– Познавательно… – тихо произнес Филипп. – Очень познавательно. Я рад, что ты, Арнульф, не пропустил, надеюсь, даже малых подробностей.

– Я все рассказал, сир… – англичанин испуганно посмотрел на него, опасаясь, что в растерянности пропустил что-то из того, что известно де Леви и может быть истолковано неверно. – Клянусь вам…

– Я верю тебе, Арнульф. Значит, – де Леви отвлеченно посмотрел в окно и залюбовался рассветом. Он вздохнул и произнес. – Какая красота…

– Вы о чем, мессир?..

– О рассвете, о жизни. Я хотел здесь, на краю света, как мне казалось, начать новую жизнь и попытаться забыть о химерах прошлого, – граф опустил голову, – которое, как мне стало ясно теперь, имеет совсем иные виды на меня. Прошлому плевать на утро, на красоту, да на саму жизнь, в конце концов!..

– Я не виноват, мессир Филипп. Я всего лишь жалкая фигура на доске жизни… – Арнульф не на шутку перепугался этих отвлеченных словесных опусов графа, способных лишить его жизни, ведь он полностью был во власти этого человека.

– Успокойся и прекрати истерику. – Спокойно ответил ему де Леви. – Твоя жизнь находится в твоих же руках. Мне она не нужна… – он сделал паузу, – пока не нужна.

Арнульф сглотнул – пересохшее от волнения горло едва слушалось его, превратившись в одну сплошную саднящую болячку.

– Как его высочество герцог Робер?.. – Филипп сверкнул глазами. – Здоров ли он?..

Арнульф обрадовано закивал головой и ответил хриплым и сиплым от волнения голосом:

– Да-да, слава Богу, мессир. Герцог Робер, несмотря на свои годы, все еще крепок телом и духом!

– Погоди-ка, а сколько ему? Что-то я запамятовал… – Филипп погладил лоб и нахмурился.

– Семьдесят пять лет, мессир… – ответил англичанин, первым успевший сосчитать возраст сына Завоевателя.

– Весьма преклонный возраст… – задумчиво произнес де Леви.

– Я тоже так полагал, когда мессир де Биго приставил меня в охранение сего сеньора! – Арнульф оживился и всплеснул руками. – Вы не поверите, но его высочество, помимо ежедневных занятий воинским искусством и беговых занятий вокруг главной башни замка в Кардиффе, оказывается, – он покраснел от смущения, – еще не слаб плотью…

Филипп удивленно взглянул на него:

– Треплешься?..

– Что вы, мессир! – Арнульф перекрестился. – Буквально за месяц до моего отплытия в Испанию одна из женщин, живших в замке в качестве придворной дамы супруги графа Кардиффа, родила крепыша – мальчугана!

– Это уже лучше… – вслух произнес де Леви. – Бастард – все же лучше, чем совсем никаких детей…

– Господи! Мессир де Леви! Так у его высочества есть и взрослые сыновья, правда, бастарды… – поддакнул ему Арнульф.

– Самому старшему сколько? Да и сколько их всего?..

– Кого? Бастардов? – Арнульф задумался, сосчитал, загибая пальцы, и ответил. – Пятеро. Самому старшему двадцать два года. Он сейчас находится в монастыре Кентербери…

– Прекрасно! Монах – это то, что и нужно! Папа не станет, полагаю, сильно ворчать… – сказал де Леви.

– Вы о чем, простите?..

– Так – мысли вслух… – ответил ему де Леви. – Ты когда собираешься обратно?

– Да хоть сейчас могу и отправиться… – Арнульф с облегчением выдохнул. – Мне, правда, надо еще в Париж. Там мессир де Биго придумал какую-то очередную пакость…

– Какую? – Филипп напрягся и резким взглядом ожег англичанина, заставив его съежиться и втянуть голову в плечи. – Если это опять касается моего отца или семьи!..

– Нет-нет, мне кажется, что на этот раз мессир Гуго задумал что-то похлестче! Но, поверьте, что после получения от меня подтверждений о вашей смерти, де Биго и думать о вас забудет!..

Филипп с явным недоверием во взгляде посмотрел на него, сжал руки в кулаки и сквозь зубы произнес:

– Не верю! Ты два раза думал убить меня, а я сохранил тебе твою гнилую жизнь. Мне надоедает играть роль благородного рыцаря и спасителя. А постоянно подставлять щеки под удары мне, если честно, порядком надоело…

Арнульф перепугался не на шутку, подался вперед корпусом и затараторил:

– Мессир, мессир, я клянусь вам, что никогда не подниму на вас руку, не говоря уже о членах вашей семьи! Клянусь всем святым, что у меня есть!..

