А револьвер — вещь полезная. Не надо потом ползать по земле и собирать гильзы, чтобы не оставлять для ментов следов преступления. Но перезаряжать револьвер дольше и сложнее. Поэтому и пистолет полезен, как запасной ствол…

Все эти мысли я старательно думал, пока поднимался по лестнице. Каждый шаг, каждая ступенька отдавалась острой болью в раненом плече.

А зайдя в квартиру, я сразу метнулся в туалет. Приспичило… Ещё как…

Блин как же неудобно действовать одной левой. Тем более во времена, когда почти всё на пуговицах. Кое-как справился, и не застёгивая штанов отправился в комнату. Расстегнул куртку и выполз из неё. Всё-таки застегнув пару пуговиц на ширинке, присел на диван. Осторожно откинулся на спинку и…

Потерялся в небытие…

***

Сон сразу догнал моё бессознательное тело. И как мне кажется… Мой сон продолжился с того же места, на котором он прервался в прошлый раз…

Дед влетел в спецотсек для занятий. Он был сильно взволнован. Таким раньше ни я, ни Малыш его не видели:

— Собирайся! Быстро! На нас напали!

Я не стал задавать вопросов, просто сразу ломанулся на выход. Дед бежал рядом со мной.

— Брать с собой ничего не надо. В спасательной капсуле есть всё необходимое.

— А бабушка?

— Она уже там должна быть.

— Что случилось?

— Тхэтты… — дед как всегда был лаконичен. — Они нашли нас.

Один коридор. Шлюз. Снова коридор. Наконец мы попали в отсек спасательной капсулы. Хотя скорее это не капсула, а спейс шаттл. Ну а если проще — космический челнок. По сравнению с нашим кораблём, он совсем небольшой. Но довольно внушительный по размеру, если сравнивать с кораблями землян, времён начала покорения космоса. Сразу следом за нами шлюз с шипением закрылся. Что-то завибрировало. Мы еле успели дойти до рубки управления и занять удобные кресла рядом с бабулей, как шаттл стартовал. Тело сильно вдавило в спинку… На обзорных панелях вокруг я увидел окружающие нас мириады звёзд… Впереди была какая-то разноцветная туманность… А потом…

А потом скопление звёзд бросилось мне прямо в лицо. Мелькание не прекращалось…

Видимо мы совершили гиперпрыжок… Давление стало сильнее. Настолько сильное, что я просто… Потерял сознание…

***

Проснулся я от шума в квартире…

В прихожей мужские голоса…

Я было напрягся, стал судорожно вспоминать, куда скинул стилеты в ножнах, отстёгнутые от рук.

Но тревога была напрасной.

Приехал Натан, а с ним ещё один мужчина. Смешной такой. Весёлый…

На вид лет под сорок. Толстенький, небольшого роста, с большими залысинами. Похож на молодого Жванецкого чем-то. Глазами, наверное. Добрые, но с какой-то хитринкой. Видимо это и есть тот самый обещанный ветеринар.

А я слишком резко попытался подняться с дивана.

Забывшись, опёрся на правую руку…

Резкая боль…

И я снова лечу в нирвану…

***

Какой противный запах. Прямо под носом.

Аж, передёргивает всего.

А… Нашатырь.

Ватку под нос суют.

Это Вадик приводит меня в сознание. Натан раздвинул стол и уже стелет на него клеёнку. Вдвоём они помогли мне поместиться на столе.

Рядом со мной на этом же столе расставлены какие-то эмалированные ванночки, блестящие металлическим блеском коробочки, скляночки, баночки. На чистой белой салфетке лежат орудия пыток: Ножницы, скальпель, ещё какие-то зажимы и прочее…

Резиновые перчатки на руки врач одевать не стал. Но когда он вошёл в комнату, то держал руки вверх. Явно их только что помыл. Это правильно. Чистыми руками в рану лазить полезнее для моего здоровья.

Подойдя к столу, Вадим скомандовал растерянному музыканту:

— Полей на руки!

Натан плеснул ему на руки из большой склянки. В воздухе явственно запахло спиртом. Потом он ваткой с таким же запахом протёр место вокруг раны и начал экзекуцию.

Я лежу на левом боку, а над правым плечом колдует ветеринар. Он меня уже всего обколол.

Я примерно представляю эту технологию. Это называется новокаиновая блокада. Новокаин берёт не сразу. Но у Вадима есть чем заняться. Он делает ещё какие-то уколы.

