Граф сидел к нему спиной в кресле.

– Прошу вас, мэтр… – приветливым голосом и, не оборачиваясь, произнес он. Он жестом указал на соседнее кресло, стоявшее справа от него. Англичанин учтиво поклонился и сел. Граф смотрел на огонь, полыхающий в камине, в его глазах отражались сотни искр. – Как вам сегодняшнее действо? – Поинтересовался он у Арнульфа. – Вам, мэтру-юрисперитусу, надеюсь, уже приходилось присутствовать на оммаже государю? – Он выжидающе посмотрел на гостя.

Арнульф поежился – словно мороз по коже пробежал. Собравшись с мыслями – ему не переставало казаться, что он уже где-то слышал этот голос, да и черты лица, мимика и что-то едва уловимое в облике графа было ему знакомо. Вот только где и когда он мог видеть этого сурового и властного человека? Убей Бог его душу, но он никак не мог вспомнить, хотя руку готов был дать на отсечение, что знает его и причем – весьма прилично!

– Да, ваша светлость… – он собрался с мыслями и ответил графу. – Мне неоднократно доводилось бывать на подобных церемониях…

– Тогда, должно быть, – Филипп с каменным выражением лица произнес собеседнику, – вам сегодня было несказанно грустно…

– Отчего же, сир?.. – Арнульф и не заметил, как у него изо рта вырвалось обращение, допустимое только к высшим сеньорам, ведь так называют королей или властителей независимых земель.

– Вы оговорились… – грустно улыбнулся граф, – вернее сказать – опоздали. Теперь я всего лишь светлость, а не сир…

– Прошу меня простить, – Арнульф почувствовал снова себя в «своей тарелке», ведь речь зашла о юридических тонкостях, – для ваших вассалов, ваша светлость, вы – сир, а вот для вашего сюзерена – короля Арагона вы и в правду – ваша светлость.

Граф удивленно покачал головой и задумчиво произнес:

– Откуда же мне знать все эти тонкости. Я ведь простой мелкопоместный нормандец, да и то в прошлом…

Произнеся последнюю фразу предложения Филипп закрыл глаза, опасаясь того, как бы Арнульф не заметил его неуверенности. Но, слава Богу, англичанин увлекся рассуждениями о тонкостях феодальной иерархии. Филипп с напускным интересом выслушал его и, примерно через полчаса его монолога сказал:

– Ваш сюзерен, наверное, будет расстроен…

Арнульф встрепенулся:

– Чем же, сир?..

– Да тем, что его вассал… – граф поправил себя, – бывший вассал стал вассалом другого короля.

Арнульф немного растерялся, но быстро собрался с мыслями и произнес:

– Честно признаюсь, сир, да…

– А мне как-то плевать, знаете ли… – граф сам разлил вино по хрустальным кубкам тонкой византийской работы и, протягивая один из них Арнульфу, усмехнулся одной половиной своего лица, тогда как другая половина оставалась неподвижной и страшной маской.

– Тем не менее, сир, – Арнульф с поклоном принял кубок и едва пригубил вино – оно было восхитительным на вкус, произнес. – Согласно закону вы, граф, все еще остаетесь вассалом его величества короля Англии и герцога Нормандии.

– Опа… – удивился Робер. – Каким же, простите, боком?..

– Арнульф залпом выпил вино, вытер губы рукавом и взахлеб начал говорить:

– А вот каким, сир! Вы, когда уезжали из Нормандии, не удосужились провести процедуру отказа от оммажа. Значит, вы все еще вассал Генриха и все, что завоевали здесь, обязаны принести ему в дар, чтобы он, то бишь король Англии, вам торжественно вручил в качестве лена!..

– Эк, как ты завернул! – Граф стукнул кулаком по столу, но, внезапно сжал его в кулак и задумался, устремив взгляд куда-то в пустоту. Потом, он усмехнулся, посмотрел на англичанина и произнес. – А это весьма интересно и интригующе… – он забарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла. – Весьма интригующе. Стоит задуматься, при оказии…

Арнульф возгордился собой, ведь ему, как он подумал, удалось вселить в сердце графа неуверенность и, возможно, принести английской короне богатые владения за Пиренеями. А это, как ни крути, очень серьезное дело. Тут король может и отблагодарить так, что Гуго де Биго станет у него на побегушках, а не он…

Арнульф снова напрягся – ему показалось, что голос графа, все-таки, ему знаком.

