Настроившись решительно, Александр пришел на место встречи, о котором он договорился с Бергом, позвонив по телефону и отрекомендовавшись от Шорина. Ему повезло, что Аксель Иванович находился в городе, а не где-нибудь на даче, хотя летняя погода и каникулы очень располагали к дачному отдыху. Да и что еще делать профессору при отсутствии занятий, как не отдыхать, даже если страна воюет с Германией? Война войной, а отдых по расписанию, как говорится.

Но, Берг не следовал этому правилу. Александр застал его в радиолаборатории института. С паяльником в руках доктор технических наук самостоятельно собирал какое-то радиоэлектронное устройство, состоящее из крупных радиоламп, больших зеленых резисторов, картонных конденсаторов и неуклюжих трансформаторов, сверкающих лакированными обмотками. И с первого взгляда Саша оценил этого человека среднего возраста, одетого в морскую форму, как деятельного и энергичного.

— Здравия желаю, товарищ контр-адмирал! — поприветствовал его Александр с порога.

— А, здравствуйте, молодой человек, проходите, раз пожаловали, — проговорил Берг, продолжая выполнять пайку. На нем поверх морской формы сидел черный рабочий фартук из плотной ткани, призванный защищать одежду от брызг раскаленного олова и канифоля, а на руках красовались нарукавники. Потом, когда Саша подошел поближе, Аксель Иванович добавил:

— Значит, вы и есть то самый Александр, сын комиссара Лебедева? И, если я правильно понял, то хотите поговорить об оснащении ваших катеров более надежными системами управления? Так, во всяком случае, мне передал Шорин.

— Так точно, — кивнул Саша и начал излагать суть проблемы.

Выслушав его, не отрываясь от своего занятия, Берг предложил:

— Давайте лучше я сам приеду к вам на базу и посмотрю на месте, что можно сделать. Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать, не так ли?

Лебедев воспринял такое предложение с энтузиазмом, сказав:

— Конечно! Я организую вашу доставку на разъездном катере прямо в Кронштадт. У нас там как раз стоят те катера волнового управления, которые до сих пор не сумели отремонтировать. Да и мастерская со всем оборудованием имеется.

Обербоцман внимательно вслушивался в лес. Он никак не мог понять про охотника. Ускользнул ли он, или же убит? А, может быть, настолько хорошо затаился, что ничем не выдает себя в ожидании удобного момента, когда сможет перестрелять их с Олафом? И эта неопределенность нервировала. Когда остальные бойцы их группы ушли, им вдвоем оставалось лишь тихо сидеть под деревом и вслушиваться в лес.

Сначала снова послышался отдаленный лай, затем шорох. Потом лай приблизился, а шорох усилился. Причем, доносился с разных сторон. Наконец, Макс Бауэр разобрал и шаги. Судя по звукам, люди шли по лесу широкой дугой, и немало. Все-таки собака охотника привела помощь. Они с Олафом приготовили оружие, но не знали, куда стрелять. Да и выдать себя преждевременно опасались, пока лай не раздался совсем рядом, а собака не показалась в кустах прямо напротив них. Тогда у Олафа сдали нервы, и он начал стрелять без всякой команды. Пистолет с глушителем стрелял почти без шума, но охотничий пес, получив пулю, громко заскулил. И это быстро решило исход.

— Сюда! Они здесь! — закричал кто-то по-русски.

А за ним кто-то другой крикнул командирским голосом по-немецки:

— Сдавайтесь, вы окружены! Бросайте оружие и поднимите руки!

Олаф успел два раза выстрелить на звук прежде, чем пуля ударила его в лоб, и он умер мгновенно. Время для Макса словно остановилось. Судя по звукам, русских сюда пришло не меньше взвода. И он не знал, на что же решиться. Раз в Олафа попали настолько точно, значит, и его самого уже держит на прицеле какой-то меткий стрелок. Начнешь дергаться и тоже получишь пулю. Да и что толку стрелять непонятно куда, если ты сам неприятеля еще не видишь, а он тебя, оказывается, уже видит? Рассуждать тоже времени не осталось. Бауэр осознавал, что убежать с простреленной ногой не получится. Потому он решился рискнуть, резко перекатился в сторону от дерева и дал длинную очередь по кустам в ту сторону, откуда только что стреляли.

