– Ги, ваши глубокие познания в области рыцарской этики лишний раз убедили меня в доводах, озвученных вами за этим походным столом. Теперь, насколько мне известны законы, мы, как предводители армии, просто обязаны выслать герольдов к графу Раймону с требованиями и предложением решить исход дела, отдав всё на Суд Божий! Ордалия! Как говорили рыцари времен Шарлеманя: «combat a l′outrance»! и, пусть он только откажется!.. – последние слова Жильбер произнес решительным голосом с улыбкой, еле заметно игравшей на его губах.

– Браво, де Клэр! – Бушар де Марли вскочил со стула и обнял англичанина. – Бой не на жизнь, а на смерть! Браво! Вот, это дело, как раз, мне и по душе!.. – Он, смеясь, повернул голову к Ги де Леви. – Надеюсь, ты уже решил, кого назначить герольдами?..

– Да-да… – ответил сенешаль. – Об этом не беспокойтесь! Давайте-ка, отобедаем, а уж потом займемся тонкостями, предназначенными для герольдов…

Он приказал слугам нарезать мясо и разливать вино по кубкам. Рыцари с живостью принялись за еду, сопровождая трапезу сальными шутками, смехом и тостами, не забыв упомянуть и тех прелестниц, которые провели с ними незабываемую ночь. После обеда, Ги де Леви пригласил трех рыцарей, специально приглашенных на роли герольдов, которым дотошно и пунктуально разъяснил все, что тем полагалось произнести и совершить во время визита во дворец графа де Сен-Жиль. Немногословные и суровые рыцари-герольды внимательно выслушали сенешаля, задали несколько уточняющих вопросов и удалились переодеваться в цвета сеньоров, бросавших «дефи» противоположной стороне.

После ухода герольдов сенешалю доложили о подходе с запада большого отряда рыцарей, шедших под знаменами королевства Арагон.

– Я сам встречу их… – коротко бросил сенешаль и приказал подавать своего коня.

Он выехал навстречу арагонцам только в сопровождении знаменосцев, державших знамя сенешаля и королевский штандарт, и трубача.

Арагонцы становились, увидев приближавшихся всадников. Из их рядов выехал невысокий коренастый воин, который поскакал навстречу крестоносцу. Трубачи сенешаля громко протрубили, после чего, Ги де Леви подъехал к рыцарю, поклонился в седле:

– Я, сеньор Ги де Леви, королевской милостью сенешаль Каркассона и маршал де Ла Фо, приветствую вас и желаю узнать причину, толкнувшую славное рыцарство Арагона к вооруженному продвижению по землям, принадлежащим моему грозному и могущественному сюзерену – Его королевскому величеству Филиппу Французскому!..

Арагонский рыцарь, кряжистый сеньор с бронзовым лицом и седыми волосами, напоминавшими смесь перца с солью, вежливо поклонился, но не слез с коня, и ответил:

– Мы, вассалы его светлости де Сен-Жиля, прибыли к сюзерену по вызову для обороны города и земель от вторжения!

– Ги удивленно поднял брови, кивая головой в направлении лагеря крестоносцев, над которым реяло знамя Креста, и ответил на каталонском наречии, вызвав нескрываемое удивление у арагонца:

– Неужели, благородный дон, простите, я не знаю вас по имени и титулу, вы считаете Христовых воинов, благословленных на борьбу с ересью самим Его святейшеством папой Римским, захватчиками и завоевателями, угрожающих верным католикам?

Рыцарь смутился, его бронзовое лицо покрыла бледность, которую заметил сенешаль:

– Простите нас, высокородный дон де Леви! Я – дон Фернандо Гарсия де Вилламайор, верный слуга церкви и короля Арагона. Мы, как вассалы графа, просто не имеем права оставить сюзерена! Но, увидев знамя Креста, а также вас, благородный дон де Леви, мы примем решение ограничить помощь его светлости только советом и руководством обороной бастионов. – Арагонец поклонился. – Но, дон де Леви, обещаю вам, что ни один из арагонских кабальеро не вынет меч и не возьмет в руки арбалет, направляя его в сторону вас и ваших воинов… – Ги молча поклонился в ответ. – Простите мою наглость, дон де Леви, – дон Фернандо Гарсия с нескрываемым интересом посмотрел в глаза сенешаля. – Не тот ли вы сеньор-франк, который женился на дочери покойного дона Нуньо де Лара, прелестной Санче де Лара лет, этак, двадцать назад?..

