая бабушку и маму. И еще трое из дедова тогдашнего бизнеса. Нас с братьями оставили в городе у родителей Макса, мы с ним тогда познакомились. Он у меня машинку попытался отобрать.

— Но все равно — против трехсот?

— Там очень удобное место. Автобусы остановились, где наметили, два фугаса на обочине успели поставить, пять пулеметов, в упор, по не ожидавшим такого «соседям». Они же не сражаться ехали, а показывать силу. Вроде бы им обещали свободный проезд. В этой лощине в Гражданскую и Вторую мировую трижды такие засады устраивали; дед историю родного края любит, две книги написал. Соседи, наверное, читать не любили.

— И сколько их оттуда убежало?

Я промолчал. Никто оттуда не убежал, нельзя было их выпускать, дядя Валя нам с Фимкой как-то показал все тогдашние расклады городской политики, он считает, что детям нужно знать подробности.

Лиза, прочитав дальше, тоже замолчала. Только через минуту спросила:

— Значит, вы тут семья героев?

— Если бы победили не мы, то были бы семьей злодеев. Дед, вернувшись, лично расстрелял бывшего мэра и первого зама. Прямо на людях, но все согласились и промолчали. Потом собрал свою, «княжескую» дружину, раздал людям оружие… Мама говорит, что всем даже спокойнее стало, когда кто-то наконец решился взять власть. Дед пригрозил, что уничтожит дорогу и нефтепровод, договорился о тарифах на безопасность, обеспечил сносную жизнь горожанам и окрестным, взял под контроль местную торговлю. Ну как получилось, договорился.

— Тогда почему он только консул?

— Зачем ему больше? Не на виду, но известен; не самый, но обеспеченный. Мирный, но все помнят, что было. Им даже гордятся. Решением совета горожан несменяемый второй консул, не входящий в государственную номенклатуру!

— Но в Сети данных о том бое нет?

— Ты не замечала, что там очень мало роликов о «веселухе»? Сеть всякие люди смотрят.

— Соседи тоже?

— Тех, кто послал боевиков к нам, уже никто не боится. Они «веселый год» не пережили. Некого бояться, война закончилась. Но некоторые вещи лучше не вспоминать.

Мы еще немного помолчали. История о том, как заурядный городской чиновник и средней руки коммерсант вдруг стал одной из основных фигур в области, девушке чем-то не понравилась. Я ее тоже не люблю вспоминать. Вроде бы все правильно, и старшие Князевы в самом деле герои, и уважают нас именно за то, что мы решились… они решились. Их уважают.

Только я каждый день говорю не с героями, а с вполне обычными людьми. Странно это как-то.

Впереди, метрах в двадцати, притормозила машина, Лиза неожиданно отступила на шаг:

— Спасибо, ребята, было весело, но меня ждут. Пока!

И улыбнувшись на прощанье, она пошла к машине, у открытой задней дверцы которой стоял шофер. Пошла красивой походкой, держа голову и как-то так…

О, боги, брому мне, брому!

Дальнейшая прогулка не задалась. Спустя пять минут мы с нескрываемым изумлением смотрели, как Ната, уцепив Ваську за локоть, прощается и тащит его к такси. Не Макса, не меня — Казакевича! Интересно, а он в ближайшие дни вспомнит о заказанном сценарии?

Макс отнесся к такому повороту философски, в отличие от меня.

— Почему они все убегают?

— Потому что ты зануда, Витус.

А вот «сочувственно» бить по плечу можно и не так сильно!

— Но я же стараюсь быть веселым, рассказываю истории, анекдоты?

— Вот именно, Вит, вот именно.

В этот раз я успел увернуться.

— Похоже, венец безбрачия не на Ваське, а на мне.

— Мужик, да ты счастливчик!

— Да ну ее, еще одна пытается закогтить Князева.

— Разборчивый Виталя. Зря, девчонке скучно, какая разница, в каком виде она тебя хочет?

— А если я хочу, чтобы меня любили бескорыстно?

— Бескорыстно? Для этого надо иметь очень много денег! Гхм. А ведь верно… Пошли, собрат-потерпевший от женского коварства, угощу тебя мороженкой. Заметь, исключительно из хорошего к тебе отношения, цени!