Конечно, простым матросам никто не сообщал, какие именно неприятельские корабли замечены наблюдателями с площадки фор-марса в бинокли возле горизонта, но вскоре все краснофлотцы линкора уже снова зашептались, передавая друг другу весть, подслушанную кем-то от сигнальщиков, что против «Марата», «Октябрьской революции» и крейсера «Киров» немцы выслали свои мощнейшие корабли: «Тирпиц», «Шарнхорст» и «Адмирал Шеер». Германская эскадра открыла огонь первой, стреляя по батареям полуострова Сэрве. Но, вскоре грянул и первый залп советских линкоров. Морской бой в Ирбенском проливе начался.

Подобного генерального морского сражения жаждал почти каждый моряк Краснознаменного Балтийского флота с самого первого дня войны. Ведь многие краснофлотцы надеялись на мощь отечественных линкоров, не вникая в их технические характеристики, которые являлись секретными, будучи полностью известными лишь ограниченному кругу лиц командного состава. Как и не знали краснофлотцы точных технических параметров новых немецких боевых кораблей. А шапкозакидательские настроения среди определенной части советских моряков поначалу были весьма сильны. И политическая установка на войну малой кровью на чужой территории, пропагандируемая политработниками перед войной, только подогревала их еще больше.

И вот противостояние главных сил случилось. Со всей неотвратимостью наступал момент истины. Двенадцатидюймовые снаряды весом 471 кг каждый полетели в направлении флагмана эскадры кригсмарине. Вот только попаданий после первого залпа добиться не удалось, после второго и третьего — тоже. И лишь после четвертого залпа что-то загорелось в районе передней надстройки «Тирпица». Немцы же стреляли точнее. Уже третий залп вызвал пожар на «Марате», а передняя башня советского флагманского линкора перестала стрелять и больше не вращалась, застыв в том положении, в котором попадание вражеского снаряда заклинило ее.

Вместе с «Тирпицем» огонь по «Марату» вел и «Шарнхорст», который перезаряжал свои одиннадцатидюймовые пушки главного калибра быстрее. И именно попадания с линейного крейсера наносили «Марату» наибольший ущерб. После серии очередных попаданий и взрывов на борту в районе кормовой надстройки, флагманский линкор окутался не только пламенем и дымом пожаров, но и горячим паром, вырвавшимся наверх из перебитых паропроводов сквозь развороченную снарядами палубу. Теряя ход, мателот выкатился с курса влево. И с него передали, чтобы вперед выдвинулась «Октябрьская революция». Но, как только второй линкор опередил флагман, он тоже сразу попал под сфокусированный огонь противника.

Между тем, быстроходные торпедные катера приближались к Ирбенскому проливу со стороны Куресааре. Даже издалека было понятно, что дела у советских линкоров обстоят неважно. Оба они горели. Особенно досталось «Марату», над которым развивался вымпел флагмана эскадры главных сил. Корабль потерял ход, столб густого черного дыма от пожара в районе кормовой надстройки поднимался высоко в небо, а вокруг корпуса клубилось белое облако пара, охлаждающегося на воздухе и постепенно оседающего на воду туманной пеленой. При этом, вражеские снаряды не переставали разрываться вокруг корабля и на нем. А почти каждое новое попадание создавало еще один очаг пламени.

Командуя катерным соединением КВУ, Александр Лебедев думал в этот момент о том, что ясный летний день с отличной видимостью на море сделает катера и гидросамолеты управления, которые стартовали из акватории следом за ними, отличными мишенями для врага. Но, с другой стороны, на спокойной воде можно будет добиться максимальной стремительности атаки. Как только на горизонте показалась неприятельская эскадра, он приказал дать самый полный ход катерам волнового управления. И все звенья туполевских Г-5, ревя моторами и выбрасывая облака пенных брызг, понеслись в сторону немецкой эскадры на максимальной скорости.

