Этим теплым и приветливым утром сводный отряд крестоносцев, состоявший из пяти итальянских рыцарей и шестидесяти шести пехотинцев, должен был после утренней молитвы выйти из крепости и направиться в аббатство Фанжо для защиты раненых воинов и обороны этого важного укрепленного пункта, с недавнего времени, приобретшего стратегическое значение.

Сенешаль вместе со своим сыном Ги и мессирами де Марли и де Клэр благословили воинов и решили в последний раз проверить их снаряжение.

Десять больших подвод, каждая из которых была запряжена четверкой мулов, везли продовольствие, кое-какие лекарства и амуницию, необходимые для нормальной жизни вдали от основной базы Каркассона.

Ги де Леви спокойно прохаживался между рядами воинов и подвод, приказывал кое-где подтянуть упряжь и поправить амуницию арбалетчиков, когда его взгляд остановился и задержался на лице седоватого итальянского арбалетчика, которое показалось ему знакомым. Он задержался и присмотрелся.

– Если я не ошибаюсь, – произнес сенешаль, вглядываясь в лицо воина, – мы где-то с вами встречались…

Арбалетчик расплылся в широкой и открытой улыбке – так могут улыбаться только итальянцы:

– Сеньор кондотьере! Мы с вами воевали у меня на Родине под знаменами герцога Саксонии лет тридцать назад!

Ги задумчиво присмотрелся и, хлопнув себя по бокам руками, воскликнул:

– Гвидо?! Бог ты мой! Сколько лет прошло, а ты все такой же!

Арбалетчик немного смутился и деликатно ответил:

– Да и вас я сразу признал. Только, чего греха таить, седые мы стали, да морщины не миновали наши лица…

Сенешаль обнял старого боевого приятеля:

– Как ты? Чем занимался все эти годы?..

Гвидо улыбнулся, пожал плечами и смущенно ответил:

– Продавал свой талант стрелка…

Сенешаль представил арбалетчика сеньорам:

– Мессиры! Этот человек не раз спасал мою грешную жизнь во время итальянских походов, когда я, еще совсем юный рыцарь, воевал под знаменами герцога Саксонии! Прошу любить и жаловать!

Бушар и Жильбер учтиво поклонились, чем вызвали еще большее смущение скромного итальянца.

– Боевой друг сеньора сенешаля – наш друг. – Ответил за всех рыцарей Жильбер де Клэр.

– Отец! Это, именно тот стрелок, что сбил на лету голубя над цитаделью! – Произнес Ги-младший, кивая на стрелка. – Такого таланта я еще не видел!..

– Вы сильно преувеличиваете, юноша… – смутился скромный Гвидо, который не любил, да и не привык к вниманию к своей скромной персоне. – Я просто захотел немного подзаработать, только и всего…

Сенешаль похлопал его по плечу:

– Брось прибедняться! Второго такого стрелка нет, да вряд ли еще найдется во всей Европе! Эх, жаль, что ты убываешь сейчас в аббатство! Ну, да ничего, когда доставите пополнение, ты возвратишься сюда и примешь командование всеми арбалетчиками, что есть у меня в подчинении! Согласен?..

Гвидо удивился, подумал и, хитро прищурившись, ответил:

– А они, случаем, не станут жаловаться, когда я буду драть с них три шкуры за нерадивость?..

– Будут! Обязательно будут! Только, мне на эти жалобы плевать! – Засмеялся сенешаль, обнимая Гвидо.

– Тогда, сеньор, я согласен… – засмеялся в ответ стрелок.

Сенешаль вывел его перед строем отряда и громко произнес:

– Крестоносцы! Сеньор Гвидо с настоящего момента принимает общее командование над всеми вами, за исключением пятерых итальянских всадников! Но! – Он посмотрел на рыцарей, удивленно косившихся на простолюдина. – Во время похода и, что особенно важно, во время боя, не приведи его Господь, вы будете четко исполнять все приказы этого воина!

Рыцари недовольно заворчали. Сенешаль окинул их гневным взглядом и произнес:

– От этого, мои молодые итальянские рыцари, будет зависеть, выживете вы в первом бою, или нет…

Он еще раз благословил воинов и отдал приказ начать движение. Колонна медленно тронулась и покинула ворота цитадели. В городе воины затянули какую-то старинную песню, наполняя тихие улочки Каркассона удивительным, красивым и певучим итальянским языком, полным экспрессии, искренности и древней грации.