При этом все процедуры он комментирует. Голос у него добрый, успокаивающий. Я уже узнал, что получил укол против столбняка и лошадиную дозу бициллина. Так что все микробы теперь будут подыхать ещё в воздухе на подлёте ко мне.

Рука в районе плеча постепенно немеет. На рану льётся перекись. Я почти всё вижу. Вижу, как пенится белая пена там, где только что были подтёки подсохшей крови.

— Не верти головой, пожалуйста! — Вадим говорит чисто, буквы не путает, не картавит, совсем не так как Натан.

— Хорошо, доктор!

— Вот Натан, видишь… Устами ребенка, глаголет истина. А ребёнок сказал, что я — доктор! А ты всё время — коновал, живодёр…

— Я так не говогил.

— Говорил, говорил…

— Ну, ты же лечишь лошадей!

— Добрый доктор иудей, излечил всех лошадей. А кого не излечил, тех зажарил и сварил… Пациент! Не надо дёргаться!

— Тогда не смешите меня!

— Хорошо-хорошо! А сейчас лежи спокойно и постарайся не шевелиться.

Я ощущаю, что в мою руку сзади чем-то тыкают и что-то там делают. Ощущения не из приятных, но боли как таковой я не чувствую.

Я даже понимаю, что мне сейчас надрезают кожу, чтобы извлечь пулю. Доктор ковыряется в ране…

Но боли нет… А-а…

Только тянет так…

Немного неприятно, не более…

Я потерплю. Чего уж там…

Снова перекись, снова салфетками удаляется лишняя жидкость из раны.

Чувствую… Вот сейчас почувствовал, что доктор залез своими железяками куда-то поглубже. Но не больно. Что-то звякнуло в кювету, а на рану снова перекись.

А потом меня зашивали. И спереди и сзади, где теперь есть новое отверстие. Звучит похабно, не спорю…

Но как ещё назвать этот процесс? Зашито входноё отверстие от пули спереди, а потом пара швов на надрез сзади на плече, где Вадим вынимал пулю…

Короче, теперь меня мажут йодом вокруг раны.

Мне почему-то весело. И я ни с того, ни с сего рассказываю старый армейский анекдот про правильное использование йода.

«Приезжает в армейскую часть генерал с проверкой. Всё почти проверил. Заходит в медсанбат. Больных солдатиков построили в шеренгу. И он спрашивает у первого:

— Чем болеешь?

— Геморрой.

— Ну, как же ты так, боец?

— На учениях. Я же водитель.

— И как тебя лечат?

— Ватный тампон. Йодом. И мажут.

— Жалобы есть?

— Никак нет, товарищ генерал!

Подходит генерал ко второму бойцу:

— Чем болеешь?

— Гонорея.

— Ну, как же ты так умудрился?

— На учениях. Разведчик я.

— И как тебя лечат?

— Ватный тампон. Йодом. И мажут.

— Жалобы есть?

— Никак нет, товарищ генерал!

Тогда генерал подходит к третьему:

— Чем болеешь?

А тот хриплым голосом в ответ:

— Ангина…

— Ну, как же ты так?

— На учениях. Пехотинец я…

— Жалобы есть?

— Товарищ генерал! Скажите им, чтобы меня первого мазали!»

Это для меня анекдот старый, а Натан с Вадимом слушали очень внимательно. А теперь вот оба ржут, как те лошади, которых излечил ветеринар. Вадим, так вообще до слёз, всё повторяя:

— Чтобы… Первым мазали…

***

Я зашит, заклеен, забинтован. Пуля мне вручена на память. Надо потом будет выбросить куда-нибудь подальше.

Мы сидим втроём на кухне и пьём чай с бутербродами. Натан суетится за хозяйку, а Вадим, сидя напротив меня, поглядывает на меня с неподдельным интересом. А потом произносит вслух то, что я давно ждал, но думал про себя, а вдруг обойдётся…

Нет, не обошлось. Вопрос звучит обычно, но предполагает всё-таки хоть какой-то ответ. И я не думаю, что какая-нибудь сказочная ложь удовлетворит человека, который в нарушение всех законов, пришёл к нам на помощь по первому зову, не задавая вопросов… А вот теперь этот вопрос задаётся…

— Ребята! А теперь вы мне расскажете, что произошло? Только имейте в виду, я правду люблю, а от неправды у меня изжога и аллергия.