– Да, дон Фернандо, этим франком был я… – сенешаль гордо вскинул голову.

Дон Фернандо низко склонил голову и сказал:

– Простите, благородный дон, а не вы ли принимали участие в битве при Мюре, унесший жизнь его величества Педро Защитника и многих славных арагонских кабальеро?

Ги нахмурил лоб и ответил:

– Да, дон Фернандо, мне не посчастливилось принять участие в том сражении. – Он повернул голову и указал рукой на большой флаг барона де Марли. – Вместе со мной, благородный дон, находится знатный барон де Марли, принимавший участие в сражении и…

– Простите, что я перебил вас, благородный кабальеро де Леви, – Арагонец учтиво склонил голову, – но все мы знаем герб барона де Марли, сразившего нашего славного короля…

– Это была десница Божья… – Ги сухо кивнул, давая понять, что не намерен спорить. – Мы провели ночь в посте и молитвах, тогда как покойный дон Педро осквернил свою душу прелюбодеяниями, проведя ночь с грязной продажной девкой…

Сенешаль озвучил знаменитое решение, вынесенное самим папой Иннокентием после сражения при Мюре.

– Вы можете спокойно проследовать в Тулузу, дон Фернандо. Надеюсь, что в ваших рядах нет моих родичей из славного рода де Лара?..

– Нет, дон Ги. Семейство де Лара сейчас, на правах «adelantado» границы, отбивают наскоки мавров, угрожающих спокойствию нашего королевства…

– Оказывается, у вас были и другие, не менее, христианнейшие дела у себя на Родине… – сквозь зубы произнес Ги де Леви, окидывая презрительным взглядом арагонцев.

Он поклонился, развернул коня и ускакал к своим знаменосцам, приказывая пропустить арагонцев в осажденную Тулузу. В лагере его встретил Бушар, удивившийся приезду арагонских рыцарей, но Ги успокоил его, сказав, что имя грозного де Марли повергло в трепет эту горстку воинов. Бушар молча пожал плечами и ушел проверять расстановку караулов, оставив сенешаля, не горевшего желанием вступать в разговоры или продолжать выпивку.

Через час, к главным воротам осажденного города подъехали три герольда в сопровождении знаменосцев, державших флаги сенешаля, де Марли и де Клэра, и трубачей, громко известивших город о своем посольстве.

– Сир! К нам едут герольды крестоносцев! – Рыцарь вбежал в комнату графа, забыв о нормах этики.

Раймон вздрогнул, оторвав свой взгляд от схемы укреплений Тулузы, поднял глаза на рыцаря и громко приказал:

– Герольдов принять со всей учтивостью! Провести во дворец! И, заклинаю тебя, не умудритесь хамить или коситься на этих сеньоров! – Рыцарь повернулся, чтобы выйти из комнаты, но граф остановил его, добавив. – Всех сеньоров, находящихся в городе, пригласите срочно в большую залу дворца. Надеюсь, что это все, дон Альваро?

Рыцарь вспомнил еще одну новость, показавшуюся ему приятной. Его лицо расплылось в несколько глуповатой улыбке, после чего, Альваро произнес, стараясь придать своему голосу наибольшее значение:

– Прибыл отряд знатных арагонских кабальеро, ваша светлость!

Раймон крайне удивился этой новости. После смерти короля Педро при Мюре, повлекшей за собой гибель многих знатных арагонских сеньоров и вступления на престол юного Хайме, которого воспитывает в вере католицизму и любви к Франции преподобный отец Пьер Ноласко, граф лишь изредка, малыми группами, получал пополнение. Но, прибытие столь значимого, по меркам того времени, отряда рыцарей не могло не взволновать старого Раймона.

– Весьма кстати… – улыбнулся граф. Уголки его глаз покрыла сеть морщинок, заставив удивиться рыцаря, который уже давно не видел графа улыбающимся. – Зовите всех арагонских кабальеро во дворец. Пусть присутствуют на встрече с герольдами…