Ги де Леви жестом отпустил слуг и пригласил сеньоров войти. Мария постаралась на славу, женская рука и любовь чувствовалась в каждой мелочи, составлявшей убранство комнаты и праздничного стола. Золотая и серебряная посуда, прекрасно приготовленные блюда из мяса и птицы гармонично дополняли вазы, полные фруктов и цветов. Огромный камин, горевший прямо по центру стены своим приятным мерцающим светом, наполняя уютный зал теплотой. Вместо чадящих факелов, своим запахом и треском мешающих романтической обстановке, женщины расставили столах свечи в витых бронзовых и серебряных канделябрах испанской работы с примесью той изысканной и утонченной мусульманской витиеватости, и красоты, что придавало столу и комнате какой-то свой, отдельный, колорит, утонченность и шарм.

Рыцари вошли и словно очутились в сказках о тысяче и одной ночи. Ги незаметно улыбнулся. Бушар и Жильбер были ошеломлены увиденным и не находили слов, восхищенно хлопая глазами. Три прекрасные дамы играли на лютнях и мандолинах и сидели на низеньких и широких диванах возле стены, украшенной красивым гобеленом. Тканое полотно, закрывавшее грубую каменную кладку стены, было испещрено сценами греческих и римских мифов, посвященных красавицам, героям и богам прекрасной и легендарной, но давно ушедшей эпохи.

Ги жестом пригласил рыцарей пройти к столу, а не толпиться возле дверей.

– Сеньоры, прошу вас разделить со мной эту скромную трапезу в честь моего счастливого возвращения в Каркассон! Мессир де Марли, мой дорогой Жильбер, не надо жаться к дверям, проходите…

Бушар растерянно смотрел по сторонам, не решаясь сделать шаг. Такой красоты и чувственности он давненько не встречал.

– Клянусь спасением души, я видел такую красоту лет двадцать назад! Да и то, в Константинополе…

Ги незаметно кивнул Марии, взял под руки рыцарей и повел их навстречу женщинам. Дамы прервали музыку, скромно опустили глаза.

– Ги, а ты, однако, кудесник… – шепнул ему на ухо де Клэр, – надо же, ухитрился отыскать среди войны таких прелестных розанчиков…

– Как видишь… – улыбнулся сенешаль. Он подвел рыцарей к женщинам и вежливым тоном представил рыцарей дамам. – Барон Бушар де Марли и мессир Жильбер де Клэр граф Глостер и Герефорд. Благородные дамы, прошу любить и жаловать моих соратников и самых близких друзей!

Женщины присели в изысканном реверансе, Жильбер учтиво поклонился, а Бушар растерянно кивнул, потоптавшись ногами для солидности. Ги улыбнулся, его забавляла неуверенность и нерешительность де Марли, которая проявлялась в общении с женщинами.

– Мессир де Клэр, мессир де Марли, позвольте вам представить донью Марию де Ла Роом, мою верную подругу и женщину, поддерживающую меня в трудную минуту. – Ги представил свою подругу рыцарям.

– Донья Мария… – поклонились рыцари.

Мария густо покраснела и прижалась лицом к плечу сенешаля. Она была рада и счастлива, что наконец-то услышала от Ги такие искренние слова. Ги нежно обнял ее и представил дам:

– Мессир Жильбер, представляю вам, – сенешаль специально сделал акцент на этом слове, – донью Розалию де Люнель, подругу доньи Марии и фрейлину графини Алисы де Монморанси-Монфор…

– Польщен честью, донья Розалия… – ответил Жильбер, потрясенный красотой прекрасной южанки.

Ги перехватил его восторженный взгляд, улыбнулся и, повернув голову к Бушару де Марлю, сказал:

– Мой друг Бушар, позволь представить тебе сеньору Изабеллу де Люнель, даму удивительной красоты и благодетельности!

Бушар покраснел, словно рак, неуклюже поклонился. Сенешаль взял руку Изабеллы и положил ее нежную белую ладонь на огромную руку рыцаря, прибавив:

– Мессир де Марли, что же вы стоите, как каменное изваяние? Ведите даму к столу, ухаживайте, черт меня подери!..

Бушар осторожно, словно боялся раздавить хрупкую руку дамы, повел Розалию к столу.

