– Расскажи нам…
Гонец отложил недоеденный кусок свинины, вытер рукавом жирные губы и заговорил:
– Горе, страшное горе постигло Фландрию! Господь отвернул свой лик от нас, проклятых грешников! Два дня назад, 2 марта 1127 года прямо в церкви Сен-Донасьен, что в городе Брюгге, возле алтаря его светлость граф Шарль добрый погиб как мученик. Посреди Поста, во время утреннего богослужения граф был убит, а вместе с ним около десятка верных ему людей. Это были шателен Барбура мессир Пьер вместе с сыновьями. Они пытались защитить графа, но были буквально изрублены мечами и топорами проклятых убийц!.. – гонец заплакал. Он поднял глаза, ища понимания, сочувствия и отсутствия в глазах слушателей упрека в его адрес, ведь он убежал, бросив тело своего хозяина и сюзерена. – Я, клянусь Богом, не виноват! Меня оттеснили в сторону и оглушили ударом палицы! Вот, посмотрите! У меня вся голова в крови!.. – он показал свою голову, на которой виднелся гноящийся шрам. Волосы слиплись от крови и грязи, превратившись в ужасную шапку… – Они посчитали меня убитым! Это монахи вытащили меня за ноги из церкви и хотели уже закопать, когда я очнулся. – Он заплакал, трясясь всем телом.
Людовик обнял его за плечи.
– Успокойся, здесь только друзья. – Тихо прошептал он. – Никто не упрекает тебя и не считает трусом. Наоборот! Ты правильно поступил, что примчался тотчас ко мне…
Гонец облегченно выдохнул и продолжил:
– Мне дали коня, я скакал почти два дня… – он вытер слезы. – Проезжая мимо Нуайона, я рассказал все местному епископу, который тотчас объявил анафему убийцам, ведь тело графа так и осталось лежать в церкви, а его кровь залила весь алтарь…. – он немного успокоился и сказал. – Насколько я понял, епископ уже отправил гонцов к шателенам Гента и Диксмёйде с приказом выдвигаться к Брюгге для осады города, замка и церкви…
– Кто эти подонки?.. – Людовик немигающим взглядом посмотрел на него.
– Шателен Брюгге и его семейство, ваше величество… – испуганно ответил гонец. – Всего около двух сотен человек, а может и больше…
– Почему именно они, ты, часом, не знаешь?..
– Знаю, ваше величество… – ответил гонец. – Шарль узнал от какого-то приезжего юрисперитуса, что они происходят от сервов и не получили вольных грамот. Вот он и захотел вернуть своих рабов…
– Ступай, отдохни с дороги. Бриенн! – король позвал оруженосца. – Отведи его в палатку, помой и дай, как следует, выспаться, утром переодень во все чистое и новое, да смотри, не вздумай подсунуть ему обноски! Я тебя знаю, проходимца! – Бриенн покраснел, низко поклонился и увел гонца, не верившего своим ушам и сияющего от счастью.
Людовик молчал пять или семь минут, напряженно сопя и играя желваками на скулах.
– Кто знает устройство Брюгге? – внезапно спросил он, окидывая взглядом собравшихся.
