Я шёл вслед за Ахмедовым. Он шагал впереди, и я видел только его спину. Выправка военная. Гражданский костюм это не скрывал. Выше меня, широк в плечах. Лет под пятьдесят, но выглядит моложе. Если бы не седина в волосах, то и лет на сорок…

В знакомом мне уже кабинете, мне снова был предложен стул. А потом прозвучало неожиданное:

— Чай будешь?

И хотя во рту у меня пересохло, а пить хотелось неимоверно, я отказался. Сам работал примерно в таком же кабинете. Для гостей у нас была отдельная кружка. Из неё поили «всех остальных»… Задержанных, свидетелей и потерпевших. Кружку потом мыли, конечно, но…

А у нас, у каждого были свои кружки. Их хранили отдельно и никому не давали. Хотя это уже было в те времена, когда появился СПИД, а гепатит у наркоманов был сплошь и рядом…

— Что с Русланом? — беру инициативу в свои руки.

— Всё в порядке. Он пришёл в себя. Врачи оценили состояние средней степени тяжести. Проникающее колото-резаное ранение в область печени. Операция прошла успешно.

Конечно, успешно… Я почти всё там внутри залечил и подчистил. Оставалось только саму рану зашить.

Небось, врачи внутрь к нему залезли, и снова там шуровали всякими железяками… Ну, прямо как в старом бородатом анекдоте: «Вскрытие показало — больной умер от вскрытия.»

Ахмедов продолжал:

— Руслан потерял много крови.

Это я и так видел. Лужа на полу была та ещё. Меня же в эту самую лужу, потом и приземлил своей оплеухой ретивый старшина. До сих пор платье в подсохшей крови. Похоже, потом это и не отстирать уже. Придётся выбросить.

— Он мог умереть на месте, но как сказал Русик, ты руками держала на ране салфетку и останавливала кровь… Врачи сказали, просто чудо, что успели довезти его до операционной. Он ведь мог и сразу умереть от болевого шока. Руслан говорил, что это ты его спасла.

— Бредил, наверное, после наркоза.

— Я хотел бы извиниться перед тобой…

— Лично Вы мне ничего плохого не сделали.

— Старшина тоже извинится.

— А мне его извинения можно потом будет прикладывать к лицу, чтобы синяка не было?

— У тебя и так нет синяка на лице.

— А Вы хотели бы, чтобы он там был?

— Сауле! Извини! Люди не разобрались, погорячились. Я уже послал его, чтобы он принёс тебе твою одежду из гостиничного номера.

— Я бы и так смогла дойти.

— А потом бы полгорода обсуждало, что мы в отделении избиваем молодых девушек…

— А это не так?

— Тебя же здесь никто не бил.

— Здесь в отделении никто не бил. Но этот старшина не первый раз уже бьёт женщин. Мне про это уже рассказали.

— И что ты хочешь?

— Хочу уйти отсюда поскорее и принять душ. Я могу быть свободна?

— Подожди уже… Старшина Пасюк сейчас вернётся. Я же его сам попросил сходить за твоей одеждой.

— В этом не было необходимости…

Я уже понял, что возможны неприятности. Любопытный старшина может там провести небольшой обыск, и найти много лишнего. Но было уже поздно что-то делать, чтобы исправлять сложившуюся ситуацию. В коридоре послышались тяжёлые шаги. Похоже, что кто-то приближался к нашему кабинету…

После стука в дверь, показалось лицо старшины, и он спросил:

— Разрешите, товарищ подполковник!

Со званием я угадал. Ещё бы угадать, что там принёс этот ретивый служака…

— Заходи!

В руках зашедшего Пасюка было две моих сумки. В одну, как я помнил, были сложены мои дорожные вещи: Кроссовки, джинсы, полукомбинезон. А вот вторая сумка была та самая, которую Инга убрала на антресоли. Со всем стреляющим и криминальным хабаром… Я понял, что вляпался по самые помидоры…

— Тут такое дело, — начал старшина…

Время утекало так быстро, что ничего не оставалось, как начинать действовать на опережение.

Резко сорвавшись со стула, я подсекаю ноги старшины, ударом под колени. Большой шкаф громче падает. Грохнулся он капитально. Но я, двигаясь с ускорением, пробил ему каблуком в висок. Дай бог выживет. Но сознание я из него вышиб.

Поворачиваясь к Ахмедову, успеваю заметить, что тот, пытается что-то достать из ящика стола. Любимое место у оперов для хранения стакана и «Макара».

