Мать народа стояла на небольшом скальном уступе и вглядывалась в ночную тьму. На вид ей было не больше сорока, но на деле, как и многим на этой планете, не одна сотня лет. Она родилась здесь, в тюрьме, через восемь месяцев после того, как сюда с первой партией заключённых прибыла её мать. Возможно, она была первым рождённым здесь ребёнком, хотя такую статистику никто, разумеется, не вёл. Но, слава богу, не последним. Дети рождались исправно, и её народ рос.

Когда-нибудь у них будет достаточно сил, чтобы дать отпор беснующимся снаружи ордам. Но не сейчас. Сейчас сдерживать натиск им становилось всё труднее и труднее.

– Мина, как они смогли прорваться? – спросила она стоящую радом помощницу.

– Их было слишком много. Числом давят. И каждый раз их всё больше. На этот раз не менее трёх сотен. А может и четыре, или даже пять.

– У страха глаза велики!

– Нет, Мать, это правда! Они потеряли половину, но это их не остановило, они как будто не в себе! Как будто не соображают ничего!

– Это почти так и есть! Одичание и деградация, вот что происходит снаружи. Они звери! И их всё больше и больше! Всё время привозят новых!

– Но теперь среди них почти нет женщин. Там одни мужчины. Почему так происходит? Разве это не женский остров?

– Всё изменилось, причём очень давно, всё уже не так, как было раньше, а сейчас, с каждым днём, становится всё хуже и хуже. Но мы выстоим. Не можем не выстоять!

– Мать, почему ты в этом так уверена? – спросила Мина.

– Потому что у нас нет другого выбора! – ответила Мать и погладила её по голове.

Её все называли Матерью. Матерью их народа. Она сама создала эту общину во враждебной среде и уже много лет противостояла внешней угрозе. Они рожали много детей, но никто никогда не знал, где чей ребёнок и где чьи родители.

Она сама завела такой порядок. Ребёнка сразу забирали от матери после родов, и воспитывались они потом все вместе, общиной. Когда подрастали, то кто-нибудь из старших брал ребёнка к себе, на обучение, но продолжалось это не более года. Потом воспитанника нужно было сменить.

Благодаря этому, вся община была как одна большая семья. Но, главное, из-за чего это было сделано, в их общине не было сирот. Взрослые гибли постоянно, в непрекращающейся войне с внешним миром. Мог погибнуть воспитатель, близкий друг, наставник, но не мама. Потому что было неизвестно кто она.

Но Мать, сама же этот порядок и нарушила. Когда родилась её дочь, она успела заметить, прежде чем её унесли, что у той, в районе подмышки, есть необычное родимое пятнышко. Несмотря на то, что роды были очень тяжёлыми, и всё плыло в тумане, это пятнышко врезалось ей в память очень чётко.

И потом, когда она вместе с другими недавно родившими матерями вскармливали вместе детей, она всегда знала, когда кормит свою дочь, а когда нет. Она сохранила эту тайну. Об этом не знал никто кроме неё.

Довольно быстро она начала узнавать свою дочь без всякого пятна. И, глядя на нее, всегда жалела, что завела такой порядок и не могла проявить свои материнские чувства открыто. Но теперь уже обратно отыграть было нельзя. Много лет они соблюдали такой образ жизни, многие выросли при нём и другого, вообще, не знали. Нужно было жить так, как заведено.

Она хранила свою тайну и старалась ничем не выдать себя. Никак не проявляла особого отношения к дочери, не пыталась её выделить или помочь, что было очень сложно. Но судьба сложилась так, что её назначили к ней в помощницы. Это было и хорошо и плохо. Хорошо, потому что она часто бывала рядом, плохо, потому что работа эта была опасная, всегда на переднем крае.

– Смотри! – Мина вскинула руку и указала куда-то в темноту.

Но Мать уже и сама видела. Множество тёмных теней спускалось по склону, прямо от перевала. Да, Мина ошиблась в их количестве. На самом деле их было больше, гораздо больше! Даже сейчас, тех, кто сумел дойти до этого места и не погибнуть, было не менее пяти сотен. Они текли как тёмная река. Молча и грозно.

