В немецком передовом эшелоне, брошенном в наступление по всему фронту, имелись сто пятьдесят дивизий, тогда как РККА могла противопоставить на всех направлениях немецкого вторжения только пятьдесят шесть дивизий. С момента вторжения в приграничной полосе вермахт имел почти трехкратное преимущество. И, конечно 56 дивизий РККА не могли задержать 150 дивизий немцев, но они могли их хорошо потрепать, что и пытались делать, как умели, пока из глубины тылов подтягивались резервы. Но, и у Германии в резерве на восточном фронте имелись сорок дивизий второго эшелона. Так что совсем остановить продвижение вермахта на восток в начале июля 1941-го года Красная армия никак не могла, но она, следуя плану стратегической обороны, огрызалась, упираясь всеми силами и истекая кровью.
И одна из главных угроз на прогибающемся фронте нависла над Ригой. Контр-адмирал Ралль собирался защищать Моонзунд, Рижский залив и саму столицу Латвии. Но тут, как нарочно, вспыхнула война еще и с Финляндией. На совещании комсостава на линкоре «Марат» вечером первого июля до всех командиров соединений довели новые боевые задачи, полученные из штаба флота. Эскадра главных сил разделялась. Линкор «Октябрьская революция» и соединение эсминцев ПВО должны были немедленно выйти в Таллин навстречу эскадре легких сил, возглавляемой крейсером «Максим Горький», для того, чтобы принять участие в десантной операции против Финляндии. А линкор «Марат», вместе с крейсером «Киров» и с новыми эсминцами, оставался для прикрытия Риги и Моонзунда. Вместо эсминцев ПВО воздушное прикрытие в этом районе возлагалось на авиацию флота, базирующуюся непосредственно на островах. Такое дробление сил не одобрил никто из командиров, присутствовавших на совещании, но приказы не обсуждали. Их выполняли.
Едва вернувшись с флагманского линкора, Сергей Платонович Малевский приказал готовиться к походу. Прежде, чем уходить с Моонзунда, эсминцы на острове Сааремаа в гавани Роомассааре вблизи бывшего Аренсбурга, загружались всем необходимым, пополнив запасы пресной воды, продуктов, топлива и боеприпасов, а также приняв на борт эвакуируемых по распоряжению командира эскадры.
Помимо простых гражданских специалистов, на «Яков Свердлов» подсадили семью какого-то важного деятеля, эвакуировшуюся сначала на Моонзунд из Либавы, а теперь на попутном эсминце отправляющуюся в столицу Эстонии. Более значительные персоны эвакуировались на линкоре «Октябрьская Революция», но Малевский все же решился для размещения семейства этого партийца временно предоставить доступ в адмиральский салон эсминца. Идти предстояло ночью, а его четверо детей выглядели очень усталыми, и Малевский их просто пожалел.
Когда двери адмиральского салона открыли, убирать и готовить помещение к приему гостей почему-то прислали не вестовых, а подносчиков снарядов первого орудия Денисова и Егорова. Наверное, все остальные свободные матросы уже были задействованы для погрузки припасов на корабль. Эти двое парней, косясь на старшего лейтенанта, рассматривающего убранство флагманского салона, старательно вычищали щетками старый красный ковер, а потом чистили бра с шелковыми абажурами, укрепленные на переборках, и протирали панели из красного дерева, дополняющие отделку.
Из мебели во флагманском помещении находились два мягких дивана и большой стол посередине. А еще имелся запертый буфет, надежно закрепленный, в котором в деревянных ящиках, привинченных друг к другу, чтобы не побились во время качки, хранилась посуда для адмиральской сервировки, каким-то чудом оставшаяся на эсминце с царских времен. Именно эти сокровища и берег Малевский, не допуская никого в адмиральский салон, опасаясь, что старые реликвии, бытовавшие на эсминце с момента его принятия в эксплуатацию в 1913-м году, могут быть утрачены. Корабль много раз ремонтировался и модернизировался, но беречь корабельные реликвии каждый командир считал своим долгом. И даже сам вице-адмирал Трибуц, который командовал этим эсминцем, первым «Новиком», с 34-го по 36-й год, имея звание капитана второго ранга, берег эти реликвии.
