Хотя, как знать, не повезло ли ей сейчас? Так быстро и сразу избавиться от ужаса новой жизни!

Немного тебя погрызли и все, ты уже в раю.

Вот тогда я в первый раз назвал изменившихся людей этим словом — зомби. Не очень толерантным, но я подумаю об этом потом. Если выживу сегодня.

Черт, отойти далеко от балкона и закрыться в квартире я боюсь, пластиковая дверь ненадолго задержит крепкого мужика, которым Григорий казался еще недавно, если он переберется через ограждение. При закрытии она сильно скрипит, уже провиснув, я не хочу привлекать внимание соседа ни за что на свете, пусть висит вниз головой и дальше негромко урчит и постанывает.

Я отвлекся от него и нажал на экран смартфона, собираясь позвонить родителям и узнать, только ли у меня твориться под балконом такой треш или это уже общее явление. Крики людей, пытающихся спастись и рычание новых любителей человеческого мяса раздаются по всему парку, отвлекают Григория, алчущего мяса живых и я со своими тихими шагами и попыткой позвонить пока не привлек внимание обратившегося в какого-то вервольфа соседа.

— А ведь с ним точно придется что-то решать, — понимаю я, — Он сам по себе не рассосется, крепкий мужик на сто килограммов. Никуда не денется и скоро обратит внимание на соседний балкон. Впрочем, если не шуметь совсем и спрятаться в квартире, может и не обратит.

Звонок проходит, только ответа на него нет и предчувствие чего-то страшного охватывает меня.

Я звоню снова и снова, только ответа все равно нет, крики в парке не уменьшаются. Там все так же кто-то кого-то ловит и загоняет дергающейся походкой. Звуки сирен из-за парка продолжают раздвигать воздух, но, сильных ударов сталкивающихся автомобилей больше не слышно.

Вдруг Григорий взвыл особенно тоскливо, сползши вниз как можно дальше по решетке ограждения, я тоже выглянул вниз и мне стало совсем дурно. Пожилая восточная женщина, работавшая продавщицей в магазинчике, выбралась на улицу, по лестнице спустилась вниз и теперь азартно грызет мою мертвую соседку за шею, встав на четвереньки, как собака.

Почему-то именно эта сцена уверила меня окончательно, что мир изменился вокруг окончательно и теперь моя жизнь только в моих руках. Может, я еще успею к родителям, куда мне захотелось попасть больше всего на свете в эти минуты.

Спрятаться от этого ужаса и чтобы мама приласкала и успокоила своего сына…

Придется постараться и поспешить, чтобы застать их живыми. Хотя, теперь не знаю…

Связь еще есть, но, они не отвечают на звонки и сами не перезванивают и самые дурные предчувствия охватывают меня.

Вырвав кусок мяса из сдобного тела Алевтины, продавщица подняла лицо к верху и, как мне показалось, уставилась на меня такими же белесыми глазами. Я шарахнулся от этого взгляда к двери и сбил пустую бутылку из-под пива, которая громко запрыгала по выложенному плиткой бетонному основанию балкона.

— Блядь! Только не это! — мелькнула у меня мысль, но я уже понял, что мой перфоманс не прошел незамеченным соседом, который повернул голову и разглядел меня с наружного угла своего балкона. Он как-то неуклюже переполз, переместился и соскочил на пол. После чего вытянул руки в мою сторону, прошел расстояние до ограждающего наши соседние балконы ограждения с пластиком и уцепился за него, закидывая, достаточно неумело ногу на мою сторону, зато — очень целеустремленно. Теперь я у него иду первым блюдом на обед, судя по его настроению и нежному повизгиванию.

— Пошел на хрен, мудак! — заорал я изо всех сил, пытаясь голосом испугать соседа, но, только воодушевил его своими паническими нотками в голосе, он даже весело заурчал, с понятным интересом таращась реально высасывающими из меня мужество буркалами.

