Если зенитные орудия располагались в самом городе и его пригородах, то истребительная авиация готовилась перехватывать бомбардировщики противника в непосредственной близости от границы. Девять истребительных полков ВВС, которые располагались вокруг Ленинграда, имели почти пять сотен истребителей, из которых почти две сотни составляли новейшие МиГ-3. Причем, Кронштадт и акваторию Финского залива прикрывали истребительные силы Балтфлота. А в флотских ВВС имелось еще три сотни машин. Хотя половина из них и была задействована в сражении за Либаву для прикрытия кораблей и передовой базы флота, но и оставшиеся представляли собой немалую силу. Сильнее позиции ПВО и истребительной авиации располагались только вокруг Москвы. Потому того, что имелось в наличии, должно было хватить для отражения угроз Ленинграду с воздуха. И пока, действительно, хватало. Только первый налет немецких бомбардировщиков застал систему ПВО города врасплох, а последующие налеты успешно отражались.
Вопреки ожиданиям самих же финнов, опасающихся справедливого возмездия за эти немецкие бомбежки Ленинграда со стороны СССР, советское правительство медлило с вооруженным ответом. Втягиваться в войну с Финляндией, в то время, когда необходимо кидать основные силы против немецкого наступления, Жуков сходу не собирался. Георгий Константинович убеждал Сталина выждать для того, чтобы выиграть время на подготовку эффективного десанта на Хельсинки, план которого спешно разработал и воплощал в жизнь Генеральный штаб, а командующий Карельским фронтом Ватутин в это время наводил должный порядок в войсках, разворачивая эшелоны прикрытия, согласно плану мобилизации, и укрепляя оборонительные районы.
Сталин соглашался с Жуковым только потому, что СССР, в этом случае, политически выглядел жертвой агрессии со стороны Финляндии. Ну, еще бы! С ее территории уже не только произведена одна успешная бомбардировка Ленинграда, но и предприняты затем еще две попытки! Что, конечно же, осуждали Великобритания и Соединенные Штаты.
Нарком Иностранных дел Молотов негодовал. Он не только выражал озабоченность и слал правительству Ристо Рюти дипломатические ноты протестов, но и собирал пресс-конференции для иностранных журналистов, а также выступал по столичному радио с осуждением агрессивных действий северных соседей, разоблачая их приготовления к войне на стороне Третьего Рейха. Он отметил, что в Финляндии проведена мобилизация, и общая численность финских вооруженных сил уже достигает шестисот пятидесяти тысяч бойцов. И что Финляндия подготовила для вторжения в СССР более восемнадцати дивизий, включая моторизованные.
Молотов заявлял, что финская сторона грубо нарушает Московский договор, оккупировав демилитаризованные Аландские острова и посягнув на неприкосновенность советских консульств. Нарком также сделал достоянием общественности факты формирования и отправки на советскую территорию финских разведывательно-диверсионных групп, которые, к счастью, были обезврежены.
Иностранным журналистам предъявили диверсионную группу «Мартин» Генштаба Финляндии в полном составе, перехваченную по данным, полученным от разведки Балтфлота в первом часу ночи 23-го июня на советской территории. Также предъявили и пленных бойцов групп «Эрна», подготовленных на финской территории и десантировавшихся 24-го июня на острова Муха и Эзель, где они сразу же угодили в ловушку, устроенную силами НКВД, исходя из разведданных РОШ Балтийского флота.
Были пресечены и действия разведывательно-диверсионных групп финского третьего корпуса на подходах к Кандалакше. Причем, обнародовал Молотов и то, что финские корабли принимали активное участие вместе с немецкими минными заградителями и тральщиками в сорванной советским Краснознаменным Балтийским флотом операции по постановке минных заграждений в Финском заливе, предъявив прессе нескольких спасенных советскими моряками членов экипажей этих кораблей.
На пресс-конференции Молотов сделал вывод, что финская сторона нарушила многие статьи Московского мирного договора, по которому Финляндия не должна была иметь агрессивных планов, и ей не разрешалось участвовать в коалициях, размещать военные базы иностранных государств на своей территории и мешать транзиту советских грузов через свою территорию и акваторию. Также Финляндия не имела права высаживать десант на Аландских островах, что грубо нарушало демилитаризованный статус этой территории.
Так что к утру 27-го июня, после выступления Молотова накануне вечером, западные новостные агентства пестрели заголовками о том, что Финляндия нарушила статус нейтрального государства и вступила в военный союз с Германией против СССР. Хотя официально Финляндия ничего такого не объявляла. Ее руководство отмалчивалось. Но из Третьего Рейха финское правительство торопили, готовясь 28-го июня вторгнуться в Советскую Карелию с финской территории вместе с финнами.
Генштаб РККА давно, еще с 40-го года, разрабатывал планы на случай агрессии со стороны Финляндии. Которая, конечно же, не удовлетворилась подписанием Московского мирного договора от двенадцатого марта 40-го года. Обида, разумеется, с финской стороны копилась и искала выхода. И в советском правительстве это хорошо понимали. К тому же, помимо потери части страны, финнов очень мучал вопрос обустройства тех вынужденных переселенцев, которые покинули немалую территорию, отошедшую к СССР после «Зимней войны».
Потому в советском руководстве церемониться с Финляндией, которая, фактически, уже вступила в войну на стороне Германии, никто не собирался. Просто, дипломатическими демаршами хотели выиграть немного времени на более тщательную подготовку к военным действиям. Не слишком удачный опыт «Зимней войны» все же сказывался на более взвешенном принятии решений, а еще, конечно, повлияла ценнейшая разведывательная информация, предоставленная советскому руководству разведкой штаба Краснознаменного Балтийского флота с подачи Александра Лебедева.
Операция Генштаба с названием «Северный песец» предусматривала связать боями все силы финнов и частей вермахта, переброшенных на территорию Финляндии. Карельский фронт, пока не воюющий, готовился отражать немецко-финское вторжение с использованием той же тактики минных ловушек и взорванных мостов, а также изматывания противника на всех направлениях наступления засадами, которая уже хорошо себя проявила в приграничных сражениях в Прибалтике, в Белоруссии и на Украине. К счастью, благодаря разведывательной информации, полученной от РОШ КБФ, все направления ударов, планируемых врагами, как и состав сил, задействованных в них, оказались известны заранее.
Операция «Северный песец» предусматривала не только изматывать силы врагов в боях на границе, но и в это время, когда противник не сможет маневрировать резервами, неожиданно высадить десант в Хельсинки. И, подобно тому, как немцы захватывали норвежскую столицу Осло, задействовать не только корабли Краснознаменного Балтийского флота и его морскую пехоту, но и, одновременно, парашютно-десантные войска сухопутных сил. Причем, координировать все действия между флотом, воздушными и морскими десантниками предполагалось посредством радиосвязи.
С подачи Евгения Лебедева, который узнал о широчайших возможностях беспроводной связи от сына, Жуков прочно уверовал в радиосвязь, как в самое передовое и необходимое средство для оперативного управления войсками. Корректировка огня артиллерии по радио, как и радиовзаимодействие между войсками, авиацией и флотом отлично зарекомендовали себя с первых же дней войны.
Летчики теперь меньше качали крыльями друг другу, зато слушали, что приказывает ведущий эскадрильи или звена. Благодаря установке перед самой войной радиостанций на командирские танки до ротного уровня механизированных корпусов, а на остальные — приемников, на поле боя почти исчезла необходимость в подаче флажных сигналов, а управление танковыми силами сделалось гораздо более эффективным. Что и позволило обескровить танковые клинья вермахта во встречных сражениях танкистов.