Капитан первого ранга Максим Георгиевич Сухоруков, которому в середине августа должно было исполниться сорок три года, командовал Крейсером «Киров». К своему возрасту Сухоруков сделал на флоте неплохую карьеру, начав службу в 1917-м, он уже не застал свирепых флотских традиций времен Российской Империи, когда офицеры часто учили молодняк с помощью рукоприкладства, а на всех престижных заведениях в Кронштадте висели таблички: «Нижним чинам вход воспрещен». Окончив военно-морское училище имени Фрунзе, Сухоруков прослужил пару лет вахтенным командиром на линкоре «Марат», а потом был переведен штурманом на эсминец «Яков Свердлов». К 1931-му году его повысили в должности, назначив флагманским штурманом отряда эсминцев КБФ, а на следующий год доверили командовать эсминцем «Войков». На этом корабле Сухоруков совершил дальний поход, перешел в составе экспедиции особого назначения вместе с эсминцем «Сталин», с ледоколами «Красин» и «Федор Литке», а также с транспортными судами с Балтики по Северному морскому пути во Владивосток, преодолев семь тысяч миль в тяжелых условиях. Так что к моменту назначения командиром крейсера, опыта кораблевождения у Максима Георгиевича имелось достаточно.

Крейсер «Киров» проекта 26 был первым крупным боевым кораблем советской постройки. За основу взяли итальянскую разработку фирмы «Ансальдо», у которой правительство СССР приобрело чертежи итальянского легкого крейсера «Раймондо Монтекукколи» с полным водоизмещением почти девять тысяч тонн, который при длине 182 м, наибольшей ширине 16,6 м и осадке 5,6 м мог разгоняться до тридцати семи узлов. Вот только главный калибр его артиллерии, состоящий из восьми шестидюймовых орудий казался слабым. Советские инженеры-кораблестроители внесли изменения в первоначальный проект, усилив не только вооружение, но и конструкции корпуса, а также придав кораблю иные обводы и компоновку надстроек и внутренних помещений.

К моменту начала строительства корабля отношения с Италией не были враждебными, а потому итальянские специалисты принимали активное участие в реализации проекта. Использовались и готовые узлы агрегатов, изготовленных на итальянских предприятиях, что позволило построить корабль в кратчайшие сроки. Стапельные работы заняли чуть больше года. И в конце ноября 1936-го крейсер уже спустили на воду, хотя и достраивали потом до конца 1939-го года, уже приняв его в состав флота.

В результате построили совсем другой крейсер, мало похожий на итальянский прототип. «Киров» получился почти на десять метров длиннее, на метр шире и с увеличенной осадкой. При этом, новый советский крейсер немного уступал в скорости итальянскому, хотя тоже представлял собой достаточно быстроходный корабль, способный развивать ход в 34 узла. Его 180-мм орудия главного калибра позволяли поражать цели на расстоянии свыше 37 км. Дополнительное вооружение составляли шесть 100-мм универсальных пушек Б-34, шесть 45-мм зенитных полуавтоматических орудий 21-К и четыре пулемета ДШК. Имелись и два трехтрубных 533-мм торпедных аппарата. Была и авиационная катапульта для двух бортовых гидросамолетов, предназначенных для разведки и корректировки огня. Они отправлялись в полет с борта катапультой, а приводняться должны были на воду, откуда их потом поднимали кран-балкой обратно на борт.

На момент начала войны с Германией корабль был новым, но он уже успел принять участие в Зимней войне с Финляндией, что сплотило экипаж и позволило накопить некоторый боевой опыт, хотя обстрел финской береговой батареи острова Русааре и не принес желаемого результата. Перед новой войной с Германией об этом внезапно вспомнило флотское начальство, загрузив комендоров крейсера постоянными учениями, что позволило за короткий срок научиться стрелять гораздо точнее. И за месяц боевых действий артиллерия корабля уже показала себя неплохо, расстреливая скопления вражеских войск на берегу.

Перед тем, как на горизонте показались дымы германской эскадры, последовал и налет вражеской авиации. Потому Сухоруков отдал приказ поднять гидросамолет в воздух лишь в тот момент, когда опасность с воздуха миновала, а вражеская авиация улетела на запад. Корректировка стрельбы с воздуха была необходима, потому что с крейсера, идущего на достаточном расстоянии позади линкоров, противника видно не было. А флагман Ралль поставил боевую задачу крейсеру связать боем «Адмирал Шеер», одновременно не допуская прорыва эсминцев к советским линкорам.