Простые советские люди верили красивой легенде о небывалой скромности вождя. Они героически терпели все невзгоды, годами ютясь в крошечных коморках по пять-шесть человек разного возраста и пола. В таких условиях невозможно было не то что выстраивать личную жизнь, но и даже посещать вовремя туалет. Потому что всегда имелись желающие его занять. И далеко не все из жильцов коммуналок думали о других. Мало кто рефлексировал, мучаясь совестью, что использует слишком долго единственный унитаз в огромной квартире. А кое-кто, сидя на нем, умудрялся еще и читать газеты, чтобы, прочитав новости, тут же подтереться ими по причине отсутствия туалетной бумаги. В двадцатых годах унитазы в СССР изготавливали из бетона, а первые фаянсовые унитазы с чугунным сливным бачком на высокой трубе начали массово производить только с 1929-го года. Конечно же, постоянные проблемы вокруг туалета порождали не меньше бытовых конфликтов, чем наличие общей кухни или общей ванной комнаты, если таковая имелась. А были коммуналки и вовсе без ванн, жильцы которых имели возможность помыться лишь в общественной бане. Отчего много народу ходило чумазыми и неухоженными.
Так что семье Лебедевых очень повезло, что их поселили в квартире с ванной, да еще сразу в двух немаленьких комнатах в центре города. Разумеется, контраст с прежней жизнью в отдельной большой квартире оказался разительным. Но, Лебедев-старший, будучи моряком, еще с молодости привык к нелегким условиям службы. Ведь большим начальником он сделался совсем не сразу, а за долгие годы восхождения по лестнице партийной карьеры от простого революционного матроса. Конечно, принадлежность к номенклатуре, воплотившаяся в материальном плане получением отдельной квартиры в доме для партийного руководства на Петроградской стороне, несколько избаловала Евгения Лебедева.
Но, лишившись отдельного жилья по причине падения на их дом немецкого самолета, Евгений Андреевич быстро вспомнил собственную молодость. Что позволило ему приспособиться к новому образу жизни почти безболезненно. Ведь в последнее время из-за военного положения он дома почти и не жил, а лишь приходил к жене ночевать. Да и то не всегда, потому что все чаще оставался в штабе флота и на ночь ради служебной необходимости. В адмиралтействе у него имелась вполне комфортная комнатка для отдыха, примыкающая к кабинету, с удобным диваном, оставшимся еще с царских времен. Да и очереди в туалет, расположенный недалеко от начальственных кабинетов, отсутствовали. А ключи от этого «кабинета задумчивости», оборудованного импортной сантехникой, имелись лишь у высшего комсостава. Круглосуточно находились на службе и вестовые, готовые в любой момент угодить начальству, принести чай с сушками или даже погладить форму. Была там и столовая, где совсем неплохо кормили командный состав.
Служили в адмиралтействе и хорошенькие девушки, занимавшие должности связисток и стенографисток. Некоторые из них довольно откровенно строили глазки такому большому начальнику и, если бы только Евгений Лебедев захотел, то без труда обзавелся бы симпатичной любовницей. Внимание молодых девушек льстило ему, но, не более того. Верность жене он сохранял. Он до сих пор любил свою Аню, несмотря на многие годы, уже проведенные с ней в браке. Да и партийные установки представляли супружескую измену, как повод для разбирательства. А своей успешной партийной карьерой и теперешним положением чуть ли не первого человека на Краснознаменном Балтийском флоте Евгений Андреевич очень дорожил. Морально мараться главный комиссар флота не собирался, обходясь без всяких любовных интрижек и прекрасно зная, что враги и завистники, конечно, имелись и у него. А терять служебное положение он позволить себе никак не мог еще и потому, что с недавнего времени обладал через сына уникальными знаниями о будущем и был твердо намерен менять его в лучшую сторону ради страны, используя все собственные связи и авторитет.
