— Теперь, похоже, знаем, — широко улыбнулся Оливер, и они обменялись тёплыми рукопожатиями.

— Это была информационная диверсия. Где на самом деле находится генератор, никто не знает, кроме двух человек, которые его собирали! — человек опять подмигнул Петру.

— Я смотрю, у вас тут идёт постоянная игра в противостояние? — усмехнувшись, сказал Пётр.

— В точку, — сказал Оливер и ткнул в сторону Петра пальцем, — нужно постоянно поддерживать напряжение, но ссориться и конфликтовать нам ни к чему. Так что, да. Это своего рода игра, но в принципиальных вопросах мы сражаемся насмерть!

— Фигурально выражаясь, естественно, — на всякий случай уточнил мужчина в белом халате.

— Пётр, это Вульф, Вульф, это Пётр, — познакомил их Оливер. Они тоже обменялись рукопожатиями, — наш главный научный сотрудник. Руководитель этого центра.

— Главный только по должности. Тут есть ребята и поважнее меня. Я буфер между ними и администрацией города, — разъяснил Вульф.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Оливер, — мы пришли сюда не просто так, — продолжил он уже серьёзно, — появление людей и весть о том, что планета плотно заселена, наделали много шума в нашем обществе. Кого-то эти новости испугали, потому что неожиданно выяснилось, что у нас полно соседей а, поскольку мы о них ничего не знаем, то и что ожидать от этого неизвестно. С другой стороны, многие воодушевились. Это может означать конец изоляции и новые связи. То, что мы, варясь в собственном соку, сумели сохраниться и развиться, это само по себе большое достижение. Но, должен сказать, что немалое и очень положительное влияние на развитие города оказали, как раз, пришельцы. То есть, свежая кровь. Когда сюда стали забрасывать выживальщиков, многие из них, оказавшись в нашем городе, сыграли заметную роль в его становлении и развитии. Да и сейчас продолжают играть. Так что, лично я настроен оптимистично.

— Только вот, всё не так просто. Ваших ближайших соседей уничтожили. Осталось не так уж и много… хотя, это с какой сторону посмотреть. Немного, относительно того, сколько было. Но они сейчас мало что могут предложить, так как сами нуждаются в помощи. Остальные общины далеко, в основном за морем. До них так просто не дошагаешь, нужно плыть, — сказал Пётр, — так что, ваша реакция на произошедшее мне кажется правильной, но вот наладить контакты будет не так уж и просто.

— Всё верно. Мы и сами об этом подумали, — согласился Оливер, — поэтому у нас будет просьба. Сейчас в зону реактора пойдут наши люди, чтобы вам помочь в понятной им, но агрессивной для вас, среде. Но, когда вы вернётесь…

— Если вернёмся, — спокойно сказал Пётр.

— Когда! Вы идёте с нашими ребятами, они позаботятся о том, чтобы было именно «когда»! — строго сказал Оливер, — так вот, когда вы вернётесь, то на обратном пути прихватите отсюда несколько человек. Мы хотим послать эмиссаров для налаживания контактов с отдалёнными общинами. Они будут изучать мир, знакомиться с разными людьми, а потом возвращаться и вводить нас в курс дела. При удачном стечении обстоятельств, налаживать связи и взаимодействие с другими сообществами. Вот такой план, если вкратце.

— План отличный, я его полностью поддерживаю, и даже скажу больше, мы сами постоянно этим занимаемся и даже имеем определённые успехи. Это наша сверхзадача, наладить коммуникацию между людьми на планете, — сказал Пётр, — мы с отцом посвятили этому много лет нашей жизни. Проблема в том, что сейчас идёт война. Сколько она ещё продлиться и какой будет её окончательный итог, мы можем только гадать, но, разумеется, рассчитываем на победу. Просто заниматься вашими эмиссарами будет некому и некогда. Всё время что-то происходит.

