Скулы старика напряглись, по ним прошлись резкие бугры желваков. Он тихо переговорил с братьями де Мирпуа и громко ответил:

– Мы полагаем, что это невозможно! Сен-Феликс-де-Караман – это наша святыня! В ней проходил первый собор катарской церкви, здесь хранится казна и реликвии! Мы не можем…

Граф встал и, гордо выпятив грудь, вышел на середину зала, широко расставил ноги и громко произнес, обращаясь к Жильберу де Кастр:

– Монсеньор! Мы все достаточно долго терпели страдания, кои принесли нам крестоносцы! Между прочим, по вашей вине! Да! Мы искренне верим, что в трудный час испытаний Катарская гвардия, наконец-то, выступит с нами плечом к плечу и прогонит проклятых крестоносцев из Окситании! Мы ждем ваш ответ…

Жильбер тихо спросил Пьера-Роже де Мирпуа:

– Эрмессинда точно сказала, что Ги де Леви будет атаковать Тулузу? Ей можно верить?..

– Монсеньор… – тихо ответил Мирпуа. – После того, что она вынесла – мы не имеем права сомневаться в искренности ее слов и правдивости сведений, добытых такой ужасной и большой ценой. Род де Лорак-Монреаль…

– Я знаю и помню… – прервал его де Кастр. Он повернул голову и громко ответил графу де Сен-Жиль. – Мы оставляем четвертую часть в крепости и городке Сен-Феликс – это около сотни воинов, а всех остальных мы приведем в Тулузу не позднее послезавтра!.. – Верховный Просветленный обжег своим колючим взглядом графа и громко добавил, делая между словами паузы. – Коли, вы считаете, что слишком много натерпелись из-за нас – мы покажем, что не останемся в стороне, когда землям Окситании угрожает страшная беда!

Жильбер развернулся и покинул зал совета, сопровождаемый катарскими рыцарями. Они смотрели на вассалов графа колючими взглядами, но повсюду натыкались на равнодушие и спокойствие.

Граф Раймон посмотрел на своих сеньоров и спросил:

– Что мы решим с гарнизоном крепости Саверден, охраняющей наши земли от графа де Фуа? Нам потребуются воины, которых у нас катастрофически мало!..

Дон Хуго-Раймон де Альфаро вышел и преклонил колено перед графом де Сен-Жиль:

– Сир! Я снимаю половину гарнизонов из замков графства Альбижуа и спешно веду к Тулузе! Через два дня около трех сотен воинов будут в вашем полном распоряжении…

Граф поднял дона де Альфаро с колен и поцеловал. Раймон повернулся к вассалам и громко произнес:

– Будем держать Тулузу, как мы уже делали это не раз! Крепость Саверден мы не будем оставлять. Неровен час, его светлость де Фуа может захватить этот важный форпост. Спасибо, сеньоры, за помощь и совет…

Раймон направился к дверям. Сеньоры расступались, пропуская графа с сыном, низко кланялись и произносили слова верности. Граф шел мимо них, направляясь к разведчикам, прибывшим из-под Авиньоне. Ему не терпелось самому расспросить их обо всех сведениях, относившихся к крестоносной армии. Они спустились по лестнице и вышли во внутренний двор крепости, прошли до конюшен, в которых кузнецы перековывали нескольких лошадей. Возле дверей конюшен сидели три воина, одетые в крепкие кожаные камзолы, надетые поверх коротких кольчуг. Двое из трех разведчиков были молодыми мужчинами средних лет с бронзовыми обветренными и загорелыми лицами, а старший разведчик – крепкий мужчина с седой лысеющей головой и крупными четами волевого лица, резко вскочил и поклонился, увидев графа и его сына.

– Встань, мой старый и верный Диего! – Раймон протянул руку воину. Диего прикоснулся губами к руке графа и встал. – Я пришел послушать твой рассказ…

Воин пожал плечами и произнес:

– Хозяин. Мы следили сутки за сенешалем и его воинами. – Разведчик замялся и почесал затылок, переглядываясь со своими спутниками. – У сенешаля полторы сотни рыцарей, идущих под вымпелами маршала де Ла Фо, мессира барона де Марли и английского сеньора, – он снова посмотрел на одного из разведчиков, который что-то шепнул ему, – да, английского сеньора де Клэра, вот!..

