Он осторожно закрыл покрывало и, также тихо и незаметно, покинул палатку. Ансельм нашел второго священника, выдающего себя за брата Бернара, и, отведя его в относительно тихое место лагеря, произнес:

– Брат Бернар. Или, как там тебя? В общем, это сейчас неважно.

«Брат Бернар» попытался вытащить из-под сутаны кинжал, но железная хватка руки Ансельма дала ему понять, что лучше дослушать:

– Я знаю, что ты – не монах. Я прекрасно знаю латынь, а твоя «тарабарщина» лишь отдаленно напоминает её. Я видел, как ты словно заправский снайпер, в чем я не сомневаюсь, ставил вешки для поправки прицела при стрельбе, чтобы грамотно учитывать скорость и направление ветра и не промахнуться.

«Брат Бернар» кивнул головой:

– Можешь идти и продать меня Меркадье! – Громко попытался крикнуть он, но другая рука Ансельма зажала ему рот.

– Тихо. Дурак. Я друг. Если бы я хотел предать тебя, сдал бы еще по дороге мессиру Гийому де Марешаль. Теперь слушай и делай так, как я прикажу. Я – друг мессира Ги де Леви, вашего командира и друга Чезаре. Я уже понял, что Чезаре в замке Шалю. Трудно не понять, когда один ставит «вешки» для стрельбы на итальянский манер, а второй с первого раза укладывает короля арбалетным болтом красного цвета…

– ?

– Уважаю право твоего друга Чезаре на кровную месть. Она и меня толкнула на то, чтобы рыцарский меч сменить на рясу монаха…

– А-а-а…

– Бэ! – Брат Ансельм огляделся по сторонам, опасаясь быть услышанным наемниками Меркадье. – Король ранен, и весьма серьезно. Слава Богу, что местному лекарю, очень грамотному врачу, скажу я тебе, не дали, как следует обработать рану и спасти жизнь Ришара Кёрдельон. У короля началась обширная гангрена. Он «сгорит» в течение пары дней. Скорее всего, Господь или, скорее Дьявол, приберет его грешную душу себе к Воскресенью, на Пасху. Невзирая на то, что те, кто умерли в Пасху, сразу попадают в рай, королю Ришару это вряд ли грозит.

«Брат Бернар» сидел и молча слушал слова брата Ансельма.

– Незаметно проберись в замок, тебе, под видом монаха это будет не трудно, и предупреди мессира Чезаре, что первую часть своей вендетты он исполнил добросовестно. Если это подходит для описания смерти короля Ришара.

Бернар кивнул головой.

– Дальше… скажи, чтобы Чезаре и его люди немедленно, повторяю – немедленно, уходили из замка. Граф не отдаст им денег, ерунда. Возьми этот кошель. Здесь около пятисот ливров золотом. Если задержитесь до Воскресенья, живыми уже не уйдете.

– А мы и не боимся…

– Баран. Прости за резкость… но, у Чезаре тогда будет не выполнена вторая часть его вендетты и он не сможет посмотреть в глаза своим умершим родичам и брату, когда вознесется на небо. Остался еще Меркадье. Он сам не полезет на штурм, даже к замку не подойдет ближе, чем на тысячу шагов…

– Я все понял. Спасибо, брат Ансельм. Скажи, как тебя зовут по-настоящему?

– Это неважно. Помни меня, как брата Ансельма. Не забудь это имя и скажи Чезаре, чтобы помнил. Вдруг, когда-нибудь к нему подойдет кто-нибудь и укажет место, где будет Меркадье, сославшись на моё имя…

«Брат Бернар» взял кошель, спрятал кинжал под сутану и нырнул в ночную мглу, окутавшую лагерь наемников…

Утром субботы в дверь замка Шалю постучался монах-бенедиктинец. Ему сбросили со стены веревку, которой он обвязался. Его втащили в замок, и через час Чезаре уже знал все, что поведал его товарищу «брат Ансельм». Не получив расчета от графа, дело ведь не было выполнено, обозванные «трусами» и прочими нелицеприятными словами, пятерка арбалетчиков и монах ночью незаметно спустились с тыльной стены замка, вплавь преодолели ров и пропали в черноте ночного леса, практически вплотную подходившего к рву замка Шалю с юга…

Действительно, где-то к часам трем ночи субботы король Ришар очнулся. Его, то знобило, то бросало в жар. Он увидел радостно улыбающегося Меркадье, стол с мясом и вином и пять красивых девок, притащенных его наемником для утехи. Что-то холодное и неприятное гнездилось в душе короля Ришара (скорее всего последствия раны, как показалось ему). Он встал самостоятельно, немного морщась от неприятных ощущений во всем теле и слабости.