– Поклялся демон Богом… – усмехнулся рыцарь. – Так я тебе и поверил! Знай же, что вслед за тобой поедут мои верные люди, которые станут следить за каждым твои шагом, будут знать каждое слово, вырвавшееся из твоего рта…

– Но, мессир, их же могут выследить? – Арнульф испуганно вытаращил глаза. – У мессира де Биго весьма серьезная служба!..

– Знаю и не понаслышке… – хмуро ответил Филипп. – Я видел, как круто вы обошлись с его светлостью Гильомом Клитоном.

Арнульф закрыл лицо руками и простонал:

– Знали бы вы, мессир, что его смерть была всего лишь досадной ошибкой… – он отнял руки от своего бледного лица, выражавшего полную подавленность и растерянность. – Мессир Филипп, стрелок не знал о приказе де Биго и четко исполнил его предыдущее указание…

Филипп приподнялся в кресле:

– Ты хочешь сказать, что он желал сохранить ему жизнь?!

– Да, сеньор, именно жизнь! – Арнульф обрадовано закивал головой. – Он строго-настрого приказал сохранить жизнь его светлости Гильома, он лишь перевел свой приказ на вашу милость…

Тут до сознания Филиппа дошло – стрелок целился в него, а не в молодого герцога Гильома. Он застонал и закрыл своё лицо руками.

– Господи… – простонал он. – Значит, тот поганый арбалетчик целил в мой шлем с короной, который я перед атакой сам надел Гильому на голову…

Арнульф схватил его за руку:

– Именно так, сеньор Филипп! Мы знали о подарке короля Людовика и все стрелки моей группы ориентировались исключительно по шлему с короной… – он умоляюще посмотрел на рыцаря. – Вы же все были или в кольчугах, или в черных траурных сюркотах «кающегося воинства»! Сами посудите: как можно различить рыцаря во время страшной кавалерийской атаки?! По коню? Так он мог его сменить на свежего… – англичанин все еще крепко сжимал запястье рыцаря и возбужденно говорил. – Только по шлему! Все ваши щиты были черные с белыми крестами… – он виновато захлопал ресницами. – Только по шлему…

Филипп вспомнил юного Гильома де Ипра, который как-то умудрился захватить в плен группу наемников, среди которых был и сам Арнульф. Он покачал головой и, выдернув свою руку из хватки Арнульфа, сказал:

– Значит, ты, скотина, умолчал мне о том, что один из ваших ублюдков выскользнул?!

– Нет, сир, нет! – Арнульф закрыл лицо руками, словно опасаясь удара. – Он был ранен и каким-то немыслимым чудом сумел выжить…

– Зато потом он издох, как пёс… – глаза Филиппа стали ледяными и серыми от злости. – Ублюдок провалился в Ад, где ему и место! – Он выдохнул и, немного успокоившись, спросил. – Как ты думаешь, что затеял де Биго?..

– Мессир Филипп, – Арнульф задумался и ответил, – у мессира Гуго есть навязчивая идея отомстить королю Франции. Он считает, что в смерти детей короля Генриха повинен ваш отец и сам Людовик, отдавший такой приказ…

– Мой отец?! – У Филиппа, казалось, от удивления и возмущения глаза вылезут из орбит. – Ты, тварь, говори-говори, да не заговаривайся! Моего отца почитают во всей Франции! Думай, что говоришь!..

– Спорить не стану, мессир. И Саул раньше был грешником… – он бросил быстрый и напуганный взгляд на де Леви. – Это уж потом он стал святым Павлом…

Филипп закрыл глаза и тихо прошептал:

– Грехи отцов да падут на детей их…

– Наверное, это именно так и есть, сеньор де Леви. – Арнульф постарался изобразить искреннее сожаление в интонациях своего голоса. – Судьба подчас весьма жестока и, как может показаться, несправедлива…

– Несправедлива… – гулко и монотонно повторил де Леви. Он посмотрел на англичанина отсутствующим взглядом и произнес. – Ты напишешь письмо о том, что сам убедился в моей смерти и, для верности, заберешь мои родовые щит, меч, пояс, шпоры и цепь, которые отвезешь в Сент-Ном и вручишь моему среднему брату…