Внезапно, колонна остановилась, послышались возбужденные крики. Сенешаль вскочил на коня и поскакал к голове колонны, чтобы лично узнать причину внезапной остановки.

Жители обнаружили за рядами пустых винных бочек труп человека, оказавшегося графским сокольничим, и вызвали стражу.

Ги соскочил с коня и подошел к начальнику патруля. Невысокий рыцарь молча смотрел на труп. Стражники уже заканчивали укладывать тело на носилки, чтобы унести его в крепость.

– Он уже холодный, сеньор сенешаль. – Ответил с хмурым выражением лица командир патруля. – Его убили еще до полуночи…

– Кто это?

– Сокольничий Рауль, служил у графа Амори… – равнодушным голосом ответил рыцарь. – При нем нет золотой цепочки с крестом, нет и кошелька.

– Ты думаешь, что его убили и ограбили?

– Бог его знает, сеньор сенешаль. – Рыцарь почесал затылок. – Это решать не мне…

Ги задумался:

«Сначала, голубь, который нес письмо. Затем, сокольничий. Все это странно…».

Он приказал колонне двигаться, не обращая внимания на труп. Итальянцы заворчали, ссылаясь на дурные приметы, но, повинуясь приказу, двинулись из города.

Ги де Леви решил сопроводить их до выезда из Каркассона, чтобы приободрить и, заодно, перекинуться парой фраз с Гвидо.

Сенешаль подъехал к первой подводе, на которой сидел итальянец, и произнес:

– Вот, такие дела…

– Ерунда! Помнится, возле Милана, мы видели с десяток наших ребят, которым враги выпустили все кишки и размотали их по веткам деревьев… – ответил Гвидо. – Но, и это не остановила нас…

– Это верно, брат мой… – кивнул сенешаль.

Гвидо посмотрел на него и спросил:

– Сеньор Ги, а куда подевались те два брата-близнеца, что уехали с вами во Францию?..

– Они погибли, Гвидо… – частично соврал сенешаль.

– Жаль, царствие им Небесное… – перекрестился тот, бросая на рыцаря недоверчивый взгляд. – А я, признаться, слышал другое…

– Что же, если не секрет? – Изобразил удивление сенешаль, пытаясь скрыть бледность, выступившую на его лице.

– Та история со смерть короля Риккардо Корлеоне уж больно странная какая-то…

– Нет, вполне обычная военная смерть. Если не считать, что он помазанник Божий…

– И не учитывать, что арбалетный болт, поговаривают, был красного цвета! Нам, итальянцам, сразу становится понятно, откуда в этой истории «уши растут»! Вендетта…

Ги укоризненно посмотрел на Гвидо. Итальянец, как ни в чем не бывало, сидел на повозке и щурился от яркого солнца, но его руки, с крупными пальцами, нервно барабанили по деревянной стенке.

– Да, ты угадал, это была вендетта. И позабудем об этом… – сказал сенешаль.

– Значит, они погибли? – Грустно произнес Гвидо. – Мадонна, а ведь славные были ребята…

– Истинно так, Гвидо. – Начал успокаиваться сенешаль, полагая, что итальянец поверил его словам.

– Только, сдается мне, что я видел недавно одного из умерших братьев. – Загадочно произнес Гвидо, бросив хитрый взгляд на рыцаря. – Правда, я не совсем уверен в этом. Все-таки, сколько лет прошло, да тот был какой-то седой, к тому же, монах! Только, пожалуй, глаза и повадки этого седого монаха выдавали в нем бывалого воина…

Ги вздрогнул, сдержал свое удивление цепкости памяти итальянского арбалетчика, и ответил, пристально посмотрев на него:

– Будем считать, по крайней мере, до твоего возвращения, что ты ошибся. Ты, надеюсь, меня понял?

Гвидо равнодушно пожал плечами и ответил:

– Христа ради, сеньор. Как скажете – так и будет. Значит, до скорой встречи!

Колонна уже миновала городские ворота и выехала из города. Сенешаль попрощался с Гвидо и пожелал отряду удачи и спокойного пути до аббатства. Наемники что-то весело прокричали ему в ответ и стали удаляться от крепости, затянув для верности очередную игривую итальянскую песню.