– Что-то, сегодня ты совсем сам себя перемудрил! – Вставил Филипп I.

– Сами подумайте, сколько каждый год в семьях дворян во Франции рождаются мальчиков. Много. А наследство, в виду принятой майоратной системы, получает только один, старший в роде. Это еще хорошо, если остальные сыновья заделаются священниками. А если станут наемниками, которым все равно, кого громить, лишь бы пообещали землю с крестьянами. Покойный ваш кузен, Гильом Нормандский, именно мечами «младших сыновей» захватил Англию.

– Так, стоп. Я уже запутался! Пьяченца, младшие дети, Иерусалим! Говори короче, что нам надо делать, чтобы выпутаться из этой ситуации. – Нервно перебил его король.

– Есть у нас один, своеобразного склада и ума, проповедник в Пикардии, а это, слава богу, наша провинция. Петр Отшельник его зовут. Он, кстати, уже побывал паломником, и имеет на руках слезное письмо от патриарха Святой Земли Симона о необходимости военного освобождения Гроба Господня. Пусть приезжает папа Урбан, а мы уж позаботимся о том, чтобы все пошло не по римскому, а по нашему сценарию.

– Молодец, действуй. Что бы я делал без тебя, дорогой мой Мишель. – Настроение короля Филиппа заметно улучшилось. – Только боюсь и жалею об одном, что ты у меня не вечен, кто будет так помогать сыну моему?

– Монах Сугерий, вы его знаете. Предан Франции и короне, видит только один выход для достижения величия страны – это ее объединение под сенью наследственного короля, а не выборных проходимцев, как добился папа в Германии, кстати, нам на пользу. Иначе давно бы скушали нас германцы и не подавились.

– Вот и прекрасно…. Если у тебя удастся все эти «ухищрения» – озолочу! Слово!..

Мишель де Немур поклонился, едва заметно улыбнувшись. Ему нравилось поведение и настроение короля, который снова «собрался», пришел в себя после долгой любовной горячки с Бертрадой, который снова стал похож на себя в молодости, – резкого, резвого и славившегося своими трезвыми и реальными взглядами на проблемы.

Филипп оторвал глаза от какого-то пергамента, который лежал прямо перед ним, поднял глаза, и спросил:

– Скажи мне, Мишель, почему ты, зная о проблеме, возникшей у королевства с Римом, сразу же не известил меня?

– Все очень просто, сир! Мне необходимо было время, чтобы, как следует, все взвесить, просчитать все возможные варианты, найти, как мне кажется, наиболее верный способ их решения. Вот, в сущности, и всё, сир…

Филипп повел бровями, как бы соглашаясь с ходом рассуждений своего верного министра. Он отложил пергамент, встал. Постояв так с минуту, Филипп произнес:

– Именно так. Мишель! Я не вечен. Тучи слишком уж «потемнели» над моей головой. Пора уже начинать задумываться о преемнике. Подготовь мне Сугерия, этого монаха…. Он должен стать для моего сына тобой!

В это время в помещение, где заседал экстренный королевский совет, вошел герольд и громко произнес:

– Сир! Его королевское величество Гильом изволил прислать к Вашему величеству посланника с весьма срочным и крайне деликатным известием!

Весь совет пришел в возбуждение. Король также заинтересовался этой новостью.

– Неужели – война? – Удивленно произнес Мишель де Немур. Он нахмурился, словно что-то снова и снова пересчитывал в своей голове, поднял глаза на короля и сказал:

– Нет. Не война. Здесь, сир, что-то другое…

Филипп равнодушно скривился в его сторону:

– А вот мы сейчас и узнаем. – Король обратился к своему герольду. – Пригласите мессира посланника короля Англии. Мы желаем выслушать его немедленно!

В зале совета повисло напряженное молчание. Лица у всех присутствующих напряглись. Как ни старались многие из собравшихся советников изобразить спокойствие, неуверенность обстановки делала свое. Вошел посланник английского короля. К всеобщему удивлению собравшихся сеньоров это был… сам Ранульф Фламбар! Первый министр короля Гильома Рыжего!

