Внезапно, со стороны Пуатье послышался топот копыт. К ним подъехали всадники, среди которых, при свете зажженных факелов, Филипп узнал герцога. Отблески факелов делали лицо Гильома практически неузнаваемым.

– Здравствуй, герцог Гильом. – Сказал Филипп, подъезжая к нему. – Как видишь, я приехал и не побоялся…

– Здравствуй, Филипп, сир мой и друг… – Ответил герцог. – Это хорошо, что ты приехал. Я, честно сказать, сильно сомневался…

Филипп отъехал с ним в сторону:

– Что стряслось, Гильом? Не тяни, прошу…

– Значит так…. Ты еще, скорее всего, не знаешь о том, что папа Урбан созывал экстренный совет у себя в замке Святого Ангела в Риме?

– Нет… – пожал плечами Филипп. – Опять, наверное, насчет моей любви к Бертраде…

– И, да, и, нет…. Урбан решился… – Гильом мучительно подбирал слова. – Решился… отобрать у тебя корону твоего отца! Понимаешь?

Филипп был поражен. Он даже открыл рот от изумления, в его глазах промелькнул испуг:

– Это, что, шутка такая, Гильом?

– Такими вещами, как корона, никто не станет шутить! Этот разбойник даже хотел предложить твою корону мне! Я отказался, вернее сказать, за меня отказался мой архиепископ Бордо. Он же мне и поведал все, о чем решил на совете папа Урбан!

Филипп задумался, помолчал несколько минут, потом, поднял голову и спросил:

– Кому и когда, Гильом? Кому и когда?

Гильом посмотрел по сторонам, словно кто-нибудь мог услышать их тайный разговор, потом шепотом ответил:

– Скоро. Очень скоро. В конце лета. В Клермоне…

Филипп кивнул головой:

– А почему в Клермоне? Это же – твои владения? Ты, случаем, ничего не путаешь?

– Нет, Филипп, я ничего не путаю. Именно, в Клермоне. Это – центр Франции, он близко расположен к Арлю, Авиньону и Тулузе…. Они хотят предложить твою корону… графу де Сен-Жиль!

– Теперь понятно, почему именно Клермон. Но, почему ты, герцог, отказался?

Гильом усмехнулся:

– Я что, похож на идиота? Мне и так неплохо живется с таким сюзереном, как ты, Филипп. Ты меня особо не беспокоишь, не воюешь со мной. Наоборот! Ты «тормозишь» графа де Анжу, графа де Блуа и моего родового врага де Сен-Жиля от войны со мной. И я, тоже, торможу их, как могу! Зачем же мне, когда так все хорошо складывается, ломать мир и покой? То-то, Филипп…

Филипп обнял герцога Гильома Аквитанского:

– Спасибо за то, что не продал меня и не предал!

Гильом махнул рукой:

– Перестань! Если, не дай Бог, они «свалят» тебя, Филипп, то следующим буду я! А мне, что-то, ох, как не хочется снимать с себя корону своего отца! Мне она не мешает и мозоли не натирает!

Герцог весело и заразительно засмеялся. Филипп посмотрел на него, его тоже начинал разбирать смех:

«Поразительный человек! – Подумал Филипп, глядя на Гильома Аквитанского. – Жизнь, буквально, висит на волоске – а он смеется!»

– Спасибо, Гильом! Мне пора домой! Надо все хорошенько обдумать… – сказал король, поклонился и, крикнув своих рыцарей, поскакал к Парижу…

Гильом пожал плечами, крикнув ему вслед:

– Держитесь, сир! Пока я жив, я вам буду помощником!

Филипп, разгоняя своего коня, помахал герцогу рукой, ответив:

– Я тоже, Гильом!..

Эскорт короля прискакал в Париж под утро. Филипп резко соскочил с коня, бросил слугам поводья, и, не чувствуя усталости от бешеной скачки, почти бегом взбежал на второй этаж по лестнице, успев крикнуть слугам:

– Всех членов королевского совета срочно! Я буду в каминной зале! Живо!!!

Он даже не стал переодеваться, упав в кресло, как и был, в дорожных одеждах, весь забрызганный грязью. Стали приходить его советники, многие удивленно терли свои заспанные лица. Наконец, пришли принц Людовик и Мишель де Немур.

Филипп решил, для начала, выслушать общие доклады о состоянии дел. Его «погружение в любовь» оторвало короля от практически ежедневных просмотров сводок, счетов и слушания докладов своих чиновников.

