— Спасибо! — только и пробормотал Александр. А его отец продолжал говорить:
— Теперь о делах. Ты же знаешь, что я участвовал в обороне Моонзунда. И я считаю, что этот архипелаг имеет огромное стратегическое значение. И там наши моряки славно сражались. Хотя, конечно, немцы тогда нанесли нам поражение. Но, все-таки мы в тот раз противостояли очень сильному врагу. Флот у них тогда огромный имелся, не чета нашему. Но, и своими малыми силами мы в тот раз нанесли существенный урон немчуре. Российский флот не мог биться осенью семнадцатого в полную силу из-за начинающихся революционных событий. Потому и не вводились в бой главные наши резервы. А ведь была у нас тогда линейная бригада мощных кораблей-дредноутов, которую так и не задействовали!
А теперь положение совсем другое. У немцев нет подавляющего преимущества в кораблях, как в прошлый раз. Потому мы можем их встретить получше. Навалимся всем нашим флотом. Да и береговой артиллерией разнесем. Я сам укрепление Моонзунда весь последний месяц курировал. Как только ты сказал мне, когда война начнется, так я все работы на архипелаге сразу активизировал. Помимо наших флотских военных специалистов, двадцать тысяч заключенных мы привлекли к строительству. Договорились с Главным Управлением лагерей. И нам немало удалось сделать за месяц.
Но, не все, конечно, доделали. Хотя, ждут там немцев интересные сюрпризы, если сунутся. Три четырнадцатидюймовых пушки одиннадцатой железнодорожной батареи мы туда перевезли на острова из-под Ленинграда. И еще всякое разное вооружение. Ну, и мины тоже не забыли выставить. А еще береговые торпедные аппараты в проливах поставили. Фарватер, опять же, углубили, чтобы наши линкоры могли свободно подходить с востока. А немецкие, если сунутся, то торпеды под борта получат. Аэродромы оборудовали. Много чего сделали. Из Либавы почти все полезное на острова перетащили. И бойцов там достаточно, чтобы отбиваться. И вот сейчас этот комплекс срочно нужно приводить в боевую готовность. Так что ты вылетай туда. Игорь все необходимые бумаги тебе выдаст. Ознакомишься и посмотришь на месте сооружения береговой обороны. Может, совет еще какой-нибудь дельный вспомнишь из будущего.
— Мне бы дивизион такой катерный, с которым на Хельсинки сейчас ходил. Так я бы смог, если что, на «Тирпиц» атаку провести с архипелага, — вставил Александр.
— А это хорошая мысль, Сашка! Сейчас тут в штабе подумаем и над таким вариантом. В любом случае, ты пока на острова собирайся. Все. Дай мне Игоря.
— Маме и жене моей приветы передавай! — сказал Саша напоследок отцу и отдал телефонную трубку дяде.
Добрынин со старшим Лебедевым еще какое-то время решали что-то по телефону, а Александр в это время переваривал новую ситуацию с собственным назначением. Он, конечно, радовался, что отец уже организовал ему и повышение в звании, и даже награждение орденом. Но, с другой стороны, он не очень понимал пока ту роль, которую предложил ему отец в предстоящей обороне архипелага Моонзунд.
Должность штабного инспектора, которую Александру навязали родственники, предполагала какую-то неопределенность. Рассуждая, он ловил себя на мысли, что такая его роль будет просто бесполезна для обороны. Ну, что там инспектировать и какие советы давать, когда, во-первых, времени совсем не осталось? Ночью немецкая эскадра уже подойдет к архипелагу. И хорошо еще, если до подхода вражеских кораблей удастся рассмотреть собственные позиции и разобраться в них. Не доверяет отец этому генерал-майору Елисееву, что ли? А, если даже и так, что сможет сделать он, пусть даже теперь и капитан-лейтенант, инспектор от штаба флота, против мнения целого генерала? А во-вторых, отец уже и сам все продумал и организовал береговую оборону. Причем, он же не понаслышке позиции на островах знает, раз сам принимал участие в оборонительных боях осени семнадцатого года против немецкой операции «Альбион».
