Когти разжались. Кот спрыгнул на плаху, подумал, поточил об нее когти…
– Ваше последнее слово, ваше величество, – вмешался снизу ньор Федеричи.
– До встречи, – усмехнулась Моргана.
Села на колени, положила голову на отполированное дерево, опустила руки… к ладони прижалось уютное кошачье тепло.
Свист клинка она скорее почувствовала, чем услышала.
А потом…
Боль?
Ее не было. Или не было осознания боли. Потому что откуда-то сверху к ней на плаху медленно спускались те, кого Моргана любила больше самой жизни.
– Коррадо! Фабрицио!
Ее супруг. И ее спутник!
Мужчины переглянулись, улыбнулись – и протянули руки, помогая ей подняться.
Моргана послушно вложила свои ладони в их. Ощутила надежное уверенное тепло…
– Я так соскучилась, мальчики…
– Идем? – Фабрицио всегда был нетерпеливым.
– Минуту. У меня есть еще одно дело…
Моргана оглянулась назад.
Голова лежала в корзине. Тело бессильно распростерлось на залитом кровью эшафоте. Эданна Сабина подхватила кота и прятала лицо в густой шерсти. Нурик явно был не слишком доволен, но не сопротивлялся. Лучше так, чем потом лапы от крови вылизывать…
Моргана улыбнулась – и прищелкнула пальцами.
Сейчас. Именно сейчас, пока тело не вернуло себе истинный облик… это еще несколько секунд. Потом жизнь в нем замрет окончательно.
– Пепел к пеплу, – тихо произнесла женщина.
А в следующий миг палач с воплем отскочил от тела.
Шарахнулся и свалился с эшафота ньор Федеричи.
Глухо вскрикнула эданна Сабина, упала в обморок какая-то фрейлина…
Тело «королевы» на глазах у всех рассыпалось черным пеплом. Пыль сыпалась и сыпалась на алую ткань, оседала на ней вечной чернотой и серебром… и на плахе осталась лежать только разрубленная черная роза.
– Господи, – прошептал кто-то.
Моргана довольно улыбнулась.
Ладно. Коменданта хватило продержаться. А эту энергию дала ей смерть Баттистины. Впрочем, о ней Моргана тоже не жалела.
Поднявшему руку на Высокий Род – смерть!
Палач просто привел приговор в исполнение.
Моргана знала, в эту секунду осыпается пылью в подвале ее алтарь. Она берегла, хранила, держалась, сколько могла. Но настала и ее пора.
Пора уходить.
Моргана Сибеллин, первая из династии, повернулась к своим мужчинам и улыбнулась.
– А вот теперь – пора.
Три души зашагали по солнечному лучу, не оглядываясь назад. Для них история только начиналась.
* * *
– Господи… Господи…
Других слов у эданны Сабины не было.
Челия поднесла руку ко рту.
– Это же…
– Святая, – шепнул кто-то в толпе. Не так уж много людей было допущено на казнь, но падре Ваккаро, стража, палач, фрейлины… и понеслось шепотком, промчалось по замку…
Упал на колени рядом с плахой палач. Прикоснулся. Куда там…
Была обычная, дубовая, а стала черная с серебром. Цвета Сибеллинов.
И мужчина впервые в жизни взмолился Богу, поверив даже не то что в его существование, а в его всеведение. И понимая, что за все совершенное здесь придется ответить там.
Казненная Адриенна Сибеллин становилась легендой королевства.
* * *
– Что-что там было?
Филиппо был весьма доволен жизнью. Как же прекрасно просыпаться свободным человеком!
Свободным!
А еще лучше, когда рядом с тобой любимая женщина, когда она улыбается, когда…
Все самое лучшее в жизни его величество перечислить не успел. Вчера они с Ческой удрали из дворца, сегодня вернулись с утра, когда все уже было кончено, и наткнулись на министра двора. Дан Микеле Баттиста лично доложил его величеству о том, как прошла казнь.
– В пыль?! Как – в пыль?! Почему в пыль?!
Смертельно побелела эданна Франческа, понимая, что это значит.
Казнь прошла. Но тела-то нет!
