Они дошли до этой скалы, потоптались возле неё, после чего Спас сел на большой валун и задумался.

— Вспомнил чего-нибудь? — не выдержав больше спросила Юна.

Спас вздрогнул и уставился на неё, как будто впервые видит. Он похоже на время забыл о её существовании. Но взгляд его тут же прояснился, возвращая к реальности, и он отрицательно покачал головой.

— Нет! Казалось что вот-вот, ещё чуть-чуть и я ухвачу за хвост… но нет, не получилось…

— Я помешала? — виновато сказала Юна.

— Да нет, что ты! Я до этого упустил. Всё старался вернуть это чувство, пытался пережить то, что почувствовал, когда ты вдруг про палец сказала. Не смог, — Спас повесил голову и уставился в землю.

Юна ничего не стала говорить, надеясь, что вдруг к нему вернётся озарение. Она села рядом, они довольно долго молчали и каждый думал о своём.

Наконец Юне в очередной раз надоело ждать и она сказала:

— Может, прямо здесь заночуем? Вон, и дрова тут есть, как будто кто-то специально для нас приготовил.

Спас хотел ответить, что место слишком открытое, и если кто-то заготовил дрова, то этот кто-то может сюда вернуться, и ночевать здесь тем более не стоит, как вдруг его вновь прошиб пот и очередная капелька упала с носа. Где-то далеко мелькнула мысль, что если он потеет, то пытается вспомнить, но он с негодованием отмёл её, потому что она отвлекала его от важного… чего-то такого что вот-вот… где-то здесь… ещё немного…

— Чёрт, чёрт, чёрт, — начал он стучать рукой по камню, — ну рядом же где-то… никак не вспомню…

Юна осторожно положила руку ему на плечо, он затих и повернулся к ней.

— Успокойся! Это же хорошо! — сказала она.

— Что именно хорошо? — удивился он.

— Как что? У тебя проблески начинаются! Ты пытаешься вспомнить. Раньше ведь такого не было, ну или почти не было. А тут вон подряд. Мы не зря ушли. Ты только сильно не злись и не напрягайся, может оно само придёт…

И она погладила его по плечу. Слова были разумными и успокоили Спаса, к тому же он подумал о том, что такое поведение может пугать ребёнка. Да и про осторожность не стоит забывать, а то он со своими припадками начинает отключаться от внешнего мира и перестаёт всё замечать. Он вздохнул и поднял глаза.

Прямо перед ними стоял выцветший добела ствол сухого дерева. Не до конца понимая, что он делает, Спас встал и подошёл к нему. В дереве было дупло, но слегка высоковато. Перекатив поближе лежащий поблизости камень, он встал на него и дотянулся до дупла. Получилось засунуть туда кисть руки.

Накатила секундная паника, что сейчас в руку кто-то вцепится, ведь дупло может быть и обитаемо, но пальцы уже нащупали стекло и паника отступила. Спас вытащил наружу бутылку с жидкостью. После чего вновь запустил руку в дупло, и теперь она нащупала тканевый мешочек, в котором лежало что-то твёрдое. Спас достал и его. Запустил руку в дупло в третий раз, но на этот раз ничего нового обнаружить не удалось, хотя он и не дотянулся до самого конца. Но было понятно, что там больше ничего нет.

Спас сел на камень, на котором только что стоял, положил мешочек на землю и аккуратно вынул деревянную пробку из бутылки. Осторожно приблизил к носу и резко поморщился. Запах был знакомым, но сказать, что это за вещество, он не мог. Было понятно только то, что пить это не стоит. Заткнув и осторожно поставив бутылку, он взял в руки мешочек. Там оказался камень и причудливо изогнутая железка. Изгиб удобно ложился в руку, и получалось что-то вроде кастета. Что такое кастет Спас знал, но это был не он, однако назначение этой вещи было ему не знакомо. По крайней мере, осознанно.

Юна сидела и смотрела на него затаив дыхание и боясь пошевелиться. Спас перевёл взгляд на кучу хвороста. Медленно встал и пошёл к ней, прихватив свои находки. Подойдя слегка пошурудил ветки ногой. Внутри, на небольшой глубине, обнаружились более мелкие сучки и комок сухого мха. Всё это могло и случайно оказаться именно так. Ну, мало ли? Но учитывая предыдущие находки, не оставалось сомнений, что всё это приготовлено специально.

