— А ты попробуй! — сказал Эрик.

— Я дочка предводительницы племени, живущего на одном из островов тюрьмы, — сказала Мина.

— Ты права, звучит как белиберда какая-то, — сказал Эрик, — а я патрульный, следящий за миграциями обров, чтобы они далеко не разбегались.

Мина рассмеялась.

— Тоже самое! Белиберда! Вообще ничего не понято! Все слова отдельно я знаю, теперь даже про «обров», но вместе бессмыслица какая-то, — Мина вдруг замолчала, схватившись за грудь. У неё спазмом перехватило дыхание.

— Что такое? — испугался Эрик и вскочил на ноги.

Мина помахала ему рукой, чтобы он не волновался и, наконец, смогла вздохнуть.

— Я, когда говорила, что смогу навалять тебе, то не врала. Но не сказала, что вряд ли смогу сделать это прямо сейчас. Эти ваши кентавры меня слегка помяли, так что я сейчас не в лучшей форме, — сказала она.

Эрик улыбнулся.

— Уговорила! Как только поправишься, мы с тобой проверим, кто кого, хотя я девочек и не привык бить…

— Не волнуйся, у тебя и не получится, так что ты своих привычек и не нарушишь, — сказала Мина, опять хотела засмеяться, но в грудь снова вступило. Она наклонила голову, пережидая спазм, и подняла вверх указательный палец правой руки, говоря этим Эрику, чтобы он подождал.

— Да уж, мне, наверное, лучше пока не смеяться, — наконец выдохнула Мина.

— Тогда продолжаем наш разговор серьёзно, — сказал Эрик.

— Но это трудно, — сказала Мина, — потому что у меня ощущение, как будто мы из разных миров и вообще ничего не знаем о жизни друг друга. Я думала, что сибариты уничтожили или захватили население леса, а те, кто сумел выжить, объединились в одну общину. А тут какие-то патрульные. Ничего не знают о других людях. Но зато знают о тварях, или как они их называют, обрах. Это пока единственное что объединяет эти два мира.

— Кто такие сибариты? — спросил Эрик.

— Вот об этом я и говорю, — хлопнула Мина себя по коленке, — нам приходится объяснять друг другу абсолютно всё. Очень мало точек пересечения.

Эрик задумался.

— Ладно, — наконец сказал он, — мне кажется ты девчонка нормальная, а информация эта не особо и секретная. Я тебе дам общую картинку, кто мы такие и что тут делаем. Мы сами это знаем, просто связь с внешним миром у нас, действительно, потеряна. Ну, почти. Большую часть информации мы получаем от выживальщиков, так что в целом в курсе, что в мире творится. В смысле, во внешнем. На самой планете с информацией хуже. Если бы нам сказали что тут никого кроме нас нет, только выживальщики иногда появляются, мы бы не удивились. Да, собственно, мы так и думали много лет.

— Выживальщиков? — удивилась Мина.

— Ты знаешь, кто это такие? — в свою очередь удивился Эрик.

— Знаю! И многих из тех, кто прилетел и тут остался, знаю лично. Вот мы и нашли точки пересечения. Возможно, есть и другие, — сказала Мина.

— Возможно! — радостно согласился Эрик, — в общем, всё было примерно так: патрульные, это были военные подразделения, которые стояли на охране реактора. Проект был секретный и очень дорогой, так что это обычная практика. Там ещё и эксперименты разные проводили, тоже секретные. Потом, если вкратце — взрыв реактора и война с колонистами. Перед патрульными всё время менялись задачи. То нужно было охранять уцелевшие объекты, то пытаться ловить разбежавшиеся образцы из лаборатории, то защищать территорию от восставших колонистов, которых мы и в глаза не видели. Всё это продолжалось какое-то время, а потом нас просто списали. Связь отключилась, корабли снабжения прилетать перестали. Были разные периоды, от полного отчаяния до мыслей о скорой эвакуации. Все кто выжил из учёных и персонала реактора собрались вместе, объединились с патрульными, и постепенно стали налаживать жизнь. А что оставалось делать-то? Через некоторое время разбежавшиеся образцы начали сильно прибавлять в размерах, их мутации продолжались. Обры стали реальной угрозой, но вместе с тем и дали людям новый смысл существования. Долина в горах, где был реактор и лаборатории, отделены от леса одним проходом через перевал. Вот его-то мы и стали охранять, чтобы удерживать обров внутри долины. Иначе бы они заселили весь этот Лес, размножились, и полностью изменили фауну этого региона. Это была идея учёных. И хотя они были отчасти сами виноваты в произошедшем, люди к ним прислушались, и это стало нашей миссией. Я родился, когда порядок вещей уже устоялся. Патрульные охраняли перевал, остальные жили в поселении в кратере…

— В кратере? — переспросила Мина.