– Наливай. Давай выпьем за моё чудесное исцеление. Закатим, как и раньше, веселую и буйную пирушку. Замок трогать не будем до утра понедельника. Пасха, все-таки!

– Как прикажете, сир! – расхохотался Меркадье и хлопнул одну из девок по заду. – Жанна! Его величество соскучился…

Утром в воскресенье Меркадье вошел в палатку короля и остолбенел…

Ришар практически не дышал. Девки, Жанна и Катрина, оставшиеся с ним на ночь, выли тихонько в углу палатки. Меркадье наклонился к королю, раскрыл покрывало и отшатнулся…

Рука короля стала иссиня-черной. Он посмотрел на грудь короля и увидел огромные бронзоватого цвета пятна, покрывавшие сероватую и обескровленную грудь его повелителя…

Гангрена!..

Меркадье выскочил из палатки и в ярости приказал начать штурм замка. Сам он, из опасения быть также сраженным неизвестным и, без всякого сомнения, талантливым арбалетчиком, остался в лагере. Из опасения, так, на всякий случай, Меркадье взял в руки тяжелый и крепкий павез и поставил его перед собой…

– Меркадье… – король тихим и слабым голосом позвал его из палатки.

Меркадье вскочил и подбежал к нему:

– Сир! Повелитель! Вам лучше?

– Нет… – Ришар попытался оторвать голову от подушки, но сил уже не было. – Заклинаю тебя всеми Святыми! Останови штурм замка… не гневи Бога…

– Простите, сир. Замок уже горит, мои люди взяли его после быстрого и яростного штурма.

– Отпусти всех защитников, я прощаю их, ибо нет их вины. Такова, видимо, воля Божья.

– Сир. Боюсь, что мои ребята так раззадорились штурмом, что вряд ли кто остался там в живых…

– Графа Эмара не трогай. Отпусти его с миром… – еле слышно говорил король Ришар Кёрдельон.

– Хорошо, мой повелитель. Графа я отпущу с миром, только… – Меркадье решил содрать выкуп с перепуганного графа. – Сир! Треть моих людей полегла возле замка…

– Меркадье, какие могут быть деньги. Впрочем, можешь получить с графа выкуп за освобождение.

– Спасибо, сир. – Поклонился Меркадье.

Ришар пристально посмотрел в глаза Меркадье:

– Стрелка, умоляю, не трогай…

– Ну, уж нет!!!

– Меркадье! Он не виноват, его рукой Провидение творило суд Божий… обещай… – король потерял сознание…

К палатке притащили связанного графа Эмара и человек двадцать уцелевших защитников замка Шалю. Меркадье вышел, посмотрел своим холодным, полным жути, взглядом на них и сказал:

– Графа Эмара развязать и, после уплаты в мою казну десяти тысяч ливров серебром, отпустить на все четыре стороны вместе с челядью и семьей.

Граф Эмар встал, расправил затекшие руки и ноги и, сверкнув глазами, произнес:

– Ты получишь выкуп в полном объеме у еврея Исаака из Пуатье. Дайте бумагу, чернила, сургуч…

Графа отпустили. Меркадье прошелся перед строем пленных защитников, всматриваясь каждому в глаза. Многие тряслись от ужаса, зная скорость и свирепость судилища Меркадье.

– Его величество король Англии Ришар Первый Кёрдельон, ваш верховный владыка и судья, не держит зла и обиды на своих неразумных подданных, вставших на путь мятежа и послушавших своего бестолкового графа.

Пленники вздохнули с облегчением.

– Мало того! Король дает каждому из вас по одному золотому ливру. Пропейте их за здоровье Его величества!

Пленники заулыбались. Им показалось, что судьба просто благотворит им сегодня. Они остались живы после упорного сопротивления, а теперь еще получат по золотому ливру на пропой…

– Его величество решил вознаградить того смельчака, который в пятницу вечером попытался стрельнуть из арбалета в него, не понимая, что смертный не сразит помазанника Божия! Этому смельчаку наш благородный сюзерен желает вручить сто золотых! – Схитрил Меркадье, надеясь выяснить имя стрелка, чтобы убить его.