– Что же, сир?
– Генеральное сражение всеми силами, что у него есть! – Шарль гордо вскинул голову. – Он не должен тянуть время и дожидаться отрядов, охраняющих Сицилию и юг страны…
– А маркиз Паллавичини и его свора?.. – Гоше снова затрясся. – С ним как?..
– А никак! – Шарль резко повысил голос. – Или, мы дадим ему дорогу на соединение с Манфредом перед сражением, или…
– Или что, сир?..
– Или он нас всех перережет, когда части будут отходить после поражения к северу… – Шарль сжал рукоять своего меча.
– Вы – лев, сир! – Восхищенно произнес Гоше де Белло. – Лев!..
– Нет, Гоше! – Отрезал Шарль, тряхнув головой. – Львом называли моего покойного батюшку! А я – разъяренный и свирепый вепрь! Так меня прозвали в Эно, когда я наводил там порядок по просьбе графини Маргариты… – Он топнул ногой, его ноздри широко раздувались. – Вепрь прет только вперед, вот и мы также поступим…
Вернулась разведка, объехавшая крепость Сан-Джермано и выставившая посты оцепления вокруг осажденного города.
– Сир, – командир разведки преклонил колено перед Шарлем, – в городе и крепости засели рыцари Манфреда, числом чуть больше тысячи, и около пяти тысяч сарацинских лучников. Вернее сказать, уже меньше, сир…
– Неужели так много?.. – Шарль поднял брови. – Поясните-ка мне свои последние слова, мессир!
– Они шли колонной по узкой лесной дороге, когда мы внезапно накрыли их залпами арбалетчиков мессира де Кастра, а потом истоптали конями и порубили в капусту! – Засмеялся рыцарь, хвастаясь своей неожиданной победой. – У нас ранено около полусотни воинов, убито с дюжину, не больше…
– А у них?..
– Почти тысяча сарацин, сир, изрублено и застрелено, двести взято в плен… – Рыцарь засиял, словно начищенная золотая монета на солнце. – Что прикажете с ними делать, сир?
– Христиан, коли, они есть среди пленных, выпороть и отпустить! А всех сарацин обезглавить прямо перед стенами крепости и пускай требюше мессира де Кастра забросают их телами и головами Сан-Джермано! Да. Чуть не забыл! Христиан выпороть также перед стенами, чтобы все разницу почуяли! Понял меня?!..
– Будет исполнено, сир… – ответил рыцарь, поклонился и, встав с колен, направился к пленникам, которых в этот момент подводили к лагерю армии.
Король окинул взглядом стены и башни Сан-Джермано, грустно покачал головой и произнес:
– Да, крепка твердыня покойного Фридриха. – Он обратился к рыцарю, доложившему о взятии пленных. – Первых будете казнить сарацин. Желательно, чтобы было больше криков, крови и пафоса! Мне надо, чтобы они вышли из крепости. Понял?..
Рыцарь, на суровом лице которого не было написано никаких посторонних эмоций, презрительно покосился на укрепления Сан-Джермано и, повернувшись к королю, поклонился. Шарль с довольным видом потер руки и направился к себе в палатку, которую заканчивали обустраивать оруженосцы и прислуга. Возле нее уже находился вице-маршал его армии мессир Адам де Фурр.
– Как наши дела, милейший Адам?.. – король положил руку на плечо своего придворного.
Тот замялся, словно старая лошадь перед стогом сена, и ответил:
– Сир, дела, честно сказать, неважнецкие. Из ударных частей у нас под Сан-Джермано сотня рыцарей мессиров де Вандом, пехота мессира де Кастра, да четыре сотни «флорентийских дьяволов» мессира Ги… – вице-маршал осторожничал, намекая королю на необходимость начала вялой осады, дабы была возможность дождаться подхода основных сил. – Торопиться, сир, особливо в таких делах не стоит…
– Значит так, мессир Адам! – Шарль сделался пунцовым. – Что, как, когда и какими силами позвольте решать мне – вашему королю и сюзерену! Сан-Джермано должен пасть еще до подхода основных сил!
– Позвольте с вами, сир, не согласиться! – Старый ворчун топнул ногой и засопел, как изношенный мех в кузнице. – Сан-Джермано, выстроенный покойным Фридрихом по всем канонам военной архитектуры, заслуженно считается одной из неприступнейших крепостей Италии! Нам не взять его даже измором!..