— А ими и не нужно заниматься. Они сами будут заниматься собой. Нужно только вывезти их вмир и показать направление. Если на планете есть судостроение, то нужны контакты и возможности покупать корабли. Нам найдётся что предложить, я уверен, — сказал Оливер.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Пётр, — на планете строят не только корабли, но и подводные лодки. У нас есть несколько. Очень помогает прятаться от наблюдения, — Пётр указал глазами наверх, — хотя в последнее время наблюдатели себя что-то не проявляют, что провоцирует нас расслабиться и перестать быть осторожными. Но вы имейте ввиду, что наверху есть глаза, которые внимательно наблюдают, и если им что-то не понравится, то могут сильно наказать. Мы поэтому средствами связи практически не пользуемся, по ним легко запеленговать сверху. Даже маломощный излучатель радиосигнала, работает как маяк. Несколько десятков лет назад, в такое место сразу могла прилететь ракета, или высадиться десант. Сейчас не знаю. Давно не проверяли.

— Интересно, — сказал Оливер, — для нас такой проблемы никогда не существовало. Мы думали, что до нас просто никому нет дела. Но, к слову сказать, радиосвязью мы тоже не пользуемся, правда, совсем по другой причине.

— По какой? — удивился Пётр.

— Не можем просто! — сказал Оливер, — ребята, — он кивнул на учёного, — склоняются к мысли, что это остаточное воздействие разрушения реактора. Есть более экзотическая версия, что это в кратере что-то создаёт помехи. Ни то, ни другое, доказать никто не смог, но факт остаётся фактом.

— Тут вообще интересно получается, — сказал Вульф, — мы живём, как бы, в том же самом мире, но некоторые физические законы действуют тут иначе. Или не действуют. Или появляются новые законы, которых раньше не существовало. Бывает вот вроде всё нормально, но потом бах, и радиосвязь не работает, хоть ты тресни, хотя объективных причин для этого нет. Да много чудного здесь происходит. Люди не стареют, например.

— Так это везде, на всей планете, — удивился его незнанию Пётр.

— Видишь? Я жетебе говорил! Это феномен начали изучать задолго до войны с колонистами, — сказал Оливер.

— Ну не знаю, мы тогда реактором всё больше занимались, про это не слышали даже, — пожал плечами Вульф.

— Вот поэтому ими и приходится управлять нам, — вздохнул Оливер, — как уйдут с головой в какую-то тему, так хоть трава не расти, ничего другого не замечают.

— Конечно! — оживился Вульф, — а как же иначе? Мы вот могли бы вести фундаментальные исследования, потому что оказаться в таких условиях как мы, это мечта любого учёного. Но вместо этого, то им новую сеялку изобрети, то косилку. Вместо изучения законов мироздания, которые тут работают не так как везде!

— В том-то и дело! — улыбнулся Оливер, — без косилки нам бы кушать нечего было. Не мироздание же ваше есть. А хлебушек, вы вполне себе потребляете!

Вульф раздражённо махнул рукой. Было видно, что они опять нечаянно вышли на вечный спор между фундаментальной и прикладной наукой, который в их замкнутом обществе сильно обострился.

— Ладно, не будем при гостях, — Оливер похлопал Вульфа по плечу, но тот и сам уже спохватился и остыл, — вернёмся к тому, зачем мы здесь.

— Да, пожалуй, пора переходить к делу, — согласился Пётр.

— Последние десятилетия мы сделали акцент не на сеялки, как говорит Вульф. Это он для красного словца приплёл. Мы больше занимались медициной. Несмотря на то, что старость тут не работает…

— Почти не работает, — поправил его Пётр, — старение всё равно идёт, только значительно медленнее, чем во внешнем мире.

— Слыхал? — Оливер взглянул на Вульфа и, похоже, это была тема ещё одного идущего у них спора. Вульф только пожал плечами что, мол, я и не настаивал, — так вот. У нас есть неплохие достижения в протезировании, например, в пересадке органов. Это может быть кому-нибудь интересно?

— Ещё бы! — с энтузиазмом сказал Пётр, — даже в нашем небольшом коллективе, не том, который пришёл сюда, а… сложно объяснить. В общем, у наших людей есть потери конечностей. Если можно было бы с этим что-то сделать, чтобы вернуть их к более-менее нормальной жизни, это было бы здорово!

— Вот и отлично! — радостно сказал Оливер, — наши протезы интегрируются с нервной системой. Это просто чудеса техники! Я это всё к чему? Любой мир так устроен, что помочь могут только сначала бескорыстно. Потом за всё придётся платить. Иначе, тебе просто перестанут помогать. Я ищу то, что мы могли бы предложить на обмен. Наверняка, мы может дать многое. Но всё это касается разработок. Не зерном же нам торговать?