Вот и сейчас все указания гросс-адмиралом были выданы подчиненным, начальный импульс офицерами среднего звена получен, и закрученная пружина долгой и тщательной предварительной подготовки к операции «Беовульф» начала распрямляться. Отчего жернова военного механизма закрутились с неумолимой мощью. И теперь вся машина кригсмарине, подготовленная и настроенная на взятие архипелага, будет только набирать обороты. И ее уже не остановить. А лишняя суета с дополнительными приказами может только повредить этому механизму, который должен сработать четко, как знаменитые швейцарские часы.

Во всяком случае, на четкость работы боевого механизма немецкого военно-морского флота надеялся Эрих Редер, покидая Готенхафен вместе с эскадрой главных сил. Готовясь к штурму Моонзунда, боевые корабли и транспортные суда заранее рассредоточили по бухтам и рейдам на всем протяжении берега Балтики от Готенхафена до Либау. Они находились у пирсов и на якорных стоянках в акваториях затемненными, но готовыми к действию, заправленные топливом и с пополненными боезапасами. А после приказа гросс-адмирала начать операцию, пути назад у немецких моряков уже не было. Разведя пары, Балтийский флот Германии прогрел двигательные установки, снялся с якорей и пошел в сторону Моонзунда с твердым намерением атаковать и нанести поражение всей русской группировке, закрепившейся на этом архипелаге.

Перед началом операции Редер поручил провести на всех кораблях и во всех береговых подразделениях кригсмарине дополнительную разъяснительную работу. Потому, получив приказ, офицеры провели соответствующие беседы с личным составом. И теперь любой матрос на эскадре знал, что предстоящая военная операция должна переломить в пользу Третьего Рейха патовую ситуацию упорной позиционной борьбы, сложившуюся на Восточном фронте к началу августа. К тому же, захват островов позволит кригсмарине обрести базы в удобном районе Балтики, откуда можно будет создавать непосредственные угрозы Таллину и устью Финского залива. Но, самое главное, овладение архипелагом немецкими войсками позволит вермахту взять Ригу и продолжить наступление дальше на Восток, в сторону Таллина и Ленинграда. И ради достижения этих целей, способных приблизить победу Германии, немецкие парни отправлялись на штурм Моонзунда.

Разведка советского Балтфлота не дремала. Организованное движение немецких плавсредств заметили вовремя. Подводники, сторожевые катера и разведывательные самолеты слали сигналы по радио в штаб, а радиолокационные станции на архипелаге начали обнаруживать цели. В штабе приняли во внимание все донесения и объявили повышенную боевую готовность. Среди ночи подняли по тревоге личный состав береговых батарей. А на кораблях усилили вахты, согласно боевому расписанию.

Все военные объекты Моонзунда зашевелились, словно растревоженные ульи. Красноармейцы хватали винтовки из пирамид, спеша в окопы и в ДОТы. Краснофлотцы занимали предписанные места на своих кораблях. На аэродромах техники подвешивали бомбы к бомбардировщикам, а пилоты залезали в кабины самолетов. А на батареях артиллеристы подготавливали к стрельбе орудия. Катера волнового управления тоже готовились к предстоящей схватке. И Александр Лебедев в последний раз перед боем проверял технику вместе с мичманами-специалистами.

Немцы начали операцию «Беовульф» традиционной авиационной подготовкой. Несколько дней подряд архипелаг нещадно бомбили в разных местах, а в ночь со 2-го на 3-е августа силы люфтваффе устроили массированный налет на полуостров Сырве, чтобы разбомбить орудия береговой обороны, прикрывающие Ирбенский пролив. Шестьдесят самолетов сбросили больше полусотни тонн фугасных и зажигательных бомб. Но, противодействие зенитчиков не позволило немецким пилотам точно отбомбиться. К тому же, в воздух были подняты аэростаты заграждения. И несколько бомбардировщиков зацепились за их стальные тросы, которые при столкновении разрезали самолеты, идущие на немалой скорости, на части, словно ножи, режущие масло.