Беатрис, вылезавшая из дормеза, услышала последние слова вице-маршала и обрадовалась в душе. Мысль о том, что армия ненавистных ей франков увязнет возле крепости и потеряет свое преимущество в маневре, которое она получила в начале вторжения, бальзамом пролилось на ее израненную душу. Она решилась, пока еще тучи не совсем сгустились над ее несчастной головкой, на побег. Беатрис решила спрятаться в крепости и там в относительной безопасности немного переждать, отойти от недавнего кошмара и в спокойной обстановке продумать вариант мести, которая бы наверняка и неотвратимо настигла самого главного и опасного из ее врагов – Шарля де Анжу и де Провен.
– Доброго вам дня, ваше высочество… – девушка изобразила низкий и почтительный поклон королю. Ее бледное серовато-зеленое лицо резко контрастировало с темными цветами ее одежд.
Шарль немного испугался вида Беатрис. Он кивнул в ответ и, опасаясь, как бы она не была больна какой-нибудь заразой типа чумы, холеры или оспы, произнес:
– Синьорина, мы настойчиво рекомендуем вам немедля ни секунды отправляться из лагеря к ближайшему монастырю. Ваш вид смущает и пугает нас. Судя по всему, вы заболели…
Беатрис обрадовано выдохнула и подыграла ему:
– Да, ваше величество, что-то мутит меня последнее время. Должно быть, это от водицы, что я попила третьего дня из реки…
– Не смею вас больше задерживать… – Шарль отступил на шаг назад и сделал жест рукой, отпуская от себя девушку. – Можете удалиться на время к своей дражайшей тетушке, только… – он неестественно радушно и тепло улыбнулся, хотя в его глазах таилось нечто, пугавшее и тревожившее Беатрис. – Только никуда не отлучайтесь, вы мне еще понадобитесь…
– Да чего, ваше величество? – Удивилась и, одновременно, испугалась она.
– Мне же понадобятся придворные дамы в Неаполе, когда я покорю его и прибудет моя супруга с фрейлинами… – Шарль сказал первое попавшее ему на ум.
– Благодарю вас, ваше величество, – Беатрис присела в низком поклоне. – Это великая честь для меня.
– До скорого свидания, синьорина… – Шарль развернулся и вошел к себе в палатку.
Беатрис, сославшись на приказание короля, на удивление быстро собралась и вытребовала для себя трех коней, снабженных (на удивление!) женскими седлами-амазонками, собрала кое-какие вещи и тронулась на север, якобы держа курс к своей тетушке, жившей за горным проходом Чепперано, который охранял замок Арче. Но, отъехав от лагеря французской армии на пару лье, она незаметно развернула своих коней и поскакала к Сан-Джермано, надеясь за его высокими и крепкими стенами передохнуть, собраться с мыслями и продумать безошибочный план мести, который бы привел к гибели Шарля де Анжу, а вместе с ним и всей французской армии.
Ее признали и быстро впустили в город с противоположной стороны от лагеря французов, благо, что имя всемогущего Тео, ее брата, действовало лучше любого ключа, открывая самые неприступные и охраняемые места в королевстве.
Беатрис, как помнила, но достаточно полно и точно рассказала коменданту крепости о численности армии Шарля де Анжу, о его сильных и слабых местах, в общем, своим рассказом вселила некую уверенность в силах защитников.
Комендант, обрадованный, прежде всего, малой численностью рыцарской конницы и относительно немногочисленной пехотой, приободрился и стал всерьез подумывать о контратаке и бое за стенами крепости, дабы отбить своих пленных и нанести непоправимый урон врагу.
Как раз, в это самое время, напротив стен французы начали казнить пленных сарацин, захваченных в недавней стычке. Защитники Сан-Джермано с тревогой и злостью, нараставшей в них с каждой последующей казнью своих союзников, пусть и иноверцев, следили за показной жестокостью врага.
Шарль, укрывшись в палатке, только и выжидал удобного момента для атаки, которая, судя по ругани, крикам и камням, летевшим из крепости на французов, должна была произойти.
И вот, когда очередь казни дошла до пленных апулийских рыцарей и воинов-христиан, силы и терпение защитников Сан-Джермано лопнуло – они с криками открыли одни из главных ворот и, не дожидаясь команды своего коменданта, нестройной толпой кинулись в контратаку. Может быть, она и удалась бы, если не одно «но»: сарацины, требовавшие немедленной атаки для освобождения своих единоверцев, столкнулись с нежеланием христиан помогать им в этом, и теперь, в свою очередь, отказались выйти в чистое поле для участия в совместной контратаке.