Гораздо хуже воспринимала вынужденный переезд супруга корпусного комиссара. Анна Лебедева, дочь бухгалтера, выбравшая профессию собственного отца, детство которой прошло в относительном мещанском достатке дореволюционного Петербурга, привыкла к комфортной жизни, и теперешние неудобства действовали на нее угнетающе. Пожалуй, мама Саши Лебедева хуже всех из членов семьи переносила коммунальную жизнь, успокаивая себя лишь тем, что явление это временное. Раз их семью поставили на очередь, то и отдельное жилье снова дадут в конце концов, так она себя успокаивала.
А вот жена Александра Лебедева, наоборот, коммуналке даже обрадовалась, потому что для нее это и было привычным местом жительства. В подобных коммунальных условиях прошло все ее детство. До этого переезда, в большой отдельной квартире родителей своего мужа, Наташа все время чувствовала дискомфорт, ощущая себя бесправной приживалкой в богатой семье. Да и у Добрыниных, которые их потом временно приютили, это чувство не оставляло Наташу, даже обострившись еще более. Теперь же ситуация несколько уравняла ее в правах. Так, по крайней мере, она решила для себя, когда все же поддалась на уговоры свекра и заселилась в коммунальную комнату. И получилось так, что им с Сашей досталась вполне неплохая пятнадцатиметровая комнатенка. Она была длинной и узкой, но с высоким потолком и видом из единственного окна на главный проспект Ленинграда.
Родители Саши заселились рядом в двадцатиметровую комнату, правда, их жилплощадь оказалась проходной. Впрочем, сразу сообразили перегородить ее шкафами на две части. Отчего ближе к окну получилась отгороженная спаленка, а между входной дверью и дверью в комнату молодых образовалось достаточное пространство, которое использовалось одновременно в качестве прихожей, гостиной и импровизированной кухни. Так что на тесноту внутри коммунальных комнат семье Лебедевых жаловаться совсем не приходилось. В то время, как их новые соседи ютились в десяти и двенадцатиметровых комнатушках вчетвером, с видами на мрачный двор-колодец, где никогда не показывалось солнце, Лебедевы, можно сказать, занимали царские апартаменты с хорошим видом.
Вся обстановка имела самый простецкий дизайн. Стол дореволюционного вида с венскими стульями, тяжеловесный деревянный комод, книжные полки без стекол с книгами, пара шифоньеров, железные кровати, зеркало в раме, привешенное к стене, да вешалка-стойка с рожками у дверей. Поскольку все прежнее имущество погибло на пожаре в рухнувшем доме, новое пришлось прикупать впопыхах. Анна Лебедева слыла особой прижимистой, как и положено финансисту, потому она и не видела смысла тратиться на дорогую мебель для временного жилища. Помимо всего прочего, в углу на маленькой полочке расположился новенький черный телефонный аппарат. И не общественный, а индивидуальный. Персональная линия, чтобы соседи даже не вздумали занимать важный канал связи. Из явных привилегий руководителя высокого ранга в нынешнем жилище корпусного комиссара осталась, пожалуй, только эта деталь.
Та ночь для молодых пролетела, как одна минута. И все у Саши с Наташей было хорошо, если не считать, что кровать с металлической сеткой ужасно скрипела под ними почти до самого утра, отчего никто в семье, конечно же, не выспался. Да и соседи поутру угрюмо косились на молодых на общественной кухне и в очередях в туалет, а также в ванную. Впрочем, влюбленные не обращали на недовольных соседей внимания, по-прежнему улыбаясь друг другу. Ровно в семь из штаба флота приехал к дому автомобиль, вызванный отцом по телефону, и пришло время расставаться с родными женщинами в очередной раз.
В штабе КБФ с самого утра суетились, бегали по коридорам помощники начальников, курьеры, связисты и вестовые. Кто-то навел шороху или случилось что-нибудь? Но нет. Когда Александр поднялся следом за отцом к адмиральским кабинетам, то сразу выяснилось, что просто Трибуц решил немного пораньше, чем обычно, начать совещание. Объяснял тем, что доклады за ночь пришли из Ханко в полном объеме. И к утру вся картина вчерашнего столкновения с главными силами кригсмарине полностью прояснилась во всех подробностях. Вот командующий флотом и хотел побыстрее выработать дальнейшую тактику действий.