Но, это только ускорило развязку. Сзади ему на спину кто-то прыгнул. Не рысь, а человек, сильный и ловкий. Он схватил Макса в болевой захват, отчего автомат пришлось выпустить, да и пошевелиться почти не удавалось. Противник оказался физически сильнее. Но, Макс все-таки сумел извернуться и вывернуться из захвата противника. Он выхватил свободной рукой кортик из ножен и, обернувшись, готовясь нанести смертельный удар клинком, увидел прямо перед собой злое лицо того самого охотника, желающего, видимо, отомстить за свою собаку. В этот момент кто-то другой нанес удар сбоку прикладом винтовки, отчего обербоцман потерял сознание. А очнулся Бауэр уже в плену с хорошей шишкой на голове, но вполне живой.

Даже раненую ногу ему нормально обработали и перевязали как следует. Вот только руки связали на всякий случай. Впрочем, непрофессионально, впереди, а не за спиной, что оставляло шансы для побега. Охранники с винтовками, которых в небольшом помещении оказалось двое, дали ему попить из железной кружки. Само помещение напоминало камеру маленьким окном под потолком и лаконичностью обстановки. Только лавка, на которой он и очнулся, стол и табурет, бетонный пол, да стены, побеленные известкой. Больше ничего, если не считать железную дверь. Один из охранников вышел, видимо, докладывал, что пленный пришел в себя. А через пару минут явился молодой следователь в зеленой фуражке, начав спрашивать Бауэра на ломаном немецком. Но, Макс твердо решил молчать. Ведь, пока он молчит, его более удачливые товарищи получают фору, чтобы добраться к точке эвакуации.

К концу июля вся служба Александра Лебедева крутилась вокруг безэкипажных катеров, которые в будущем станут называть беспилотными, а то и просто морскими дронами. Здесь же пока прижилось именно слово «безэкипажные», по аналогии, наверное, с безлошадным транспортом, как тут в сорок первом году часто называли автомобили. Как бы там ни было, а дело сдвинулось. Из того ужасного запустения, в котором Саша застал всю службу, она потихонечку начинала выкарабкиваться. Вот только требовалось увеличить темп позитивных изменений в разы. Потому что война не оставляла времени на раскачку. Но, как и любое дело, в которое вовлечено немало людей, слишком быстро все привести в порядок у Лебедева не получалось. Старослужащие специалисты обладали заметной инертностью мышления. А новых взять было негде. Потому Александру оставалось надеяться лишь на себя самого.

Как выяснилось, другие до него уже пытались наладить службу дивизиона КВУ, но у них ничего не получилось, кроме того, что попали под репрессии. Но, Саша не отчаивался. Ведь у него имелся кое-какой ресурс, которого не было у тех других. Во-первых, ему сильно помогали родственные связи, позволяющие решить вопросы сложных согласований за считанные дни. А во-вторых, Александр, в отличие от всех остальных, знал все тенденции развития наперед. И ему было легче подгонять то, что уже есть, под то, что должно получиться. А получиться из катеров КВУ должны были самые настоящие морские беспилотники, которыми можно было бы гарантированно пускать ко дну вражеские корабли. Принцип целеполагания был абсолютно понятен. Вот только как все это быстро осуществить на имеющейся материальной базе, Лебедев не знал. Но, он стремился к результату.

Переместив все исправные катера и гидросамолеты в новую базу под Таллином, Александр срочно занялся и наведением порядка в ремонтной базе Кронштадта. С охраной территории вопросы он решил сразу, организовав дополнительные круглосуточные посты наблюдения и установив дежурства на них по графику уже имеющимся личным составом. Береговые строения по его распоряжению приводились в порядок, а территория расчищалась от хлама. Технику тоже постепенно ремонтировали.

Для катеров волнового управления Александру Лебедеву, поднажав через своего отца, удалось даже получить со склада новенькие комплекты управляющей аппаратуры. Теперь старое и вышедшее из строя оборудование предстояло менять гораздо быстрее, методом замены на готовые исправные блоки, а не возиться, как раньше, с заменой отдельных деталей. Ведь при старом методе ремонта требовалось точно определять неисправную деталь по электрической схеме, а потом еще выполнять ее демонтаж и монтаж новой, проводя паяльные работы, небрежность при проведении которых уже сама по себе могла стать причиной плохого электрического контакта или даже замыкания.