Бывший человек, в общем-то неплохой по жизни сосед Григорий, упорно лезет на мою сторону и вскоре полностью переместится сюда. Что-то внутри меня подтолкнуло решать проблему до ее появления, то есть, до полного появления наглого соседа, любителя человеческого мяса, на моей стороне. Пока он висит на руках и как-то неуверенно перебирает ногой, пытаясь нащупать опору под нее — это лучшее время, чтобы отправить его вниз. На встречу с безвременно ушедшей от него Алевтиной. На которую теперь целиком претендует продавщица нашего убогого магазинчика.

У меня едет крыша, от таких моментов, стремительно врывающихся в мозг, которых просто не может быть в моей жизни!

Сомнения у меня все равно присутствуют в реальности происходящего, я пока определенно опасаюсь совершать поступки, переводящие меня однозначно за черту закона.

Я подхватываю одновременно топор и бутылку-предательницу и сразу же отправляю ее в голову Григория мощным замахом, желая обойтись легкими телесными, если наш небольшой междусобойчик когда-нибудь дойдет до рассмотрения мировым судьей.

Пока, без применения аргумента в виде острого лезвия топора.

— Судьи, которого теперь жрут прокурор с секретаршей, наверняка, — успел подумать я, — Или он их, тоже вполне реальный вариант. Хотя, сегодня суббота же, все отдыхают в госорганах.

С расстояния в метр я попал как надо, прямо в лоб, прямо донышком и смог затормозить бывшего человека и соседа на последнем рубеже своей собственности.

— Ценное наблюдение, — подумал я, замечая, что удары по голове заставляют впадать в ступор бывших людей, мгновенно превратившихся в страшное неизвестно что.

Не знаю про всех, но с Григорием это работает.

Только, крепкие руки соседа не разжались, к огромному моему сожалению, тело осталось висеть почти полностью за краем балкона, одна нога закинута на мою сторону и Григорий не отправился вниз. Бутылка не разлетелась вдребезги об крепкую кость, только, гулко ударила и разбилась уже внизу об асфальт.

Зато, с левой стороны от себя я услышал знакомое уже урчание, фанера, разделяющая меня с другим балконом и защищающая по утрам от солнца, оказалась выдрана за один рывок и теперь уже другой сосед, дядя Леня, старый приятель моего деда, такими же точно белесыми зрачками уставился на меня.

Вообще, жена у него есть, почему он один остался в квартире и теперь конкретно заинтересовался мной — я не знаю. Наверно, она осталась на даче или бродит по комнатам, может, осталась заперта в туалете или ванной и не может выбраться. Не мое это дело, где загуляла баба Валя, вот, дядя Леня — точно новая проблема.

Неужели, мне придется и его убить?

Хорошо, что дед про такой поступок не узнает и, похоже, все кто умерли до сегодняшнего дня — счастливчики и им крупно повезло! Теперь хоронить никого не будут, пока что-то не случится. Станут просто доедать.

— Окружают, твари, — громко пробормотал я, вызвав радостное оживление со стороны заслуженного пенсионера, приникшего к решетке, снова заурчавшего и выпроставшего свои руки в мою сторону на целый метр.

— Выросли они, что ли, у него?

Пришлось отшагнуть и приблизиться в замершему Григорию и этот вынужденный поступок снова оживил его. То ли — время ошеломления ударом прошло, то ли — близость к жертве действует, как энергетик на зомбаря.

— Я потом про это подумаю, — пообещал я самому себе и махнул топором по выставленной коленке Григория. Лезвие, еще достаточно робко, врубилось в кость на пару сантиметров, от удара нога соскользнула обратно за ограждение и все.

Никакого визга от боли и плача по пострадавшему колену! Ничего такого!

Григорий только еще гораздо сильнее заурчал и принялся хватать меня одной рукой, прикрывая пострадавшую конечность от нового удара.

На этот стон отозвался дядя Леня и еще несколько голосов ниже и выше моего балкона и я похолодел, понимая, что на меня навелись все те, кто превратился в зомби и остался один в квартире. Все те, у кого есть балкон и кому некого тихонько поедать в тишине изолированной жилплощади. Такие тоже, наверняка, есть и в гости придут-приползут обязательно, только, доев сначала тех, кто остался рядом и став серьезно сильнее.

Как должно оказаться по смыслу, убивая или поедая — развиваешься, у каждой ветви теперешней эволюции — свой путь развития.