Спас присел на корточки и вопросительно посмотрел на Юну. Она заворожено кивнула. Она не до конца, как и он сам, понимала, что он делает, но догадывалась. И для неё это было удивительно. Они что-то нащупали, на что-то наткнулись, и это что-то Спасу было знакомо. Это был шанс, который может решить всё их будущее. И самое обидное, что это оказалось так близко. Если бы мама раньше это узнала. Если бы решилась уйти, до того, как он всё вспомнит, может быть, она была бы сейчас жива. Может, всё было бы по-другому. Все эти стремительно летящие в голове мысли заставили слёзы выступить в её глазах. Она сморгнула их, чтобы не мешали смотреть на то, что делает Спас.

А он аккуратно из бутылочки полил мох и ветки, взял в одну руку камень, в другую железку и ударил одно об другое прямо надо мхом. Брызнул сноп искр, и мох тут же вспыхнул, пламя перекинулось на ветки и костёр начал быстро разгораться.

— И что теперь? — спросила Юна.

— Теперь бежим! — сказал Спас, схватил её за руку и потащил куда-то в сторону.

— Зачем? — начала упираться она, — разве ты это не специально сделал?

— Я сам не знаю, зачем я это сделал. Сделал, потому что понял, для чего это. Это, без всяких сомнений, сигнал. Но кому, и кто придёт сюда на него, я не знаю и не хочу тобой рисковать. Мы спрячемся и понаблюдаем, — сказал он и потащил её дальше.

Юна перестала сопротивляться, поняв, что он совершенно прав. Костёр будет виден издалека, кого он может привлечь — действительно неизвестно. Осторожность не помешает.

Они убежали довольно далеко и залегли на склоне небольшого холма напротив «пальца», в густом кустарнике. Спас достал и разложил спальники, чтобы не пришлось лежать на голой земле. Они затаились и стали ждать.

Пока они убегали и устраивались, костёр уже почти полностью прогорел. Хворост был сухой, вспыхнул хорошо, и пламя съело его очень быстро. Видел его кто-то или нет, было пока что непонятно, но уже начинало темнеть, сумерки сгущались, и вот-вот должно было стать совсем темно.

— Неудачно мы его спалили, — сказал Спас подумав.

— Почему? — удивилась Юна.

— Надо было утром попробовать. Сейчас стемнеет и даже если туда кто-то и придёт, мы этого не увидим. А посмотреть было бы нужно. Я, пожалуй, подберусь поближе и там подежурю, а ты жди меня здесь, — сказал Спас.

— Нет! — категорично сказала Юна, и Спас понял, что она его одного никуда не отпустит, — ты не можешь оставить меня одну. Лучше мы не узнаем, кто придёт, если придёт, чем я буду сидеть тут в одиночестве. А если ты не вернёшься, что мне тогда делать?

— Я вернусь, — начал, было, Спас, но она его перебила.

— Нет! Я тебя не отпущу! — и она замолчала, пристально на него глядя.

— Ладно, не то чтобы мне самому хотелось нарываться на неприятности. Нет, так нет. Будем ночевать здесь. Ты есть хочешь? — спросил Спас.

Юна кивнула.

— Там в мешке, такие коричневые плоды. Страшненькие. Но на вкус они ничего и их сырами можно есть без проблем. Дай мне парочку, и сам тоже поешь, — сказала она.

Спас полез в мешок. Таких плодов там было не больше десятка, и они были довольно маленькими. Он достал ей два, а себе взял один. Неизвестно, когда они возьмутся готовить. Пусть останутся для ребёнка.

Не сказать, чтобы эта штука была вкусной, но есть было можно. Слегка перекусив, они опять стали вслушиваться и вглядываться в сторону, где был костёр, который уже совсем погас и следа не осталось.

Прошло довольно много времени. Спас уже еле держался, но было страшно засыпать. Ведь это была первая ночь вне пещеры. Ему было страшно. И за себя и за Юну. Из последних сил он не давал себе уснуть. Хотя поспать было нужно. Юна, судя по её спокойному дыханию, спала уже давно. Небо уже начало светлеть, когда он всё же уронил голову и начал проваливаться в сон. То, что произошло дальше, было как будто тоже частью сна. По крайней мере, сначала.

Послышались лёгкие шаги, а потом Спасу в затылок уткнулось что-то твёрдое и холодное. Восприняв это как часть сна, он даже не сразу осознал опасность. Только когда сзади раздался негромкий голос, сон как рукой сняло. Внутри всё сжалось, но Спас сдержался и ничего не стал делать. Сначала нужно было понять, что происходит.