Немецкая эскадра главных сил находилась мористее, поддерживая малый ход. Но, расстояние между немецкими и советскими линейными кораблями постепенно сокращалось. Ралль сознательно сближался, ведь он хорошо знал, что на больших расстояниях тяжелые снаряды, падая почти вертикально, наверняка пробьют палубную броню дредноутов. А чем ближе дистанция, тем меньше будет угол падения вражеских снарядов. Тогда увеличатся шансы рикошетов, а толстая бортовая броня уменьшит последствия попаданий. Ведь бортовая броня «Марата» и «Октябрьской революции» значительно толще палубной.
Главный бронепояс корабельной цитадели толщиной до 250-мм рассчитывался на попадания крупнокалиберных снарядов. Вот только во времена разработки подобных дредноутов их броню проектировали для ведения боя с кораблями равного класса. Прочности брони должно было хватить на попадания из двенадцатидюймовых орудий со средних дистанций. Тогда никто из конструкторов-кораблестроителей даже не думал защищать отечественные дредноуты от пятнадцатидюймовых бронебойных болванок весом восемьсот килограммов, которыми на десятилетия позже вооружили «Тирпиц». Командир советских линкоров сознательно шел на риск, но без сближения корабельные артиллеристы никак не могли нанести повреждения неприятелю. Стволы главного калибра «Марата», изношенные постоянной стрельбой по береговым целям, уже не давали приемлемой точности. Да и системы управления огнем уступали немецким. И только на достаточно близких дистанциях можно было нанести серьезный урон германским линейным кораблям.
Но и слишком близко подходить к вражеской эскадре не имелось возможности, поскольку это, во-первых, казалось чрезвычайно опасным, давая гораздо больше шансов немецким комендорам для точных попаданий в советские линкоры, а во-вторых, между противостоящими эскадрами расположились минные заграждения. Вот только у командиров немецких кораблей планов этих заграждений не имелось, а у Ралля они были. Потому Юрий Федорович и мог позволить себе маневрирование к востоку от них на виду у неприятеля. Но, дальше траверса маяка на мысе Церель он все равно заходить не рисковал, приказывая командиру флагманского линкора «Марат», капитану 2-го ранга Павлу Константиновичу Иванову маневрировать на полном ходу поперек Ирбенского пролива.
Даже при разрывах немецких снарядов в воде в десятках метров от кораблей, по палубам и надстройкам советских линкоров попадали многочисленные осколки. От существенных потерь в личном составе спасало пока лишь то, что в бою снаружи корабельных помещений никого лишнего не было. Палубы почти опустели, на них оставались только немногочисленные сигнальщики-наблюдатели и зенитчики. Большинство краснофлотцев укрылись во внутренних помещениях, разместившись по боевому расписанию. Артиллеристы находились в постах управления огнем, непосредственно в орудийных башнях и в бортовых плутонгах за броневыми щитами. И даже сам флагман Ралль перед боем покинул ходовой мостик, заняв место в боевой рубке, защищенной броней с толщиной до 250-мм.
Когда расстояние от немецкой эскадры стало менее сотни кабельтовых, начались серьезные попадания. Теперь уже уйти из-под обстрела у медленных советских линкоров никакой возможности не было. Предстояло вести огонь до победы в бою, либо до гибели кораблей. Первый залп немецкого линкора лег с недолетом, второй — с перелетом, но третий залп принес комендорам «Тирпица» неплохой результат: на «Марате» заклинило первую башню главного калибра, 380-мм снаряд пробил броню палубы в районе носового кубрика и взорвался ниже, сразу создав серьезный пожар во внутренних помещениях и убив двадцать семь моряков.
А один из залпов с «Шарнхорста» пришелся в район кормовой надстройки. Одиннадцатидюймовые снаряды пробили бронепалубу, попав в отсеки с оборудованием, примыкающие к машинному отделению. Взрывами разорвало паропроводы, разнесло генератор и загорелась проводка. Погибли больше тридцати краснофлотцев, а вдвое больше получили осколочные ранения различной тяжести, контузии и обварились горячим паром. Давление на паро-турбинных установках резко упало, отчего скорость хода линкора сразу уменьшилась. И флагман отдал с «Марата» команду пропустить вперед «Октябрьскую революцию».