Ранульф поклонился королю Филиппу, легко кивнул принцу Людовику, обвел своим холодным и скользким, как у змеи, взглядом. Только люди, знающие его в лицо, смогли бы опознать в простом королевском гонце, с ног до головы покрытого грязью и пылью дорог, всемогущего министра Англии.

– Добрый вам день, Ваше королевское величество! Доброго вам дня, благородные сеньоры!

Филипп молчал. Вместо него ответил Мишель де Немур:

– Здравствуйте и вы, мессир Фламбар. Как здоровье нашего соседа и вашего повелителя?

Ранульф кивнул, рассеянно улыбнулся в ответ:

– Сир! Мой повелитель, грозный и могущественный король Англии Гильом прислал меня со следующим известием, имеющим срочный и безотлагательный характер!

Король произнес, глядя в глаза Ранульфу:

– Мы все в полном внимании, мессир Фламбар…

– Сир. Король Гильом просил передать Вашему величеству, что он отказывается признавать епископа Остии законным папой Римским! Кроме этого, король Англии приказал задержаться в Англии на неопределенный срок архиепископу Кентербери. Запретив ему принять палий в Риме.

Возглас удивления пробежал по комнате. Филипп, честно говоря, и сам удивился этому известию из Англии.

– Мы уважаем волю вашего могучего и грозного повелителя и нашего доброго соседа – короля Гильома. – Спокойно ответил Филипп.

Ранульф Фламбар поклонился и продолжил:

– Мой грозный повелитель решил, таким образом, отстаивать независимость английских церквей от диктата Рима. Король Англии решил взять пример с вашего королевства, которое отстаивает интересы франков от алчности римлян!

– Спасибо, мессир Ранульф. Мы тронуты заботой короля Гильома. – Холодно ответил Филипп. – Это – все?

Ранульф погладил свою небольшую бородку:

– Нет, сир, это еще не все. Этим своим известием, мой король ставит вас в известность, что он, когда придет время, станет атаковать вас и ваше королевство!

Филипп поднялся с кресла и грозно спросил:

– Пес! Это – объявление войны? Ты, безродная тварь, даже не знаешь правил объявления подобного! Я тебя, пса безродного, вздерну, словно вора! Пошел вон, пока я добрый!

Фламбар поклонился, в его глазах промелькнул испуг. Он прекрасно понимал, что его низкое происхождение может сыграть с ним страшную шутку:

– Простите, сир…. Я только исполнил волю Гильома…. Простите меня, сир…

Филипп улыбнулся, увидев его испуг:

– Ладно. Можешь проваливать в свою Англию, к своему королю, своим дождям и грязи. Задумаете войну, – мы не откажемся! А теперь, чтобы духу твоего здесь не было!.. Ответь мне, напоследок, неужели архиепископ Кентербери дал свое согласие на эти планы вашего короля?

– Нет, сир! Раскольник и мятежник Ансельм, которого вы считаете архиепископом Кентербери, пришел в несогласие с королем Гильомом и был вынужден покинуть пределы королевства! По нашим сведениям, вышеназванный смутьян Ансельм сейчас должен находиться в пределах вашего королевства, или землях германских княжеств империи. Мой король просит Ваше величество оказать помощь в задержании и отправке под конвоем монсеньора Ансельма для суда короля Гильома!

Филипп даже причмокнул от удовольствия, услышав эти важные известия. Он холодно кивнул и произнес в ответ, рассеянно теребя свои четки, богато инкрустированные золотом и драгоценными каменьями:

– Мы с пониманием отнесёмся к просьбе короля Гильома. По возможности, если вышеназванный монсеньор архиепископ окажется в наших пределах, мы попытаемся исполнить это прошение и попробуем миром уговорить Ансельма возвратиться в Англию, оставленную на произвол судьбы без его попечительства и заботы о пастве. Прощайте, мессир Фламбар…

Фламбар поклонился и быстро покинул комнату совета. Филипп посмотрел на членов совета:

– Беда никогда одна не приходит! Ей, собаке, лучше парами ходить! Теперь еще и война, того гляди…. Вот и думай теперь, что лучше! Отлучение или война с этим бешеным Гильомом…

Члены совета в нерешительности молчали. Король посмотрел на них, перевел свой взгляд на молодого принца Людовика, который от возмущения раскраснелся, словно рак, хитро подмигнул ему: