Пешие и конные воины Сан-Джермано, охваченные гневом и ослепленные злобой на врага, преодолели ров и напали на передовые укрепления пехоты мессира де Кастра, расстреливающей их из арбалетов практически в упор. Они уперлись в хорошо защищенные позиции и, потеряв темп атаки, практически остановились, создавая ненужную толчею, суматоху и давку. Передние ряды попятились назад, давя средние и останавливая задние, продолжавшие наступать.
– Сигнал мессирам де Вандом и де Леви! – Шарль стрелой выбежал из палатки, он отбросил недоеденный кусок окорока на грязную землю. – Живее! Атака по флангам!..
Трубач, стоявший возле палатки, проворно протрубил три раза, подавая сигнал к атаке…
– Мессиры! Наше время! – Ги де Леви выехал вперед и потряс лансом. Рыцари медленно тронулись за ним, постепенно разгоняя своих декстриеров, чтобы выйти на убийственный по своей неотразимости галоп как раз перед скученными рядами противника. Ги повернулся к принцу Шарлю и, надевая на голову большой шлем, прорычал сквозь его прорези. – Принц, умоляю, держитесь моих оруженосцев и ни в коем случае не лезьте на рожон!..
Шарль-младший покраснел и молча закивал головой. В это самое время, сотня мессиров де Вандом врубилась в левый фланг противника и, словно раскаленный нож, стала рассекать толпу итальянцев. Четыре сотни, ведомые Ги де Леви, врезались во врага с правого фланга и, давя, топча и убивая их, стали пробиваться к воротам города и крепости Сан-Джермано, пытаясь на плечах бегущих влететь внутрь укреплений.
– Вперед, ребятушки! – Зычно для своего возраста рыкнул Филипп де Кастр, увлекая пехотинцев в лобовую атаку на противника. Пикинеры побежали на врага, сминая и добивая тех, кто еще пытался сопротивляться.
Граф Бушар де Вандом первым влетел в город через незакрытые крепостные ворота, за ним влетели воины Ги де Леви, рассыпаясь по улочкам безудержными вихрями смерти, сея ужас среди жителей, защитников и сарацин пожары, возникавшие в разных местах Сан-Джермано. Следом за рыцарской конницей, добивая раненых врагов и сталкивая в ров пока еще живых. В крепость стала входить пехота де Кастра.
– Сир! – Оруженосец Шарля даже подпрыгнул от радости. – Его высочество Бушар де Вандом уже в воротах Сан-Джермано! Я отчетливо вижу его стяг!
Король молча сел на походный стул и протянул вперед ноги, скрестил руки на груди и произнес:
– Хорошо, а где мессир де Леви и его отряд?..
– Ваше величество, рыцари мессира де Леви врываются в ворота следом за его светлостью! – Лицо юного оруженосца буквально светилось от радости. Король едва заметно улыбнулся, позавидовав молодости и искренности чувств юноши…
Над городом поднялся жуткий вопль обезумевшей толпы защитников, смешиваясь с криками наемников, боевыми кличами рыцарей, треском и дымами пожарищ, он наполнял всю долину над местом, некогда известным как крепость и город Сан-Джермано.
Неприступная твердыня, построенная императором Фридрихом для запугивания папы Римского и всей северной Италии, охваченной гвельфской лигой противников императоров, пала после первого же робкого, но наглого и неожиданного наскока передовых частей армии Шарля. Защитники, превосходившие армию французов почти втрое, толком не оказывали сопротивление, пытаясь спастись бегством.
Толпа рыцарей хаотично отступала к цитадели, потеряв всякую надежду на возможность перелома неудачного боя. Комендант, единственный, пожалуй, человек, способный организовать правильную оборону, был убит возле городских ворот.
Ги де Леви несся впереди рыцарей своего отряда, сеявших ужас и опустошение всем, кто попадался им на узких и извилистых улочках Сан-Джермано. Флорентийцы, все гвельфы, а значит – ненавидящие императорскую власть и все что связано с ней, в едином неистовстве уничтожали врагов.
Узкие и невысокие ворота цитадели заклинили, едва приоткрывшись на одну треть. Возле них в кучу сбились насмерть перепуганные рыцари, деморализованные столь внезапным проигрышем в бою и потерей города. Они ощетинились оружием и, увидев приближавшихся к ним флорентийцев, приготовились биться до последнего. Гибеллины прекрасно знали, что им не стоит ждать пощады от врага. Многолетняя междоусобица обросла такими метастазами ненависти, мести и крови, что противники не щадили друг друга, убивая и уничтожая всех, кто только попадался на пути. Вот и сейчас, увидев гербы флорентийских рыцарей, на которых красовался алый орел, топчущий зеленого дракона-змия, они приготовились дорого продать свои жизни.
Флорентийцы, словно стая свирепых и голодных волков, медленно окружали толпу апулийцев, стискивая кольцо и готовые начать избиение, когда Ги де Леви жестом подозвал юного принца Шарля и приказал ему ехать за ним. Рыцарь выехал вперед и, немного приблизившись к сбившимся в кучу рыцарям противника, крикнул сквозь прорези шлема:
– Синьоры! Предлагаю вам сдаться!..
Апулийцы ответили отказом, прекрасно понимая, что им уготовлено от флорентийцев. Тогда, Ги снял с головы свой шлем и крикнул:
– Синьоры! Предлагаю вам сдаться на милость короля Шарля де Анжу – нового сюзерена королевства! Коли вас и это смущает, вы можете почетно сложить оружие перед конем принца-наследника!..
Он кивнул юному Шарлю, принц поравнялся с Ги де Леви и снял с головы шлем с маленьким золотым ободком короны принца, демонстрируя врагам свое юное лицо. Противники молчали несколько минут, внимательно разглядывая друг друга, после чего апулийцы удостоверившись в том, что перед ними действительно принц крови, а не очередная уловка врага, сложили оружие перед конем Шарля-младшего. Принц был так счастлив, что едва сдерживался от того, чтобы не разрыдаться от свалившегося на его плечи военного триумфа!
Еще бы, еще не став оруженосцем, в свои одиннадцать лет он уже пленил несколько сотен благородных рыцарей и прочих отчаянных рубак, чьи шлемы, щиты и оружие валялось возле копыт его декстриера.
Гордое и чванливое апулийское рыцарство почти в полном составе сдалось на милость нового короля Шарля. Только пара сотен из них, верных оммажу и чести, оказанной Манфредом, предпочли смерть пленению. Сарацинская кавалерия и лучники, практически бесполезные в городе, были зажаты в западной части Сан-Джермано и после упорного, просто дьявольского сопротивления, полностью уничтожены. Они смогли бы переломить ход боя, если бы участвовали в начале атаки и потом успели отойти в цитадель города. Но цитадель уже сдалась французам, и несчастным мусульманам пришлось отходить в западную часть Сан-Джермано, не имевшую ворот и представлявшую собой натуральную ловушку, в которой они и погибли.
Пикинеры, арбалетчики и остальная часть немногочисленной армии Шарля перебили их всех до единого, завалив городские улочки западной части Сан-Джермано горами трупов. Наемники кинулись грабить, жечь, резать, насиловать и убивать местных жителей, и вскоре над городом пронеслись крики женщин, стариков и детей, на долю которых выпала печальная участь стать добычей опьяненного кровью врага.
Принц медленно, гордо вскинув голову, подъехал к королевскому шатру, стоявшему на небольшом холмике. Шарль-младший едва сдерживался от клокотавшего внутри него счастья. Он спрыгнул с коня и подбежал к палатке, из которой неспешным шагом вышел король и его отец.
Юноша, краснея и задыхаясь от возбуждения, встал на одно колено перед отцом и звонким срывающимся юношеским голосом произнес:
– Сир! Отец мой! Более семи сотен апулийских сеньоров сложили сегодня оружие, сдавшись на мою милость!
Шарль-отец едва удержался, чтобы не прослезиться. Он молча обнял сына и поцеловал горячие мальчишеские щеки. Юноша вырвался из его крепких объятий и, все еще находясь под впечатлением удачного сражения, воскликнул:
– Сир! Ваше величество! Батюшка! Я поручился перед этими благородными сеньорами, что вы не обидите их!..
Король засмеялся и ответил, поворачивая голову к пленникам:
– Синьоры! Слово моего сына и наследника нерушимо! Я отпускаю всех вас на свободу, но прошу дать мне слово, что я не увижу вас в рядах армии вероломного Манфреда!.. – Он еще раз окинул взглядом ряды пленников. – В качестве залога я попрошу вас оставить у меня, – он сделал паузу, – на хранении, ваши гербовые щиты и флажки-пенноны, дабы мои герольды смогли зафиксировать ваши имена, титулы и регалии!..