Малевский про Трибуца и отца Александра Лебедева знал, что с февраля 1918-го они вместе служили в отряде балтийских моряков под командованием председателя революционного комитета Балтийского флота Павла Ефимовича Дыбенко. Причем, служба Евгения Лебедева на флоте началась гораздо раньше, чем служба Трибуца. В отличие от Трибуца, Евгений Лебедев лично поучаствовал в обороне Моонзунда против немцев в Империалистическую войну, потому, наверное, придавал сейчас такое большое значение обороне этих островов.
Теперь же, с появлением пассажиров, в салон вносили их багаж те же Денисов с Егоровым. Глава семейства был немолод, полноват и медлителен. Он носил какую-то литовскую фамилию и занимал должность второго секретаря горкома. При нем находились жена, две дочки и двое мальчиков. Самому младшему едва ли исполнилось пять, средний выглядел на десять, младшей дочке навскидку можно было дать лет шестнадцать, а самая старшая казалась лет восемнадцати. Жене на вид было под сорок, но она вся уже поседела. Женщина выглядела располневшей, а обе ее дочки отличались, наоборот, стройными фигурами и имели симпатичные мордашки. И теперь получалось, что во время перехода в Таллин гражданские постоянно находились рядом с каютой, которую командир выделил Александру Лебедеву. Дети, возбужденные погрузкой на военный корабль, шумели и не давали спать. А из-за большого числа пассажиров в адмиральский гальюн попасть почти не представлялось возможным.
Наконец-то с мостика раздались команды и звонки, машины заработали и загудели, передавая мощность на винты, тихонько задребезжал металл, за бортом зажурчала вода, отдали швартовы, и эсминец отвалил в темноте от причальной стенки. Погрузка прошла спокойно. За все время пребывания в гавани Роомасааре эскадру ни разу не бомбили. Александр слышал разговоры во время стоянки, что немцы два раза с начала войны и сутки назад уже пытались устроить серьезные авианалеты на Куресааре несколькими десятками бомбардировщиков, но зенитчики порта и истребители с аэродромов архипелага их всех отогнали, не давая сбрасывать бомбы на сушу, в результате чего немецкая бомбардировка пришлась по прибрежной акватории, где от разрывов утонули несколько рыболовецких шаланд.
Александр лежал без сна и думал о том, как бы организовать отряд подводных боевых пловцов-диверсантов, оснащенных аквалангами, а еще лучше, имеющих специальные средства передвижения под водой, хотя бы в виде управляемых торпед, чтобы захватить вражескую подводную лодку вместе с шифровальной машиной «Энигма». Еще им понадобится и специальное оружие, стреляющее под водой.
Лебедев знал, что, на 41-й год наиболее продвинулись в подобных разработках итальянцы, наработав немалый опыт. Еще во время Первой мировой, в 1918-м году, итальянские боевые пловцы пробрались на военно-морскую базу Австро-Венгрии и заминировали там линкор «Вирибус Унитис», который затонул от взрыва. И теперь итальянцы, действуя совместно с немцами, уже вовсю разрабатывали тему боевых пловцов и даже проводили боевые операции против сил королевского флота Великобритании.
Например, майор-инженер Тезео Тезеи, разработавший управляемые торпеды для подводных диверсантов, и командир 10-й флотилии Витторио Моккагатта с апреля готовились напасть с помощью группы боевых пловцов на британские корабли, стоящие на Мальте. Диверсанты собирались пройти на катерах в бухту Марса-Машет, взорвать мост Сант-Эльмо и подорвать англичан. Впрочем, 25-го июля атака у итальянцев сорвалась из-за преждевременного взрыва, а многие участники операции, в том числе и сами ее руководители Витторио Моккагатта и Тезео Тазеи погибли.
В Советском Союзе попытки создания экипировки для боевых пловцов тоже предпринимались в конце тридцатых. На базе водолазной службы экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) проблемой занимался военврач 3-го ранга Николай Кривошеенко. На Тихоокеанском флоте он начал разрабатывать методики выхода подводников из торпедных аппаратов субмарин для спасения их экипажей. Вскоре подобные эксперименты начали проводить на Балтике и на Черном море. Но, в конце тридцатых ни ласт, ни акваланга, ни, тем более, управляемых торпед, в СССР не изготовили, и мину водолазам приходилось тащить пешком по дну. До «морских дьяволов» было еще очень далеко. Прогресс наметился в начале войны, когда в конце июля выборгская водолазная школа послужила базой для формирования водолазной роты особого назначения (РОН), которая, кстати, подчинялась разведотделу Балтфлота. С этого Лебедев и решил начать.
