– Серебряных марок?! – Удивленно переспросил сенешаля Жильбер де Клэр. – Бог мой! Это же просто огромная сумма…

– Да, очень большая сумма… – кивнул в ответ Ги де Леви. – Мессир Жильбер, я полагаю, что мы разобьем лагерь в полу-лье отсюда. – Он показал рукой на большой холм с ровными покатыми склонами, находившийся возле валов крепости. На его вершине еще оставались остатки полуразрушенных стен старинного барбакана, который люди графа де Сен-Жиль по какой-то причине не доломали или, наоборот, не отстроили заново. – Место, как я помню, удобное. Их стрелы нам не причинят вреда, а вот мы, разом, перекроем юг, восток и север Тулузы, оставив им только переправы через Гаронну. Наши легкие конные отряды смогут беспрепятственно контролировать ворота Тулузы, мешая доставке продовольствия и подхода вражеских пополнений, а если его светлости вздумается контратаковать их, наша тяжелая рыцарская конница всегда сможет быстро прийти на помощь…

Жильбер де Клэр склонил голову, соглашаясь с мнением сенешаля де Леви.

В это время колонну нагнали воины, ведомые Бушаром де Марли. Рыцарь подъехал к сенешалю и, резко осадив своего жеребца, крикнул:

– Мы, с Божьей помощью, запалили Базьеж!..

Его лицо раскраснелось, по крупному носу рыцаря скатывались крупные капли пота, но Бушар не замечал усталости, готовый, хоть сейчас, атаковать вражеские позиции. Жильбер с нескрываемым удивлением посмотрел на него, развернулся на коне и стал всматриваться в большие дымы, тянувшиеся к Тулузе от горевшей крепости:

– Нет слов. – Ошарашенно выдавил из себя англичанин. – Могу добавить, что, видимо, у мессира де Марли, ко всему остальному, еще и превосходный талант поджигателя каменных твердынь! Мое почтение, барон…

Бушар смутился и скромно покачал головой в ответ, выдавив из себя:

– Знаете, мессир де Клэр, как-то само собой получилось. Я и сам не ожидал, клянусь…

Ги де Леви улыбнулся, похлопал де Марли по плечу и заметил:

– Э, нет, мой друг! Не прибедняйся! Ты, часом, не забыл, как жег замки и донжоны катаров под знаменами покойного Симона? – Ги повернул голову к Жильберу. – Один Лавор, чего стоит!.. – Он хитро подмигнул де Марлю, который смутился, вспомнив Жироду де Лорак.

– Ги, я же просил! – Бушар надул губы. – Не поминать эту проклятущую ведьму Жироду и ее сумасшедшего братика! Они мне – вот где!.. – барон провел ребром ладони по своему горлу.

– Все! Прости, Бушар, забыл! – Весело засмеялся сенешаль. – Мессиры командующие! Пора отводить колонну к лагерю и начинать его обустройство…

– Да-да, что-то мы заговорились тут! – Радостно произнес де Марли, он развернул своего коня и ускакал к воинам.

Скоро до ушей сенешаля долетели грязные ругательства, которыми Бушар сыпал на головы своих воинов, подгоняя их к месту лагеря.

Едва крестоносцы подошли к холму, как из городских ворот выскочил небольшой отряд легкой кавалерии, который устремился на них в атаку. В голове отряда высилось красный стяг с характерным геральдическим Тулузским крестом. Бушар кисло усмехнулся и крикнул, отдавая команду пикинерам и арбалетчикам:

– Эй! Ротозеи! Спешиться! Пикинерам в первый ряд! Пики наклонить! Арбалетчикам по готовности позволяю стрелять!..

Воины проворно выстроились в длинную шеренгу. Пикинеры ощетинились длинными копьями, которые на полтора-два метра превосходили в длину обычные рыцарские лансы, и стали ожидать приближения противника. Стрелки неторопливо подтащили павезы, взяли арбалеты и стали прицеливаться.

Вражеский предводитель увидел четкие и быстрые перестроения крестоносцев и отдал приказ об отходе. Но его воины, слишком разогнали коней, они лишились возможности быстро развернуться и стали отходить в сторону от стройного ряда пикинеров.

– Залп! – Крикнул Бушар де Марли. Арбалетчики выстрелили, накрыв добрую половину отряда противника дождем смертоносных стрел. Барон равнодушно посмотрел на итог их меткой стрельбы и приказал. – Пикинеры! Добить раненых! Коней, по возможности, изловить и привести в лагерь!..