– Ваша светлость, – начал он издалека, – ваш могущественный родич передает вам свои поздравления и надеется, что ваше родство с этого момента будет только крепнуть…

– А, значит, до этого момента мессиру Гуго было наплевать на меня, мои проблемы и бедствия моего рода? – усмехнулся граф, барабаня пальцами по подлокотнику.

Англичанин смутился и растерялся – уж очень прямым и откровенным был ответ графа. И, самое смешное, что он был прав, ведь де Биго в буквальном смысле бросил, забыл и наплевал за своих захудалых родичей, предоставив их на растерзание соседям и алчным королевским чиновникам, а теперь, когда Робер возвысился и заблистал красками богатства и знатности…

– Отчасти я с вами соглашусь… – тихим голосом ответил он графу.

Расскажите-ка мне лучше о своем житье-бытье… – как-то неожиданно произнес граф. – Полагаю, что это куда интереснее, чем выслушивать реверансы от своих далеких родичей…

– Право, граф, вы льстите мне… – стушевался Арнульф. – я простой чиновник из Англии, знатностью рода или капиталом похвалиться не могу, разве, что один у меня есть капитал… – он похлопал себя по голове.

– Очень неплохой, знаете ли, капитал… – кивнул граф, – у большинства моих знакомых и такого нет… – он как-то странно посмотрел на англичанина. – Простой, говорите, чиновник? Плохо… – он выпил вина. – А я думал, что вы какой-нибудь важный эмиссар с секретным поручением или, того хуже, – Робер изобразил на своем лице гримасу удивления, – секретный агент и мастер по коварствам…

– Что вы, сир… – покраснел Арнульф и отвел глаза в сторону.

– Нет, значит – нет… – Робер еще раз разлил вино по кубкам. – Ну, и, слава Богу.

– Не желаете ли граф передать со мной что-либо в Нормандию, Англию или, возможно, во Францию?.. – Арнульф устремил хищный взгляд на него. – Быть может, у вас имеется какое-либо моральное обязательство?..

– Моральное, говорите?.. – Филипп подпер подбородок кулаком и задумался. Он прекрасно понимал – это следовало из материалов допросов агентов Арнульфа, схваченных в Таррагоне чуть больше недели назад, что его приехали проверять и, если опознают в нем де Леви, должны были убить. – Есть одно дело. – Он бросил на собеседника быстрый взгляд. – Весьма щепетильный вопрос, касается одного весьма знатного сеньора и регалий его рода, передаваемых по наследству…

– Вопрос рыцарской чести всегда щепетилен, сир… – поддакнул ему Арнульф.

– Не то слово, англичанин. – Филипп наклонился к нему и пристально посмотрел в глаза. – А ведь тебе было приказано убить меня! Как же я доверю тебе свои же регалии!.. – Арнульф едва не выронил хрустальный кубок. Он узнал этот голос! Это бы ни кто иной, как Филипп де Леви, умерший и похороненный под Бургосом и снова воскресший в Таррагоне!.. Филипп спокойно понаблюдал за его эмоциями, поставил свой кубок на столик, похлопал его по плечу и произнес. – В мои планы пока не входит убивать тебя, Арнульф. А вот у тебя, видимо, планы теперь круто переменятся… – он зловеще хохотнул, наслаждаясь растерянностью своего гостя. – Или, может быть, нам снова Фландрию вспомнить?..

При словах и намеках о палаче Арнульф весь покрылся холодным и липким потом.

– Нет нужды, мессир Филипп… – сглотнув, произнес он едва слышно.

– Вот и прекрасно. – Филипп снова разлил вино. – Бери, выпей за мое чудесное воскрешение из мертвых. – Он проследил за тем, как Арнульф допьет вино, после чего сказал. – Рассказывай все и подробно… – граф суровым взглядом посмотрел на англичанина, всем своим видом показывая ему, что знает многое из жизни Арнульфа и даже больше.

Арнульф вздохнул и виновато опустил глаза.

– Вернулся я, значит, домой… – начал свой долгий автобиографический монолог Арнульф…

…Он замолчал и посмотрел в окно – рассвет уже вовсю вступал в свои законные права, раскрашивая небосклон своими сочными розовыми и удивительными по красоте и неожиданности фиолетовыми тонами, затянувшими горизонт на востоке.