— Ну да, недалеко от перевала есть гигантский кратер. Там мы и живём. На перевал ходим его охранять, а за перевал, на охоту и добычу. До сих пор удаётся раскопать что-нибудь ценное. Взрывом засыпало входы во многие помещения, которые находились под землёй. До сих пор что-то откапываем. А где ещё брать металлы и другие редкие материалы? Но это дело очень опасное из-за обров.

— А что с выживальщиками? — спросила Мина.

— Некоторое время назад, нам в зоне реактора стали попадаться люди. Мы удивились, казалось бы, откуда им тут взяться? Оказалось, что сверху. Что это туризм такой. Но те, кто прилетают в реактор, у них билет только в один конец. Те, кто решил умереть, но не банально, не пуля в лоб. Есть неизлечимо больные, их основная масса, кто хочет уйти достойно, борясь за жизнь, а не в койке. Есть с другой мотивацией, но они обычно не распространяются насчёт своих причин. Дело личное. Но если по-простому, те, кто разочаровался в жизни и потерял всякий смысл.

— А тут они его находят? — спросила Мина.

— Представляешь, да! Большинство! А неизлечимо больные перестают болеть. Уж не знаю почему… ну ты ведь знаешь, что во внешнем мире люди живут гораздо меньше, чем здесь? — спросил Эрик.

— Знаю! — сказала Мина.

— Ну вот, а потом, в один прекрасный день, обры как с цепи сорвались, пошли на перевал, прорвали нашу защиту и разбежались по лесу. С тех пор мы и пытаемся разобраться что случилось и уничтожить по возможности кого найдём. Но чувствую, это дело бесперспективное, — Эрик замолчал и задумался.

— Моя очередь? — спросила Мина.

Эрик кивнул.

Она ему поверила. Его рассказ был очень похож на правду. Поэтому она тоже решила честно рассказать ему свою историю.

Эрик слушал очень внимательно и, казалось, ничему не удивлялся. Но многое было для него очень удивительным.

Когда Мина закончила, рассказав всё, что она считала наиболее важным, чтобы была ясна общая картина, они оба на некоторое время замолчали.

— Ты есть хочешь? — вдруг встрепенулся Эрик, прервав свои размышления.

— Умираю! — сказала Мина, — но ещё больше я хочу пить. Признаюсь честно. Вот смотрю я на тебя, вижу, как у тебя жилка на шее пульсирует, представляю, как жидкая кровь течёт у тебя по венам и всякие мысли в голову лезут…

Эрик нарочито торопливо снял свой рюкзак, достал оттуда фляжку и бросил её Мине.

Мина поймала, но резкое движение отозвалось болью во всём теле.

— Не делай так больше, — сказала она, — если бы фляжка улетела вниз, то я бы точно твоей крови отведала, — и торопливо отвинтив крышку, она прильнула к горлышку с живительной влагой.

Потом они ели мясо, нарезанное тонкими ломтиками с чем-то вроде хлеба.

— Хорошая ты девчонка, — сказал Эрик жуя, — думаю что мы подружимся!

— Но не очень близко, — ответила Мина, — я замужем.

Рассказывая свою историю, она шла по крупным событиям, рисовала общую картину и лично о себе сказала не всё.

— Да я не в этом смысле! — слишком легкомысленно сказал Эрик, и Мина увидела, что на самом деле он слегка расстроился.

— Муж меня, наверное, ищет сейчас, — задумчиво сказала Мина, — вы никого больше не видели, когда по этим следам шли?

— Нет, — сказал Эрик, — мы на их следы наткнулись случайно. Они когда стаей идут, это трудно не заметить. Вся земля во вмятинах, ни с чем не перепутаешь.

— Что же делать? — Мина опять задумалась, — ты знаешь, где мы находимся?