Теперь же, король Филипп I вместе с наследным принцем Людовиком сидел в каминной комнате Королевского дворца в Париже, стены которого помнили еще великого Хлодвига, и слушал доклады должностных лиц по вопросам политики, внутреннего устройства королевства, состоянием поступлений в казну. Но все эти вопросы мало интересовали короля в данный момент. Вдруг, он насторожился и прислушался внимательнее:

– Анжу разбил наголову войско графа де Блуа… – послышалось Филиппу. Он удивился:

«А ведь оно вчетверо превосходило силы графа Фулька. Все-таки, граф Фульк де Анжу был прав с этими своими новшествами с пехотой и вооружениями. Рекрутировать простолюдинов, озлобленных на бесчинства и вымогательства феодалов-владетелей, обучить их воинским навыкам, чтобы они, помня и копя злобу на прошлые обиды, рвали для меня непокорных владетелей. Надо будет продумать все, чтобы они не обратили оружие против меня. Молодец, все-таки, сынок мой Людовик, пробил-таки, у меня деньги на реорганизацию своей дружины. Ладная она стала и мобильная, надо потихоньку подбрасывать ему деньги, пусть растит силушку, она ему, ох, как пригодится, когда заберет меня Господь и призовет на Суд Свой»…

Ход его мыслей прервал Мишель де Немур:

– Сир. Возникают определенные проблемы в наших отношениях со Святым Престолом.

– Что еще желает наш дражайший папа? – Резко прервав ход своих мыслей, спросил король. – Надо же, только сейчас ты это заметил!!!

Мишель де Немур не понял тонкого замечания короля и продолжил:

– Его Святейшество папа Урбан II, хочет в экстренном порядке созвать в Клермоне, что в провинции Овернь, собор священнослужителей и рыцарства.

– Его так сильно прижал наш кузен, германский Император? – Филипп решил не показывать, что уже знает об этой тайне Рима.

– Отнюдь, Ваше Величество. Вся эта суматоха направлена будет на наше королевство. У папы великолепный повод попытаться еще раз попробовать отменить традиции галликанской церкви, утвержденные на Сен-Бальском соборе, лишить независимости наши церкви, особенно архиепископство Реймса, где исконно коронуются Французские монархи. Просто реформа церкви, которую начал еще Гильдебранд, тормозится в Германии, где императоры упираются притязаниям пап на всеобщее верховенство в избирательном праве королей и монархов. Он хочет, пользуясь временным затишьем в войне с императором, утвердиться в своем единоличном праве самому и, минуя Вас, назначать архиепископа Реймса и других архиепископов Франции. То есть решать, помазать на царство, например Людовика или кого-нибудь другого.

– Я уже знаю давно об этом! – Резко прервал его король. – Этого нельзя допустить никак.

– Согласен с Вами, но этот дражайший Урбан нашел вескую причину для экстренного созыва собора – Вашу, прошу прощения, амурную невоздержанность и роман с Бертрадой де Монфор, пока еще была жива ваша дражайшая супруга. А город Клермон в Оверни очень удобен тем, что прикрыт от нас независимыми провинциями Бургундии на западе и Ангумуа на востоке, в центре нам закрывает проход виконтство Бурж. Герцогу Бургундии Оттону папа пообещает уступить несколько монастырских земель для округления своего домена, ведь это не секрет, что он у нас самый слабый из крупных феодалов. Буржу он простит прошлые прегрешения, хватит, или еще продолжать?..

– Достаточно, твои мнения, я полагаю, уже готовы и полностью просчитаны? – Спросил Филипп, зная, что никогда его первый министр не заведет трудного разговора, если не имеет нескольких вариантов его решения. Королю понравилась такая осведомленность его министра.

Мишель де Немур посмотрел на мессира де Вилльбеона, который сидел сбоку от него. Тот кивнул. Мишель продолжил:

– Начнем с того, что все мы христиане, значит – братья во Христе. Дальше, кем был у нас папа до момента избрания его конклавом кардиналов? Правильно, архиепископ Остии, француз по крови – значит, он многих знает, и многие его у нас тоже знают не понаслышке. Был в Клюни. А, вот этот момент нам очень интересен. Послушайте меня внимательно, члены совета! В этом году, в Пьяченце, была одна интересная встреча папы Урбана, его советников и римской курии с послами греческого императора Алексея, многих греческих патриархов, которые умоляли Урбана провести агитацию для защиты земель Византии, отбитых турками – сельджуками, в том числе – Передней Азии. Антиохия и, что особенно важно, – Иерусалим. Да, да, именно Иерусалим…