Людовик опустил голову и тяжело вздохнул, но сдержал себя и улыбнулся в ответ:

– Спасибо, принц, мы рассмотрим ваше предложение… – он снова окинул взглядом советников, приглашая их к обсуждению.

Жан де Бриенн, хмурившийся с самого начала Совета, поднялся, шумно выдохнул, обдав всех присутствующих тяжелым перегаром, сочетавшим в себе винные пары, чесночную приправу и давно не чищеный рот, поклонился королю и произнес:

– Ваше величество, было бы сущей глупостью отзываться на предложение его величества короля Неаполя. – Он специально не называл Шарля полным титулом, намекая на то, что его власть слишком шатка. – Коли мы согласимся, то разом обогатим всех торговцев овсом, мясом и зерном, живущих на Юге империи и в Италии. Надобно поддерживать своих торговцев, крестьян и ремесленников, а не кормить соседей-врагов!..

Людовик молча закивал головой, ему понравился ход мыслей Жана де Бриенна, пекущегося, для виду, об интересах казны и королевства, но на самом деле просто не желавшего видеть и слышать о Шарле де Анжу.

«Слава Богу, – подумал король, – один здравомыслящий уже есть! А то я, признаться, уже пожалел, что уехал Альфонс…»

– Благодарю вас, мессир де Бриенн и де Акр! – Людовик кивнул ему и жестом приказал садиться. – Нам безумно интересно услышать мнение главного маршала королевства… – король пристально посмотрел каждому из советников в глаза, словно пытался прочесть в них то, что они скрывали или не решались высказать вслух, но, видя их открытые лица и взгляды, направленные прямо, а не в сторону или вниз, Людовик успокоился и произнес. – Так и поступим. Если нет возражений или других дельных советов, то отправными портами будем считать Марсель в Провансе и Эг-Морт, который я приказал специально отстроить в сенешальстве Бокера. Мессир маршал, как вы считаете?..

Ланселот де Сен-Мар тяжело вздохнул – он не любил словоблудие и слыл немногословным человеком, встал, поклонился королю и сказал:

– Считаю, что часть армии нам не мешало бы отправить через порты, предложенные его величеством Шарлем де Анжу. – Де Бриенн что-то прошипел, но едва слышное. Маршал бросил на него испепеляющий взгляд, собрался с мыслями и продолжил. – Дела в Италии сейчас творят темные и малопонятные, так что нам не мешало бы продефилировать по северным территориям и наглядно показать свою силу и решимость, в случае чего, поддержать силой нашего оружия его величество и вашего августейшего брата. В конце концов, мессиры, нам крайне выгодно иметь в Неаполе француза, к тому же королевской крови, а не антихриста-немца или того хуже – арагонца какого-нибудь!

Людовик скривился, ему не понравилось то, что маршал в пылу задора так разговорился, что случайно проболтался о последних сведениях, доставленных в Париж тайной службой. В них четко и ясно докладывалось, что Арагон и его наследники всерьез рассматривают возможность экспансии на Неаполь и Сицилию. А поводом у них было весьма веское обстоятельство – жена наследника была дочерью покойного Манфреда.

Жан де Бриенн, едва услышав о возможности восстания и, следовательно, возможности поучаствовать в его подавлении (читай – в разграблении городов и населения), сразу же оживился и навострил уши, глотая каждое слово, оброненное маршалом или королем.

Людовик решил увести разговор в сторону, так как ему не хотелось объяснять советникам, как и где он раздобыл сведения об Арагоне.

Сеньоры поняли, что король уже все для себя решил, а Совет был лишь формальностью, и выжидающе стали смотреть на Людовика. Король тихо помолился, теребя в руках свои деревянные четки, поднял глаза и произнес:

– Все свободны, кроме мессира де Сен-Мара и его светлости принца Филиппа!

Жан де Бриенн переглянулся с принцем и молча пожал плечами, поклонился и покинул комнату Совета.

Когда за ним закрылась тяжелая дубовая дверь, Людовик выждал еще пару минут, прислушался и произнес, обращая свои слова к принцу и маршалу:

– Мессиры! Полагаю, что раз на севере Италии возможны восстания гибеллинов и, следовательно, вероятность создания угрозы Святому Престолу и его святейшеству папе Клименту, мы разрешаем его светлости Шарлю, графу де Анжу и де Мэн, отозвать из нашей королевской армии половину рыцарства от этих ленов. Что касается Прованса, то графство, как приграничье, будет полностью вручено его светлости графу Шарлю на охрану и попечение. – Он окинул советников решительным взглядом, который не терпит препирательств или несогласия, с довольным видом кивнул, мол, прекрасно, и закончил. – Раз Шарль желает дать нам флот и порты, так и порешим! Но основная часть армии выступит через Эг-Морт.

Ланселот молча кивнул и улыбнулся, Людовик даже порядком удивился, ведь на хмуром лице маршала улыбка была крайней редкостью.

Людовик понимающе покачал головой, снова перекрестился и продолжил:

– А теперь, сеньоры, прошу вас отнестись со всей серьезностью. Сведения, которые я вам сегодня перескажу, не предназначены никому, кроме вас! – Отец пристально посмотрел на своего сына-принца. Филипп покраснел и смущенно опустил глаза. – Да-да, Филипп! Это касается, прежде всего, вас.

– Но отец… – принц попытался встать и оправдаться.

– Хватит, Филипп. – Людовик мило улыбнулся. – Мы не в обиде. Тебе еще надо многому научиться, прежде чем ты станешь настоящим правителем. – Он посмотрел на маршала, тот положил свою большую ладонь на руку принца, успокаивая его. Филипп пожал плечами, пробурчал себе что-то под нос и приумолк. – Мой августейший брат Шарль предложил совершенно новый вариант развития крестового похода. – Король перешел на полушепот, маршал и принц перегнулись через стол и приблизились к нему, чтобы лучше слышать. – Вместо высадки на Ниле или в районе Акры мой братец предложил нанести удар по одной важной и стратегической базе мусульман – Тунису…

– Господи, это куда же занесло… – маршал от удивления раскрыл рот, и ошалело уставился на короля.

Людовик улыбнулся, ему понравилась искренность маршала:

– Мне тоже поначалу эта идея показалось сущим бредом. Но, поразмыслив тут на досуге, я решил, что, возможно, Шарль и прав. – Король оглядел советников. – Во-первых, сеньоры, Тунис как бы разрежет Срединное море пополам и лишит нормального сообщения Испанию и мусульман Палестины и Египта. Во-вторых, Тунис некогда принадлежал, пусть и недолго, норманнам Обеих Сицилий, а их властители платили дань. В-третьих, это огромный порт и рынок продовольствия, которое нам крайне необходимо для нормального ведения войны на вражеской территории. В-четвертых, владея Тунисом, мы сможем совершенно безнаказанно и, главное, внезапно для врага, атаковать побережье Палестины и дельту Нила. Что вы думаете про все это, мессир маршал?.. – король уставился на Ланселота.

Сен-Мар поднялся, но Людовик жестом приказал ему сесть, прокашлялся, он так всегда делал, когда раздумывал и готовился принимать серьезное решение.

– Полагаю, сир, что это гениальный ход! Мы разом перережем все пути по морю и захватим богатые запасы пшеницы, овса и иного продовольствия…

– А уж, сколько мы пленников освободим… – вставил свою мысль принц Филипп.

– Вот-вот, Филипп, вы уже начинаете мыслить, как настоящий христианский государь! – Похвалил его отец.

– А заодно, батюшка, мы утрем нос Арагону и его выскочкам! Захватив Тунис, мы обезопасим Сицилию и Неаполь от неожиданных телодвижений наших арагонских кузенов! – Филипп дал волю своей буйной фантазии и, на этот раз, оказался довольно-таки прозорливым.

Людовик улыбнулся снова и похвалил его находчивость и сообразительность в вопросах стратегии.

– Теперь, сеньоры, давайте-ка перейдем к третьей части письма моего брата Шарля. – Людовик еще раз бегло пробежал пергамент глазами и произнес. – Боюсь, что угроза, описываемая моим августейшим братом, действительно реальна и серьезна. Поговаривают, что гибеллины всерьез задумались о реванше и, мало того, они могут ударить уже этой осенью или зимой, чем создадут огромные проблемы нам, папе Римскому и моему брату Шарлю.