А сам Александр на Моонзунде, хоть и бывал, но, конечно, никогда там не воевал. Знал, разумеется, много чего про оборону островов осенью 41-го в прошлый раз. Да, что толку сейчас с этого знания, раз система обороны архипелага значительно усилилась? Вот, если бы торпедные катера ему под командование снова выдали, то можно было бы попробовать изменить хоть что-то еще, неожиданно атаковав немецкие корабли из-за островов. А так остается только уповать на военную удачу, причем, на коллективную, поскольку лично от Александра дальнейшее развитие событий почти никак не зависело. Так он считал.
Впрочем, перемены вокруг, обусловленные его вмешательством в ход истории и изменившие картину боевых действий, и без того происходили очень значительные. Одна только внезапная победа над Финляндией меняла весь стратегический расклад сил на северном фланге театра военных действий. Теперь блокада вряд ли будет грозить Ленинграду. А вот остатки немецких и финских войск, не сложивших оружие, вполне реально уничтожить и выйти в Норвегию. Тогда и северным конвоям из Англии немцы не смогут помешать, да и без руды останутся. И это Саша Лебедев как раз понимал.
Переговорив со старшим Лебедевым, Игорь Добрынин сказал:
— Вот что, племяш, иди пока полежи в комнате отдыха. Ты же не спал всю ночь. Можешь подремать немного. Самолет на Моонзунд только через час. А я пока быстренько все бумаги для тебя оформлю.
С этими словами дядя встал из-за стола и отпер дверь в соседнее помещение, смежное с его кабинетом, где стоял приличный кожаный диван, имелось одеяло и даже подушка.
— Я сам тут частенько подремываю, не получается бодрствовать сутки напролет, — поведал дядя. И добавил:
— Давай, ложись и устраивайся поудобнее. Минут сорок поспи. Я разбужу.
Каперанг закрыл плотную плющевую штору на единственном узком окне небольшой комнаты и вышел обратно в собственный кабинет. Александр только тут понял, что на самом деле очень хочет спать. Прошедшие сутки прошли в сплошном напряжении, и о сне ему некогда было даже подумать. Еще вчера он обнимал Наташу в Ленинграде и уверял ее, что на фронт больше не поедет, но, уже через несколько часов участвовал в сражении торпедных катеров, где запросто мог бы погибнуть. А теперь он полетит на Моонзунд, еще дальше от своей любимой, чтобы встречать там вражескую эскадру. Но, ничего не поделаешь, такова его служба. Раз может он помочь родной стране, значит, будет помогать, пока может. Так он решил для себя.
Засыпая, Александр вспоминал подробности сражения за Моонзунд в котором участвовал его отец. И он, как сын своего отца, разумеется, в свое время интересовался ходом того сражения. Сейчас ему казалось особенно важным вспомнить ход той битвы за архипелаг, проигранной русскими, чтобы извлечь уроки и не наделать ошибок на этот раз. Да, Лебедев-старший был прав, осенью 1917-го флот немцев, брошенный против архипелага, был мощен, состоял из трех с половиной сотен кораблей, вспомогательных и транспортных судов, и представлял собой настоящую армаду. А еще и воздушные силы у немчуры имелись уже тогда: сотня самолетов и даже шесть боевых дирижаблей. Кроме того, на архипелаг высадились двадцать четыре тысячи десантников.
Им противостояли сто шестнадцать русских кораблей императорского Балтфлота, двадцать четыре самолета, пятнадцать батальонов пехоты и пять эскадронов кавалерии, а также береговые орудия. Тогда командование русских сил видело основную задачу в недопущении прорыва немцев в сторону Кронштадта. Потому основной считали Поркалаудско-Наргенскую позицию. А Аландская позиция и позиция Моонзундская играли роль передовых форпостов обороны. Моонзундская позиция защищала побережье Балтики от Палдиски на севере и до Ирбенского пролива на юге, как и прикрывала Рижский залив. Но, для ее обороны в тот раз не были задействованы все силы флота.
Артиллерийское вооружение распределялось на островах архипелага неравномерно. Главная роль в обороне отводилась двенадцатидюймовой четырехпушечной батарее на мысе Церель, он же Сырве, защищающей Ирбенский пролив. Тяжелая батарея состояла из двух двуствольных бронебашенных установок. Кроме того, на острове Даго, он же Хийумаа, имелись шестнадцать пушек средних калибров. А на острове Эзель, он же Сааремаа — двадцать. Еще шесть орудий прикрывали подход к архипелагу с севера. А с юга орудий установили два десятка.