* * *
Едва начался бой, как гросс-адмирал Эрих Редер ушел с ходового мостика в боевую рубку. Это место на «Тирпице» было защищено максимально. Толщина броневых плит по стенкам рубки доходила до 350-мм, а ее крыша защищалась 200-мм броневой плитой. Внутри имелись все необходимые приборы, машинный телеграф, и телефоны связи со всеми важными постами корабля.
Гросс-адмирал вместе с командиром корабля и с флагманскими офицерами продолжали наблюдать за обстановкой через смотровые щели, защищенные толстенными бронестеклами, и даже сквозь специальный перископ, который можно было поворачивать в любую сторону. В случае необходимости, отсюда можно было спуститься по вертикальному бронированному каналу, оборудованному скобяным трапом, прямо в центральный пост, находящийся внизу, в глубине корабельной цитадели, защищенной главным броневым поясом толщиной до 315-мм.
Противостояние было явным с самого первого момента. Казалось, что никто из противников и не думал скрываться. Едва лишь германская эскадра подошла к Ирбенскому проливу, начав перестрелку с береговой артиллерией, как со стороны Рижского залива показались советские линкоры. Уже очень скоро они курсировали за минными заграждениями, стреляя из всех орудий. И это заставило немецких корабельных артиллеристов отвлечься от боевой задачи по подавлению береговой обороны противника на полуострове Сворбе.
Но, Редер даже радовался тому обстоятельству, что теперь не нужно будет гоняться за старыми русскими дредноутами. Они сами пришли на убой. Гросс-адмирал в тот момент даже не сомневался в собственной победе. А стечение обстоятельств еще и обрадовало его. Ведь теперь он получил возможность не только высадить десант на архипелаг в рамках «Беовульфа», но и успешно завершить стратегическую операцию «Ход ферзем» по уничтожению главных сил советского Балтийского флота.
Редер приказал артиллеристам «Тирпица» и «Шарнхорста» сосредоточить огонь на головном вражеском линкоре. А «Адмиралу Шееру» гросс-адмирал дал боевое задание поразить русский крейсер, прикрывающий дредноуты сзади. Необходимо было связать этот крейсер боем, потому что он представлял очень серьезную угрозу всей немецкой тральной флотилии, которая продолжала под огнем неподавленных береговых орудий выполнять свою работу по тралению фарватера.
Немецкие комендоры стреляли неплохо. Хотя знаменитый выстрел «Бисмарка», отправивший на дно английский «Худ», повторить пока никак не удавалось. К пятнадцатой минуте боя оба советских линкора уже горели от попаданий «Тирпица» и «Шарнхорста». «Марат», видимо, получил повреждения машин, потому что из мателота превратился в ведомого, пропустив вперед «Октябрьскую революцию», которая тоже сразу попала под немецкие снаряды. Русские дредноуты горели, но, оба пока оставались на плаву, а их 305-мм орудия все еще огрызались очень серьезно. Вес залпа каждого из русских линкоров-дредноутов превышал массу залпов «Тирпица» или «Шарнхорста». И, если бы русские комендоры стреляли точнее, повреждения немецких кораблей могли бы быть очень серьезными.
И без того после нескольких попаданий на «Тирпице» уже горел весь верх передней надстройки, были разбиты дальномеры и выведено из строя радиолокационное оборудование. Погибли артиллерийские офицеры и операторы локаторов. Все шлюпки и катера по правому борту взрывами разметало в щепки вместе с бортовым гидросамолетом. Осколки изрешетили надстройки, защищенные лишь 19-мм броней, убив несколько моряков кригсмарине и ранив еще больше.
Несколько русских бронебойных снарядов массой почти в полтонны каждый пробили 50-мм броневую палубу и даже 160-мм броню каземата, расположенного над корабельной цитаделью, убив одиннадцать матросов, многих ранив и вызвав пожары во внутренних помещениях. Но, аварийные партии пока справлялись с огнем, не давая ему распространяться. И ничего критически важного внутри корабля еще не пострадало. Корпус линкора, его машины и погреба боезапаса оставались целыми. Несмотря на интенсивный обстрел и близкие к подводной части корабля разрывы снарядов, затопления нигде не наблюдалось. Вот только вторая орудийная башня главного калибра, именуемая «Бруно», перестала поворачиваться после очередного попадания, а все, кто находились внутри нее, получили контузии.