– Я знаю, сир. – Спокойно ответил Гильом Клитон. – Я ведь вырос там, да и молодость провел как раз в Брюгге…
Людовик поднял вверх руку, приказывая всем притихнуть. Когда в палатке повисла звенящая тишина, он сказал:
– Рассказывай. Подробно рассказывай. Чтобы ни единой мелочи не упустить…
Гильом поклонился, сел и заговорил:
– Замок Брюгге отделен от бурга мостом, старым каменным мостом, по которому могут едва разъехаться двое всадников. Мост обрывается прямо перед воротами, где-то за три или три с половиной туаза. Дальше идет подъемный мост в надвратной кубической башне. – Гильом замолчал и оценивающе посмотрел на слушателей. Они довольно кивали головами, отдавая дань его памяти и наблюдательности. – Теперь о самом замке Брюгге. Это столица графства, здесь главный дворец графов Фландрии, здесь же их казна и архивы… – при упоминании казны Людовик вздрогнул. Сугерий напрягся, едва услышал слово «архивы». – Внутренний двор замка окружен дополнительным земляным валом и рвом. На одной стороне стоит дом графа, построенный из камня. Привозного камня, сеньоры! Это трехэтажное каменное здание, где на среднем этаже расположен большой парадный зал, в который выходят двери комнат шателена, чтобы он издох, скотина, и рыцарей, прикрепленных к замку. Их много, врать не стану, точную цифру не скажу… – Гильом даже вспотел от напряжения, ведь он вспоминал то, что давно уже не видел и почти, как ему казалось, забыл.– Напротив дома стоит церковь, богатая всевозможными реликвиями. Она тоже каменная, построена в виде восьмиугольника, как знаменитая церковь в Аахене. Говорят, что ее даже покрыли черепицей красного цвета. К церкви примыкают строения, каменные строения, в которых живут монахи, писцы, служители казны и архива. Причем хочу отметить, что церковный портик имеет вид укрепленной башни и может запросто выдержать длительную осаду. От дома графа идет каменная крытая галерея прямо в церковь, на специальный балкон, в котором и восседают графы Фландрии во время праздничных богослужений. Ой, чуть не забыл! Внешнее кольцо стен все еще деревянное, только фундаменты угловых башен каменные, да надвратная башня, но только до второго этажа. Внутренне кольцо – только вал со старым частоколом. Он не выдержит решительного штурма. А вот с домом графа придется повозиться…
– Спасибо, герцог. Это, все?.. – Людовик с силой захрустел костяшками пальцев. Посмотрел на рыцарей и произнес. – Поелику выходит, что герцог Гильом отлично знает Брюгге, вырос там и воспитывался, мы, Божьей милостью король Франции и верховный сюзерен Фландрии, вручаем графство, его земли, феоды, замки, бурги и прочее имущество, равно как и людей оных земель нашему дорогому и любимому кузену, герцогу Гильому Клитону!
Гильом, не ожидавший такого резкого поворота событий, буквально повалился на колени перед королем, сложил трясущиеся от волнения руки ладонями и протянул их Людовику.
– Хочешь ли быть моим человеком от земель и владений, угодий и имущества графства Фландрия? – король пристально посмотрел на него.
– Становлюсь, сир, твоим человеком за земли, угодья, города и имущество, а равно и людей графства Фландрия! – ответил Гильом Клитон.
Людовик накрыл руками его сложенным ладони, склонился и трижды поцеловал его.
– Встань же, граф Фландрии Гильом!
Гильом Клитон поднялся с колен, весь бледный и покрытый мелкими бисеринками пота.
– Мы завтра же представим на усмотрение народу Фландрии твою кандидатуру! – Торжественно и громко сказал Людовик. – Собирай войско, молодой граф-герцог!..
– Сир! Я в неоплатном долгу перед вами… – искренне произнес Гильом, обнимая короля.
– Не забивай голову. Не бывает неоплатных долгов… – загадочно ответил ему Людовик. Он показно зевнул. – Простите, мессиры, мне пора немного отдохнуть. Столько сразу свалилось, знаете ли… – Король пошел к выходу из палатки и словно мимоходом произнес. – Сугерий, ты чего засиделся? Пошли-ка со мной… – Сугерий раскланялся с герцогом, принцем и де Леви. Людовик уже на выходе из палатки произнес. – Де Леви! Зайдите-ка и вы ко мне. Через часик с четвертью…
– Будет исполнено, сир… – поклонился Филипп.
– Ура! Мы выступаем на Фландрию! – Внезапно крикнул молодой принц.
Людовик, уже выйдя из палатки, крикнул:
– А вам, мой сын, надлежит завтра же убыть в Бурж!..
Принц Филипп разом посерел и осунулся, он выскочил из палатки, подбежал к отцу и, схватив его за рукав гамбезона, буквально прорыдал:
– Отец! Ну, почему?..
Людовик по-отечески обнял и прижал его к своей мощной груди.
– Мой глупый и любимый Филу… – он решил немного подыграть его тщеславию и заодно обмануть принца. – Ты, наверное, забыл о приготовлениях к крестовому походу?..
– Батюшка! Неужели?! – глаза принца снова засияли от счастья. – Неужели вы позволите мне возглавить поход к его светлости Боэмунду Антиохийскому?..
– А почему бы и нет?! – засмеялся отец. – В конце-концов, должен же кто-нибудь из Капетингов преклонить колени в храме Гроба Господня? Ты и будешь…
Он соврал, соврал во спасение, соврал ради жизни и безопасности своего сына и наследника, рассчитывая успеть подготовить его к взрослой королевской жизни. А рисковать им в грязной и мерзкой Фландрии Людовик не хотел…