Доказательств нет…
А спустя некоторое время пойдут такие слухи…
Можно бы попробовать пустить встречные. Но…
Черная с серебром пыль, которая намертво осела на плаху. Впиталась – не вытравишь…
Разрубленная роза – стебель отрублен от бутона аккурат у чашелистиков, но роза цветет, живет, пахнет…
Ческа обхватила себя руками.
– Любимый…
Король заметил это и подошел к женщине.
– Ческа, милая, ну что ты… не надо! Все хорошо, все замечательно… ее больше нет, а мы поженимся и будем счастливы. Обязательно…
Ческу затрясло. Почему?
Она и сама не знала. Но холод окутывал ее волнами, проникал внутрь…
– Я пойду, милый. Мне надо еще к балу подготовиться…
Король милостиво отпустил любовницу, проводил ее взглядом, посмотрел на министра двора.
– Что еще скажете, дан Баттиста?
Дан Микеле пожал плечами.
– Ваше величество, из уважения к вашему отцу прошу меня выслушать. Даже если сказанное вам не понравится.
Филиппо поморщился.
– Слушаю.
Вот ведь… старичье! Как они не могут понять: сейчас другие времена! Закоснели, замшели в своем прошлом и не осознают, что надо, надо двигаться вперед, что будущее принадлежит таким, как Филиппо, – молодым, умным, хватким…
– Если вы женитесь на эданне Франческе, полыхнет бунт, – спокойно сказал министр. – Королеву не любили, но уважали. Эданну Франческу ненавидят в народе. Плюс казнь королевы по явно надуманному поводу…
– Она на меня покушалась! – вспыхнул Филиппо.
Ответом ему был взгляд министра… такой… на детей так смотрят! На тупых.
А чего!
Если молотком, да по пальцу, понятно – гвозди виноваты! А еще молоток и стена!
– И сегодняшняя казнь. Что это было, ваше величество? Я никогда о таком не читал и не слышал.
– Сибеллины, – скрипнул зубами Филиппо, не замечая, что почти оправдывается. – Сибеллины, вот и все. Кто знает, на что способна эта нечисть.
– На разрубленный цветок. И черное с серебром… палач сказал, что уходит.
– Уходит?
– В монастырь. Он будет отмаливать грехи.
Филиппо посмотрел на министра дикими глазами.
Палач? Да они… это весьма и весьма особая категория людей. Отличные профессионалы, умные, жестокие, безжалостные, прагматичные и равнодушные. Другие в этой профессии не работают.
Есть еще садисты, которые получают удовольствие от пыток, но… такие тоже в этой работе не задерживаются. Тут ведь нужно не замучить человека, а добиться своего.
– Это безумие?
– Нет, ваше величество. Палач уходит в монастырь. Фрейлины все уходят.
– Куда? Тоже в монастырь?
– Нет. Они единогласно боятся оставаться при дворе. Эданна Чиприани высказалась весьма определенно.
– Она была на казни?
– Да, ваше величество.
– Пригласите ее ко мне.
– Да, ваше величество. Если мне позволено будет высказаться еще… эта казнь стала самой страшной вашей ошибкой.
Филиппо сжал кулаки. Вдохнул, выдохнул… не получилось успокоиться. Голову дурманил красный туман ярости.
Да что ж такое!
Почему все и всегда указывают ему! Он что, не прав?!
Глупости!
Все он правильно сделал!
Убедить самого себя не вышло, в стену полетела чернильница, оставила на алом и золотом некрасивое черное пятно. Как цвет Сибеллинов…
– Вон отсюда! И пригласите эданну Чиприани!
* * *
Сабину долго ждать не пришлось. Она была во дворце, так что нашли ее достаточно быстро. Эданна наблюдала за слугами, которые собирали ее вещи.
К королю?
Хорошо же…
Она покосилась на кота, который лежал на кресле. Животное она заберет с собой. Не оставит здесь!
Ни за что!
Стоит только вспомнить, как он мурчал до последнего на руках у королевы, как теплая мордочка касалась ее руки… иногда животные стоят дороже людей.
Если б эданне предоставили выбор – короля спасать или кота, – она бы и не думала. Кота, конечно!
Какой там растакой король? Тьфу, дрянь!
Но сходить она к нему сходит.
– Жаль, кот, нельзя тебя взять с собой. Но я и не на плаху… надеюсь.
– Мау, – равнодушно сказал кот.