В ночи выли сирены, гудели моторы, грохотали взрывы и били зенитные пушки, снаряды которых, взрываясь в вышине темного неба, создавали вспышки, похожие на салют. Повсюду на полуострове включились прожекторы, замаскированные до этого момента, образовав в небе сплошное световое поле, в котором метались немецкие летающие машины с черными крестами на крыльях. Потери среди немецких летчиков оказались высокими, и им оставалось лишь, увеличив высоту, бросать бомбы куда попало и удирать обратно на свои аэродромы. Впрочем, бомбежка не прошла совсем бесцельно. Несколько орудий получили повреждения, несколько красноармейцев убило разрывами фугасных бомб, а зеленые насаждения, высаженные специально, выполняющие роль маскировки при орудиях, вспыхнули в нескольких местах из-за действия зажигательных бомб.

А на рассвете третьего августа началась операция «Беовульф» на море. Из оккупированной Либавы выдвинулась первая группа вторжения. В ее составе следовали двенадцать тральщиков, охраняемые шестью миноносцами, тремя эсминцами и двумя подводными лодками. С воздуха передовую группу прикрывали «Мессершмидты» люфтваффе. Боевая задача тральщикам ставилась простая: очистить фарватер от русских мин, проложив путь к Ирбенскому проливу линейным кораблям.

На этом первоначальном этапе гросс-адмирал Редер не собирался даже в этот пролив входить. Он лишь хотел вывести «Тирпиц» и «Шарнхорст» по свободной от мин воде под защитой ордера из эсминцев на приемлемую дистанцию, с которой главные калибры обоих тяжелых кораблей получат возможность начать пристрелку по советским батареям на полуострове Сырве. А этот немаленький клочок суши, длиной почти в три десятка километров и шириной до десяти, являлся ключом к Ирбенскому проливу. И, не подавив мощные береговые батареи, находящиеся на нем, прорываться мимо Сырве к Рижскому заливу сквозь советские минные заграждения означало гарантированное самоубийство для германских кораблей. Потому план операции «Беовульф» предусматривал другую последовательность ходов. И начинать активные действия своего флота гросс-адмирал собирался с артиллеристской дуэли.

Получив внеочередной чин контр-адмирала и новое ответственное назначение командующим эскадры легких сил флота вместо погибшего Валентина Петровича Дрозда, Малевский сразу поставил свои условия. Он потребовал все-таки отдать ему лидер «Минск» в качестве флагмана легких сил. Трибуц и Пантелеев поначалу упирались, настаивая на том, что после гибели крейсера «Максим Горький», эскадру главных сил КБФ нечем усилить. Но, Сергей Платонович неумолимо настаивал на своем. Для обоснования он приводил несколько логичных доводов. Во-первых, командира лидера Петра Николаевича Петунина он хорошо знал лично и доверял ему. Во-вторых, лидер только что прошел дополнительную модернизацию в Кронштадте, получив радиолокационную станцию. В-третьих, корабль был способен развивать скорость большую, чем все остальные эсминцы, переданные под командование Малевскому. В-четвертых, лидер и задумывался как флагманский корабль легких сил, который вел соединение эсминцев в атаку, отличаясь большей скоростью и усиленным вооружением. При строительстве кораблей подобного класса всегда предусматривали размещение дополнительного штабного персонала, имелись места для флагманских помощников, которых набиралось немало. Взамен Сергей Платонович предложил отдать Юрию Федоровичу Раллю, которого за успешные боевые действия уже собирались вот-вот повысить до вице-адмирала, два эсминца. Комиссар Евгений Андреевич Лебедев это предложение поддержал. Так и пришли к компромиссу в штабе.

И вот теперь, получив сведения о выдвижении немецких кораблей, добившийся своего Сергей Платонович стоял на ходовом мостике «Минска», направляя свой корабельный отряд прямо к Моонзунду, навстречу неприятелю. И брейд-вымпел командующего эскадрой легких сил гордо развевался над лидером эсминцев вместе с советским военно-морским флагом. Рядом с Малевским на мостике стоял Петр Петунин, которого за потопление крейсера «Нюрнберг» представили к званию Героя Советского Союза, сразу присвоив чин капитана первого ранга. А два Героя на одном корабле — это уже перебор. Во всяком случае, так шептались между собой краснофлотцы в команде.