Он развернулся и пошел к верхушке холма, где оруженосцы уже заканчивали установку палаток, потеряв всякий интерес к бою, закончившемуся также невнятно, как он и начинался. Гуго де Арси подбежал к нему и, запыхавшись, произнес:

– Мессир де Марли! Вы его упустили!..

Бушар удивленно посмотрел на юного англичанина и решил немного подыграть, изобразив недоумение:

– Кого я упустил? Ну-ка, давай, толком рассказывай. Не пыхти, как жеребец стоялый!..

Гуго перевел дыхание и выпалил:

– Сеньор! Там был виконт де Сен-Жиль! Я его сразу признал по шеврону, который шел поверху отцовского герба!..

– Ай-ай! Какая беда! – Притворно расстроился барон де Марли. – Вот, собака! Убег! Ускользнул, как угорь из рук! Вот, беда-то, какая!.. – тут, он не удержался и стал весело смеяться, оглашая холм своим трубным смехом.

Гуго обиделся, когда понял, что Бушар его разыграл. Он посмотрел на барона серьезным взглядом и тихо произнес дрожащими губами:

– Вот, значит, вы как, мессир де Марли! А я к вам, как к отцу…

Бушар понял, что хватил лишку своими шутками, подошел к молодому рыцарю и обнял его:

– Ладно! Не обижайся на меня! Ну, таков я, черт меня побери! Ой! Прости Господи…

Он выразительно посмотрел на Гуго и оба они засмеялись, радуясь первой и легкой победе, украшенной веселой шуткой и невинным розыгрышем.

Граф де Сен-Жиль громко барабанил пальцами по столешнице, изредка вскидывая голову по направлению к дверям своей комнаты. Его сын – молодой виконт Раймон нервно расхаживал по комнате, меряя ее своими длинными ногами и бряцая шпорами по каменным плитам пола, украшенного цветной мозаикой. Отец поднял глаза и громко сказал:

– Виконт! Присядь! У меня, и так голова кругом идет, а тут еще и родной сын гремит шпорами…

Сын вскинул голову и бросил резкий взгляд в сторону отца, но сдержался и спокойно сел в соседнее кресло. Он уставился в резной потолок, пытаясь отвлечься разглядыванием диковинных драконов, украшавших стропила потолка, но, покачал головой, и сказал:

– Отец! Мне уже давно хотелось поговорить с вами… – Граф повернул седеющую голову и пристально посмотрел на сына. Виконт расценил его взгляд как приглашение к продолжению беседы, нервно улыбнулся и, опершись руками на рукоять меча, заговорил. – Отец, меня беспокоит ваше неопределенное положение, которого вы с упорством придерживаетесь все эти годы… – Граф удивленно вскинул брови, прислушиваясь к словам сына. – Лично я считаю, что нам пора покончить с половинчатой жизнью и угодливостью перед папой Римским, который, по чести говоря, кроме орд крестоносцев и унижений, доставленных вам и всему нашему роду, ничем не помог. Нам пора открыто порвать с католичеством и обратить свой взор к монсеньору Жильберу де Кастру. Только его воины и вера, исповедуемая всем народом Окситании, смогут помочь нам сохранить престол и очистить домен от всякого сброда, прикрывающегося Крестом Господним…

Раймон-старший тяжело вздохнул, как-то грустно улыбнулся и посмотрел на сына, еле слышно шевеля губами:

– Слава Господу, что нас никто не слышит. Забудь, сын мой, обо всем, что ты сейчас с горяча наговорил мне в этой комнате. – Он выразительно посмотрел по сторонам. – Молись, чтобы твои слова умерли в этой комнате, а не вырвались и не долетели до Рима. Тогда, не только нам, но и всей Окситании придет один большой и кровавый конец! Тысячи костров украсят наши владения, людей охватит страх и, прежде всего, ненависть. – Он повысил голос. – Ненависть, сын мой, прежде всего, будет направлена на нас! Забудь об этом бреде, как о страшном сне…

В это время двери комнаты с шумом открылись, и к ним буквально влетел рыцарь Пьер-Бертран де Лескюр, вернувшийся из разведки от крепости Базьеж. Он склонил колено и произнес:

– Сир! Повелитель мой! Базьеж сожжен! Комендант крепости, дон Рауль де Верфей убит! Крепость еще держится, но, полагаю, не сможет выдержать повторный штурм…