Мария нежно обняла Ги и прошептала:

– Спасибо, я так счастлива…

Сенешаль улыбнулся в ответ. Они сели за стол, слуга разлил им вино и удалился, оставив их одних. Рыцари постепенно отошли от неожиданного сюрприза, развеселились и стали мило разговаривать с дамами, которых Мария пригласила к столу. Даже суровый Бушар, в конце концов, растаял и стал произносить неуклюжие комплименты.

Розалия скромно отвечала на изысканные знаки внимания, которые проявлял Жильбер, краснела и томно опускала глаза, прикрывая их своими длинными и пушистыми ресницами.

Бушар же, наоборот, что-то невпопад отвечал Изабелле, которая взяла нити беседы в свои руки и скромно улыбалась, бросая при этом хищный взгляд на могучую фигуру крестоносца.

Ги несколько раз поднимал тосты за короля, прекрасных дам, победу и, в конце концов, компания сбросила ненужное смущение, приобретя раскованность и игривость. Мария незаметно шепнула Ги:

– Я что-то устала сегодня. Может быть, мы покинем их и пойдем спать?..

– Как-то неудобно, что могут подумать рыцари… – засомневался сенешаль.

– Я полагаю, что рыцари сейчас настолько увлечены своими гостьями, что не заметят наше отсутствие… – улыбнулась в ответ она, нежно сжимая своей горячей ладонью руку рыцаря.

– Ну, раз так, тогда пошли… – Ги кивнул ей в ответ. Он встал и произнес, обращаясь к своим гостям. – Сеньоры и дамы, мы вынуждены покинуть вас.

Гости стали протестовать, но Ги настоял на своем решении:

– Ради Бога, веселитесь и отдыхайте! Я полагаю, что наше отсутствие не сильно омрачит вас…

Бушар попытался встать, чтобы задержать уход сенешаля, но Изабелла нежно взяла его за руку, и он сел на стул возле нее.

– Спокойной вам ночи, сеньор де Леви и донья Мария. Мы, скрепя сердцем, отпускаем вас…

Она нежно посмотрела на Бушара де Марли, который, словно ученый пес закивал головой, соглашаясь с ее словами. Жильбер поклонился уходившей паре и добавил, расплывшись в широкой улыбке:

– Спокойной вам ночи, сеньор сенешаль…

Ги улыбнулся ему в ответ, а де Клэр хитро подмигнул. Они вышли из комнаты, оставив гостей веселиться дальше. Сенешаль шел по темному коридору, держа в правой руке факел, который освещал им путь. Мария нежно прильнула к его плечу и прошептала:

– Они, на редкость, подходят друг другу. Не правда ли, мой друг?..

Ги улыбнулся и ответил:

– Конечно. Теперь я спокоен за своих друзей. Надеюсь, они в надежных руках…

Они весело засмеялись и пошли дальше по длинному коридору второго этажа. Их тихие шаги разбудили нескольких слуг, которые спали в закутках дома, но сенешаль жестом показал, что не нуждается в их сопровождении, и отпустил их отдыхать до утра.

Ночь, разбрасывая свои звездные крылья, погружала в тишину засыпающий замок и город Каркассон. Редкие крики ночной стражи проносились еле слышными всплесками среди умиротворяющей тишины. Луна ярко освещала башни, стены и дома города, спокойно отдыхавшего среди непрекращающейся войны.

Лес. 3 лье южнее Каркассона.

– Ну, ты их видел? – Пьер-Роже де Мирпуа нервно мял в руке перчатку, обращаясь к воину, одетому горожанином. – Это, точно они?..

Воин, сухощавый южанин тридцати лет с вытянутым как у лошади рябым лицом, поклонился и ответил:

– Вроде бы они, дон Мирпуа. По крайней мере, лицо одного из них я смог разглядеть…

– Говори, не тяни жилы!..

– Это молодой Робер, младший облаченный. Он всегда ходил в паре с мэтром Бернаром…

Пьер-Роже нервно дернул плечом, посмотрел себе под ноги, поднял голову и уточнил:

– А самого Бернара ты видел?..

Воин пожал плечами и ответил:

– Их очень быстро провезли в повозке мимо меня. Я еле смог разглядеть лицо Робера, но могу сказать с уверенностью, что пленников было двое. Второй человек, лица которого я не видел, видимо, был очень слаб или ранен. Он прислонился к Роберу, который поддерживал его…

– Да-да. Видимо, мэтр Бернар ранен… – кивнул Пьер-Роже де Мирпуа. – Или его уже пытали крестоносцы.