Когда они уже почти достигли редких зарослей у подножья, раздался свист и то тут, то там, вокруг этой тёмной реки нападавших, начали вспыхивать огоньки. Они быстро разгорались, а потом вдруг, почти разом полетели. Факелы летели со всех сторон, но падали не в толпу нападавших, а вокруг.

Они предстали во всей своей красе: грязные, с нечесаными космами волос и бородами, с дубинами и охапками камней. Некоторые, наверное, предводители этой банды, с топорами.

Вслед за факелами полетели стрелы. Со всех сторон. Они безошибочно находили себе жертв посреди освещённого круга. Но продолжалось это не долго. Осознав, что их просто истребляют, дикари испустили звериный вопль и кинулись врассыпную.

– Мина, у меня будет для тебя ответственное задание, – сказала Мать.

– Я готова! – тут же сказала Мина и сжала рукоятку висящего на поясе меча.

– Я должна быть рядом со своими детьми, в час этой суровой битвы, но будет плохо для нашего народа, если он лишится своего предводителя, не подготовив достойной замены. Поэтому, я попрошу прикрыть меня, – она протянула ей арбалет, – я знаю, что ты один из лучших стрелков нашего народа, поэтому, доверяю тебе свою жизнь.

На лице у Мины проявилось лёгкое секундное разочарование, она, наверное, хотела поучаствовать в битве сама. Но она тут же сбросила его, ведь сама Мать народа вверяла ей свою жизнь, не многие удостаиваются такой чести, и с готовностью схватила арбалет.

Мать кивнула, спрыгнула на уступ пониже, затем на следующий, вскоре она добралась до земли, вытащила свой большой двуручный меч и побежала в сторону битвы. Мина последовала за ней.

Подбежав к месту событий, Мать увидела, что идёт ожесточённая схватка. То тут, то там небольшие группы её дочерей сражались с дикарями. В пляшущих отсветах пламени валяющихся на земле факелов, было хорошо видно, что дикари пока одерживают верх. Подмога из других селений, за который отправились гонцы, начнёт пребывать не раньше чем через двадцать минут. К этому времени всё может уже закончится.

Её уловка с Миной, оградившая её от прямого участия в битве, теперь казалась недостаточной. Нужно было отправить её гонцом. Здесь и правда может всё плохо кончиться. Когда прибудут её дочери из других селений, они, конечно, одержат верх. Но какой урожай соберёт смерть этой ночью? Их пограничный аванпост может быть полностью истреблён. Но теперь уже было ничего не изменить.

Она увидела неподалёку бегущего варвара и крикнула ему что-то нечленораздельное. Он её заметил и бросился в атаку. Она запустила свой тяжёлый меч по кругу, и, как раз когда дикарь добежал до неё, меч, описав дугу, встретился с ним и разрубил его пополам в районе пояса.

Убив врага, Мать почувствовала прилив энергии, как будто его жизненные силы перешли в неё после его смерти. Так бывало всегда во время битвы.

– Дети мои! – закричала она изо всех сил, перекрывая шум битвы, – Мать сражается рядом с вами! Истребим выродков!

Склон огласили радостные вопли, её дети откликнулись! Присутствие Матери воодушевило их, и они с утроенной энергией бросились в атаку. Сама мать выбрала большую группу варваров, теснивших её дочерей к небольшой роще, и побежала на них сзади. Подбежав совсем близко, она вскочила на попавшийся на пути валун, оттолкнулась от него, взмыла в воздух, крутанула мечом по большому кругу и, приземляясь, срубила головы ближайшим четверым дикарям.

Остальные среагировали на её атаку и развернулись, один здоровяк, оказавшийся совсем близко, тут же замахнулся на неё дубиной. Меч, срубивший головы, по инерции пришлось завести назад, и вернуть его, чтобы защититься, она не успевала. Здоровяк шагнул к ней и, в следующий миг, его дубина размозжила бы её голову. Но, арбалетная стрела вонзилась ему точно в лоб, пробив череп.

– Спасибо, доченька! – шепнула она.

Мать отбежала назад и, вскочив на тот же валун, который послужил ей трамплином, выставила меч перед собой. В это время её дети, которым она пришла на помощь атаковали эту группу варваров сзади.