В прыжке, опираясь рукой о стол, бью ему в голову. Попал хорошо. Ахмедова снесло со стула, он упал в самый угол. Узкое место между столом и стеной.

Я уже сверху. Наношу точечные удары, пытаясь попасть в горло. Он умело сопротивляется, пытаясь перехватить мои руки и ударить в ответ.

Бью лбом ему в переносицу. Сопротивление ослабевает. Добиваю точным ударом в кадык.

Мне нельзя здесь оставлять живых свидетелей.

Поворачиваюсь к старшине. Тот уже начинает вставать. А мне ещё надо выбраться через стул. Не успеваю.

Отталкиваясь ногами от обмякшего тела Ахмедова, дикой кошкой прыгаю на матёрого старшину. Мне снова удалось его уронить на пол. Но этот чёрт намного сильнее и тяжелее меня. Мои удары достигают цели, но не производят нужного эффекта. Снова пытаюсь ударить головой. Промахиваюсь.

— Сука! — хрипит старшина прямо мне в лицо…

Его большие ладони уже крепко сжимают мои руки. Моя правая рука рядом с его шеей, но мне не удаётся высвободиться из его цепких захватов.

Спасительная мысль, приходит неожиданно. Я вспоминаю балкон в санатории МВД «Сосновый». Инга мне хвастается своими магическими способностями. Она пытается запустить файербол, а потом режет металл водяной струёй…

Из моего пальца направленного снизу в челюсть старшины вырывается тонкая-тонкая водяная струйка, проникая сквозь кожу в голову Пасюка. Затылок старшины «взрывается» кровавым фонтанчиком. Тело подо мной дёргается и обмякает. Захватов я больше не чувствую.

Встаю, тяжело дыша. В горле сухо, как в пустыне. Надо было всё-таки чаю попить. А то неизвестно, сколько жидкости я истратил на этот водяной стилет? Магия магией, а физику никто не отменял. Ничто не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда. Где-то я ведь взял влагу для этого процесса? Мог, наверное, из окружающей среды накачать, но судя по сухости во рту, скорее всего, занял у своего организма.

Возвращаюсь к Ахмедову. Проверяю пульс. Чуть бьётся. Раздумывать некогда. Время действовать…

Сам Ахмедов мне ничего плохого сделать не успел. К тому же он какой-то родственник Руслана. Что же мне с ним делать? Боюсь, что загипнотизировать его не удастся. Матёрый опер. Может и устоять. Но попробовать всё же стоит.

Убираю стул. Очень мне мешает… Прямо на полу начинаю пытаться воздействовать на Ахмедова.

Глаза его полуоткрыты. Посылаю импульс за импульсом… Начинаю подкачивать лечение, чтобы он пришёл в себя…

Стараюсь держать дистанцию. Вдруг ударит сразу. Кулак у него не маленький. Я уже испытал не себе крепкие мужские кулаки. Сносят моё хрупкое тельце только так на раз…

— Почему? — голос Ахмедова сиплый… видимо я слегка повредил ему что-то в горле…

Мне снова приходится добавлять Прибалтики в свою речь. Не время сейчас разрушать хорошо построенную легенду…

— Это не моя тайна. Вам я ничего плохого не желаю. Но мне надо уйти. Я очень хочу, чтобы Вы забыли обо мне всё.

Стреляю ему в глаза зелёным импульсом, стараясь изо всех сил… Повторяю как мантру снова и снова:

— Меня здесь не было. Старшина на Вас напал. Он ограбил Сауле, и забрал её деньги. Вы его поймали и хотели арестовать. Он на Вас напал. Вы справились с ним, но он нанёс Вам множество сильных повреждений. Вы потеряли сознание. Куда он дел тело Сауле никто не знает… Повторите!

Снова подпитываю его импульсом. Кажется, получается… Ахмедов с трудом проговаривает легенду, которую я на скорую руку ему надиктовал… Шито всё белыми нитками. Но пусть попробуют опровергнуть…

Слушая монотонный бубнёж подполковника, я тем временем провожу ревизию сумок. Странно… Даже деньги на месте, кажется. Неужели старшина при всех своих садистских наклонностях, оказался честным ментом, который до копейки сдаёт все найденные деньги государству…

Нет… Так не бывает. Не хватает как раз двух самых дорогих пачек с сотенными купюрами. Похлопав его по карманам, заметил на ощупь их присутствие во внутренних карманах кителя Пасюка. Да… Люди не меняются. Теперь эти двадцать тысяч рублей, тебе старшина, не помогут, а навредят…