Раймон покачал головой и ответил:

– И, только?..

– Нет, сеньор граф. Их конюхи и оруженосцы отменно вооружены и посажены на коней. Сенешаль, будь он трижды проклят, сделал из них легкую конницу – шуструю и скорую на маневр. – Раймон помрачнел и взглядом попросил Диего продолжать. Тот потоптался на месте, почесал затылок. – Их около тех сотен. Но, самое главное, ваша светлость, что проклятый крестоносец умудрился усадить на коней всех арбалетчиков и пикинеров, сделав армию шустрее и проворнее на марше…

Раймон нахмурился – восемьсот всадников, это уже не шутки! А, если учесть два мощных и дальнобойных требюше, которые они тащили к Тулузе, – дело принимало совершенно иной оборот. Даже если сенешаль и не сможет взять столицу приступом, он разгромит ее камнями, которые два проклятых требюше могут накидать сколько угодно…

– Спасибо, Диего. – Сухо ответил граф Раймон, протягивая разведчику кошель, в котором позвякивали монеты. – Выпей-ка с друзьями за мое здоровье…

– Благодарствую, сеньор граф… – Диего низко поклонился и принял кошель.

Раймон де Сен-Жиль коротко кивнул ему и вместе с сыном направился к дворцу. Мысли кружились в голове графа, переворачивая его буквально с ног на голову.

«Катары, катары… – размышлял, на ходу, старый Раймон, – какую же глупость я, все-таки, совершил, поставив все на них, словно на игральную кость! И чего добился? Ничего… – граф вошел в дом и стал подниматься по ступеням. – Ничего, кроме бед, унижений и потерь я не получил. Ничего! – Слуги открыли перед ним и сыном двери комнаты, куда они вошли и жестами приказали оставить их одних. – Я уже потерял половину земель…»

– Отец. – Виконт Раймон прервал размышления своего отца. Граф посмотрел на сына. – Отец, мне не понятно, зачем сенешаль де Леви пересадил всю армию на коней? Это же такие издержки!..

– Скорее всего, мой родной, он добивается увеличение скорости движения, – машинально ответил отец в раздумье, почесывая подбородок, – или, так ему будет удобнее перемещаться при отходе или… – в этот момент Раймон вскочил со стула и вскрикнул. – Точно! Так оно и есть! Сенешаль де Леви задумал что-то иное! Он хочет не Тулузу… – Виконт с удивлением и сомнением посмотрел на отца. Граф ходил по комнате, словно дикий зверь по клетке. Его губы беззвучно шевелились и шептали что-то, понятное только одному графу. Наконец, Раймон посмотрел на сына и тихо сказал. – Он будет жечь окрестности Тулузы, и вытаптывать урожай, обрекая нас на голод и ропот черни…

Армия крестоносцев еще издали увидела белые башни форпоста Базьеж. Ги де Леви пришпорил своего коня и въехал на вершину небольшого холма, откуда крепость была виднее.

– Базьеж! Узнаешь его, Бушар?.. – Рыцарь повернул голову к де Марлю, сидевшему на коне рядом с сенешалем. Тот усмехнулся в ответ и развел руками. Ги де Леви произнес. – Всегда любовался его белыми башнями.

Каструм Базьеж представлял собой почти ровный пятиугольник со сдвоенной вершиной, составленной из двух башен, между которыми находились главные ворота крепости. Четыре оставшиеся башни располагались в вершинах этого пятиугольника практически на одинаковых расстояниях одна от другой. Каструм был основан еще древними римлянами, высоко оценившими стратегическое значение холма, прикрывавшего древнюю Тулузу с юго-востока. Потом, Базьеж неоднократно перестраивали готы и предки графов де Сен-Жиль, пока, наконец, отец графа Раймона, пятый в своем роде, не решился на основательную реконструкцию и перестройку крепости. Он снес большую часть древних стен и превратил классический римский прямоугольник в пятиугольник, добавив высоту стен и соорудив мощные башни, прикрывающие главные ворота. Раймон Пятый расширил рвы, надстроил деревянные стрелковые галереи на куртинах и башнях, построил деревянные казармы, арсенал и продовольственные склады, превратив крепость в своего рода перевалочный пункт и склад, позволявший контролировать все передвижения по окситанской дороге.